Рубеж веков-2

Одного ромея сарацины всё же убили и несколько получили ранения.

В ночном переполохе так же потеряли два ружья, но те, кто это сделал, показывали свои окровавленные клинки в качестве оправдания.

Когда наступила рассветная пора, ромеи вновь обстреляли измученных днем и ночью сарацинов, убив нескольких, после чего отправились поспать пару часов.

Не выспавшиеся — так они и не легли, усталые исмаилиты устроили утром собрание, и, судя по всему переругались. Их уже было не такое подавляющее большинство — почти половины лишились за ночь. Может они бы и не прочь. Но как это было сделать, чтобы не походило на бегство? Как сделать, чтобы сохранить лицо? Чтобы и наказать наглецов, и не дать осквернить тела павших?

Лемк мог помочь только одним образом.

Стоя на скалах, ромеи смеялись, делали непристойные жесты и всячески поносили своих врагов:

— Скотоложцы! Овцелюбы!

— Любители маленьких мальчиков!

— Чтоб вам пить уксус вместо воды!

Среди сарацин было немало храбрых воинов. Взъярившись, они с пистолями и клинками наголо бросились к скалам, чтобы наказать дерзких гяуров, но были встречены новым залпом.

Понеся новые потери, так и не добравшись к насмешникам, и проклиная всё на свете, они откатились назад. Их уже было едва больше той горстки воинов, что была с Теодором.

А потом ромеи спустились со скалы и начали строиться, держа мушкеты наизготовку.

Оставшиеся сарацины не выдержали этого зрелища, и, нахлёстывая коней, сбежали, прихватив часть коней убитых.

А ведь, если бы они знали, каких трудов стоило Теодору заставить выйти воинов вперед, неся ружья, когда у большинства фитили горели уже больше для вида, так как ни свинца, ни пороха уже не было.

Однако добыча, собранная с тел павших сарацинов и найденная в их торбах/сумах многократно отбила потерянное.

Не забыли найти и тела своих павших. Окоченевшие за ночь тела похоронить было некогда, так как невозможно это было сделать быстро — стянули их в овраг и даже камнями не закидали, только ветками. Теодор надеялся, что сюда можно будет выслать монахов, которые и займутся похоронами.

Это был самый богатый, самый сильный, самый крупный отряд, который удалось разбить ромеям Теодора к этому времени. Мало рассеять почти сотню клинков сарацинской конницы — в это мало кто поверит. А если сказать, какими силами это было сделано, не поверит вовсе никто.

На скорую руку воздвигли трофей в честь этой победы: благо брошенных вещей и трупов хватало.

Добычей же оказались пару десятков великолепных коней фессалийской породы — с длинной головой, глубокой грудью, прямой спиной, стройными сильными ногами. А помимо них:- золотые и серебряные монеты; украшения — перстни, кольца, подвески; упряжь, богатой отделки холодное оружие. А ещё были колесцовые пистоли — пусть не самые надежные, меткие и очень сильно уступавшие ружьям в пробивной силе — это была замечательная добыча, которая существенно позволяла повысить огневую мощь отряда.

— Эх, было бы чем и в ближнем бою колоть всадников, то и не пришлось бы по скалам лазить. В следующий раз хоть копья носи с собой... — жалели осмелевшие скопефты.

Глава 16

Авторитет Теодора Лемка, и так достаточно крепкий, после разгрома конной сотни стал ещё более высоким. Мало кто уже его называл протодекархом. Чаще лагатором, появилось обращение — гемилохит, по факту командования практически кентархией/ротой. Слава ромеев из крепости Копсис разнеслась по всей округе.

В конце августа, в преддверие зимы, достаточно усилившись, «набравшись опыта» в небольших засадах, боях и налётах максимально, люди в отряде попросили его увести их на восток, к ромеям. Ромеев насчитывалось уже чуть более 90 человек. И из них никто не хотел зимовать здесь, в чуждых, открытых всем ветрам горах. Теодор сам соскучился по цивилизации хоть считал, что план свой не выполнил, так как не узнал о друзьях, не освободил пленных, всё же решил не игнорировать практически единодушное желание отряда идти на соединение с армией Петра Кавасила.

Шли на восток по безлюдным, горным местам и голову Теодора занимали весьма далёкие дела, часть из которых вообще его не должна была его касаться. Например:

Как заставить венецианцев и других простить долг или может где найти деньги и снять зависимость?

Удалось ли императору найти союзников?

Удастся ли сдержать сарацин у Никополя?

Где искать корону Маврикия?

Как выдавить савойцев из коренных имперских городов и земель, где они стояли гарнизонами?

При этом они появлялись вперемешку с вполне привычными, пожалуй, даже бытовыми вопросами:

Где могут быть друзья?

Стоит ли брать пленных за выкуп?

Удастся ли выгодно продать захваченных лошадей во Фракии?

Можно ли стать гемилохитом, если он приведёт целую кентархию в армию Кавасила?

Чем вообще заняться после армии, когда закончится контракт? Попытаться стать младшим комитом ворот, как хотел, или поехать в присоединение болгарские города, попытаться сделать там карьеру. Или поступить в Схолу, выучиться на нотариуса... Кое-какие деньги есть, часть ещё припрятана...

Как потратить с пользой собранное серебро, которое понемногу, но таяло на зарплаты солдат. А они ведь требовали денег: где-то их пропивая, где-то тратя на личные нужды — подливая клинья к молоденьким вдовушкам, чиня снаряжение, покупая вино, пиво и ракию и на прочие нужды. Невозможно было всё время держать людей в суровых рукавицах.

Война в ближайшее время не завершится, а значит оружие ещё долго будет в цене — стоит ли вложить деньги в строительство пороховой мельницы?

Цок-цок, цок-цок — били копыта Гоплита, которого уже пора было перековать, о камни...

— Лагатора сюда! — позвали его из головы колонны.

Часть ромеев шла пешими, но уже практически половина могли себе позволить передвигаться на замечательных конях.

Передовой охранный отряд, или как говорят латиняне — авангард, о котором Лемк никогда не забывал, по заветам Маврикия «Если марш совершается в незнакомых землях или местностях, следует выслать... вперед менсоров...» выявляли, что находится по пути и что-то обнаружили.

Две пустые повозки стояли на дороге, третья лежала на боку — наверняка лошадь понесла и телега перевернулась. Мертвая лошадь лежала рядом, а из окровавленного бока торчала пара сломанных стрел. На камнях валялись трупы: порезанные, с переломанными конечностями, пронзенные стрелами — человек двадцать, на первый взгляд.