Рубеж веков-2

Это были небольшие в сравнении с Асенями поселения, насчитывавшие от трёх десятков, до сотни лачуг. При этом влияние помаков и сарацин было не слишком большим, за счёт чего чорбаджи и не надеялись на их помощь. Они охотно пошли на все условия, которые выставил им Теодор. Расставшись «всего» с двумя тысячами акче, они обязались на постоянной основе снабжать ромеев продовольствием и новостями о передвижениях сарацинских войск, ромеях, зейбеках, гайдуках, клефтах и прочих вооружённых людях, если о таковых станет известно.

Собрав жителей этих селений, Теодор объявил им о том, что время сарацин сочтено. И теперь он, протодекарх Сицилийской турмы, лагатором гондера войнуков, является представителем власти Ромейской империи. А потому каждый из свободных мужчин может вступить в отряд — если нет оружия, одежды и прочего снаряжения, то выдадут. За службу Теодор обещал и плату — половину акче в день, т.е. 4 румелийских мангира в день. Этот было мало, но для сельских жителей, живущих натуральным хозяйством, было уже кое-какой суммой. Обещал Теодор и подарки за храбрость, за убитых врагов, и в целом богатую добычу. Конечно, если они увидят, что их чорбаджи сносятся с сарацинами, им было обещано половина имущества предателей.

Тут же воодушевлённые люди сдавали наиболее рьяных сторонников султана, которых Теодор брал под стражу, а основную часть их у существа раздавал всем жителям. В целом на обход всех этих поселений потребовалось ещё более недели блужданий по горам.

Горы были раем для метких стрелков. И пусть большой меткостью ромеи похвастать ещё не могли, это было немного поправимо (если не рассматривать техническую часть). Несколько сотен смелых и мотивированных людей, знающих окрестности, могли держать под контролем их защищенную природой часть, потому что склоны были слишком крутыми для практически любого штурма. А особенно защищены от любимой сарацинами конницы. Долины, в которых находились хорошие старые, еще римские дороги, на многие мили были утыканы расселинами, ущельями или теснинами, полными неожиданных поворотов, и притом весьма глубокими.

Сарацины не заботились о местных жителей, делая ставку на некоторых предателей, но даже опираясь на них, им было бы опасно проходить через горы — будь у местных жителей оружие и искусный в военном деле лидер. В горах легко было потерять связь между частями. Сам рельеф порой вынуждал военные части разделяться, что подвергало их значительному риску. Без дружбы с местными сарацины могли владеть только той землей, на которой стояли их воины. Именно поэтому они насаждали всюду свою веру, или переселял верных подданых из других регионов своего султаната.

Чтобы небольшой отряд Теодора стал опасным, людей следовало учить. А делать это кроме Теодора, имевшего кое-какой опыт в этом деле, было в общем и некому.

В целом упражнения были всё теми же, что и с прочими новобранцами — вначале привыкнуть к аркебузам и мушкетам, научиться выполнять все команды, и лишь после переходить к стрельбе. Только ещё Лемк учил их быстро перезаряжать, в чем стал большой мастак. Малочисленный, бездоспешный отряд по представлению Теодора мог выжить только за счёт огневой мощи, умения выдать несколько залпов по противнику в самый короткий срок.

Юцу и Ховру, и тут выбившимся в первые ряды, и прочим, кто никогда не стрелял, он втолковывал:

— Боже упаси, чтобы ваш фитиль отсырел! О порохе в целом не беспокойтесь, он в бутылях, и с ним ничего не случится. Делайте что угодно, чтобы он оставался всегда сухим — даже если на вас обрушится с неба вся Пропонтида. Держите за пазухой, прикрывайте головными уборами, дорожите им будто своей любимой девушкой. Иначе вы окажетесь беззащитными, почти как со спущенными штанами, только хуже.

Конечно же, не забывали и про упражнения с холодным, «благородным» оружием. Учились биться боевыми цепами, косами, саблями, копьями, кинжалами, ятаганами и прочими средствами умерщвления.

Лемк, по заветам читанного «Стратегикона», делал всё, чтобы ромеи не скучали (Теодор стал считать ромеями всех, кто примкнул к его отряду).

Порой, желая проверить силу ударов, воины рубили туши овец и свиней. Были такие умельцы, что ятаганом напополам разваливали их. Другие утверждали, что против хорошего меча ятаган не поможет. И отправлялись во двор проверять, стараясь друг друга не покалечить.

Лемку уже тут самому предстояло учиться у некоторых воинов: например, у того же Ховра, который весьма ловок обращался с саблей. Но в общем у Теодора дела шли хорошо. Он был ловким, поджарым и легким, с крепкими ногами и сильными легкими.

Если люди не были заняты в хозяйственных делах и не в походе, то над развалинами крепости звучало нечто вроде:

— Заряжай!

— Коли, я тебе сказал! Не размахивай! У тебя оружие длиннее, что ты мучаешься? Он всё равно не отразит, если всё правильно сделаешь!

— Евх, сможешь остановит ему кровь?

— Эй, а кто мне теперь зашивать кафтан будет? А ну..!

Ввел Теодор и телесные наказания — плети — за мелкие провинности. И смерть — за все остальные. В армии требовалось безусловное подчинение дисциплине, и люди должны были знать, что просто так законы обойти нельзя. Что не будет пощады тем, кто осмелился поднять руку на своего командира или тем, кто отвергнут долг перед своими братьями по оружию.

— Если стратиот во время битвы или сражения покинет свой строй или банду и выбежит раньше с места, в котором он был размещен, и будет снимать доспехи с мертвого врага, убитого другим, или опрометчиво устремится в преследование других врагов, — читал Теодор оп памяти тексты старых законов. — такого мы повелеваем наказать смертной казнью как ослабляющего строй и тем самым причиняющего ущерб своим товарищам и все, что им взято, как и следует, изъять и передать казне турмы. Если же учитывать снисхождение, то пусть он будет или побит плетьми, или лишен военной службы...

И раз уж есть такие законы, их следовало соблюдать.

Бывали такие истории, что надолго отпечатались в памяти...

Каждую весну, когда земля отходила от зимы и природа расцветала новой жизнью, самые беспокойные молодые люди устремлялись в горы, чтобы превратиться в своем представлении в бравых воинов — гайдуков. Их банды, объявленные вне закона, возмещали старые обиды, нанесенные их семьям и близким. И не только сарацинам... Под руководством выбранного лидера, избранного воеводы, они проводили ночные набеги с гор, карая своих мучителей, сжигая дома и уводя скот. Пленного гайдука ожидала медленная и мучительная смерть — их сажали на кол на перекрестках, подвешивали на железных крюках. Сарацины с наслаждением провозили отрубленные головы гайдуков через балканские селения, чтобы предостеречь тех, кто собирался сбежать в леса и горы.