Рубиновый лес. Дилогия

* * *

– Дыши, Руби!

Несмотря на то что Маттиола повторила это несколько раз, дышать у меня не выходило. Горло пульсировало в том месте, куда Оберон всадил себе клинок. Под левой лопаткой тоже ныло от неистового сердцебиения, а скрюченные в судороге пальцы впивались друг в друга, раздирая ногтями кожу. Прошло по меньшей мере несколько минут, прежде чем я наконец-то смогла отдышаться, дрожа в объятиях Маттиолы, которая ласково тёрла меня по спине рукой.

– Что ты видела? – спросила она сразу после этого, кусая губы, которые и так уже пошли кровоточащими трещинами. Сколько же времени я провела в видениях, что она успела их так истерзать?

– Ра Тиссолин, – повторила я хрипло, боясь забыть. Это казалось самым важным, как и тот голос, говорящий с Обероном из темноты. Кому он принадлежал? Почему он такой знакомый? Почему не подвластен сейду? – Ра Тиссолин… Это что-то на драконьем. Нужно узнать, как это переводится.

– Это переводится как «Коронованный Солью», – ответил Сенджу с порога усыпальницы.

13 Коронованный Солью

Ворочаясь перед сном, я не раз представляла себе, какой она будет – моя встреча с тем, кто изменил ход истории и пустил под откос всё, ради чего жили и умирали мои предки. Я хотела посмотреть этому человеку в глаза и, прежде чем приговорить его к казни, спросить, за что и почему он так возненавидел наш мир. Но, оказавшись лицом к лицу со старейшим существом на земле, я поняла, что реальность была слишком далека от моих фантазий.

Свечи, раскачивающиеся под потолком на тонких цепочках и источающие благовонный фимиам, никогда не таяли раньше, но вдруг зашипели и потекли, стоило Сенджу войти в усыпальницу. Одна из их жирных раскалённых капель приземлилась прямо на мои голые колени, но я даже не почувствовала боли: Маттиола, сидящая на полу рядом и мёртвой хваткой вцепившаяся мне в плечо, сжимала куда больнее.

Ритуальное зеркало, случайно отброшенное ею, покатилось к ногам Сенджу и замерло там, проложив к нему дорожку из битого стекла.

– Маттиола, – прошептала я, с трудом разжав её побелевшие пальцы, – уходи отсюда.

Мне пришлось повторить трижды, чтобы она послушалась. Вряд ли Матти в полной мере понимала происходящее, но при взгляде на Сенджу можно было и не думать – достаточно было слушать свои инстинкты. Не изменяющий своей обманчиво ласковой улыбке, он медленно продвигался в глубь усыпальницы, и чем ближе подходил, тем больше мурашек бежало по телу. Его красное одеяние обрело для меня новый смысл. Сколько же крови Сенджу пролил, чтобы осуществить свою мечту – принести своему народу Тысячелетний Рассвет?

Вопреки моим ожиданиям, он не стал загораживать проход и пытаться остановить Маттиолу. Лишь мельком взглянул на неё и кивнул, будто приветствуя, когда она прошмыгнула мимо. Цокот её каблуков, эхом донёсшийся из коридора, замедлил моё сердцебиение – больше всего я боялась не умереть, а того, что мои близкие умрут вслед за мной.

– Прошу, госпожа, – произнёс Сенджу нараспев, остановившись в шаге от подола моего платья, распростёршегося на земле. – Полы здесь очень холодные.

Его раскрытая ладонь с длинными худыми пальцами, усеянными драгоценными перстнями, опустилась на уровень моего лица. Поколебавшись несколько секунд, я неуверенно накрыла её своей. Сенджу улыбнулся и осторожно поставил меня на ноги.

– Пора в путь, госпожа. Нас уже ждут.

Сенджу привлёк меня к себе и взял под локоть. Я хотела ударить его, оттолкнуть и убежать, но вместо этого покорно двинулась следом, будто моё тело подчинялось кому угодно, но только не мне самой. Ради эксперимента я попробовала хотя бы ускорить тот прогулочный шаг, который задал Сенджу, уводя нас прочь от усыпальницы, но ноги не слушались тоже. Это можно было списать на последствия ритуала, если бы только не птичья косточка в когтях Сенджу, которую он до этого переломил пополам под рукавом своей рубахи и выкинул за спину.

Сейд. Он управляет мной? Как?

Улыбнувшись, словно он и мысли читать умел, Сенджу придержал меня на крутых ступеньках, помогая спуститься вниз. Из-за дрожащих коленей я то и дело оступалась, хоть и старалась сохранять благородное спокойствие. Сердце ныло, будто собиралось разорваться от страха, а голова кружилась, свинцовая, как после дурмана, отчего меня и саму покачивало из стороны в сторону. Последствия сейда. В таком состоянии я едва ли смогла бы дать отпор человеку, не то что дракону.

– Так, значит, если я умру, настанет вечный Рок Солнца? – спросила я хрипло, снова опираясь на Сенджу, чтобы преодолеть последнюю пару ступенек. Петроглифы и погребальный монолит, окутанный травяным дымом, остались позади вместе со всеми тайнами. Я наконец-то разгадала их все. – Поэтому ты велел Дайре убить меня? Сказал ему, что так можно покончить с Красным туманом, но на деле хотел призвать Рок Солнца его руками?

– Ты очень смышлёная, госпожа! – воскликнул Сенджу так искренне, что при других обстоятельствах мне бы это польстило.

– А если я не умру? Что, если оставить меня в живых и позволить дожить до глубокой старости?

– Едва ли ты захочешь доживать свой век в полном одиночестве, ибо к тому моменту, как ты состаришься, Красный туман заберёт нас всех до единого, – ответил Сенджу снисходительным тоном. Колечки на его рогах слегка позвякивали, когда он наклонял голову, и я постаралась сосредоточиться на этом звуке, чтобы отгородиться от подступающей истерики. – Красного тумана не должно существовать. Это ошибка. Видишь ли, сейд не терпит пренебрежительного отношения к договорённостям… Нельзя просто бросить ритуал на полпути, когда половина жертв уже принесена. Сейду обещали ребёнка – обещали тебя, – но ребёнок вырос. Теперь он пытается завершить начатое сам. Туман ест, но никак не может наесться, ведь главный ингредиент по-прежнему отсутствует.

– Но Оберон говорил, что вторая часть ритуала – это принести в жертву тысячу человеческих детей, как принесли тысячу драконьих, – вспомнила я, с неохотой ныряя в то ужасное, болезненное видение, после которого до сих пор пульсировало горло. – Как я стала заменой этой тысяче?

– Заменой… Хорошее слово, – снова похвалил Сенджу. К этому времени мы уже достигли зала науки, где искрились железные башни и возвышался телескоп, устремлённый к недосягаемым звёздам. Незаметно оглядевшись, я снова испустила облегчённый вздох: Гектора здесь не было. Очевидно, Матти увела его. – Да, это действительно была замена. Я не врал, когда говорил Оберону, что не так хорош в сейде, как он. Сейд противоестественен для драконов точно так же, как для вас, людей, противоестественно парить в небесах. Всё живое вынуждено томиться в границах своего естества, как в темнице, но я смог сломать свою решётку. Ты, драгоценная госпожа, дитя Молочного Мора, рождённое тогда, когда погибла жертвенная тысяча. А всё, что у меня было тогда, – это немного сейда и кровь Оберона. Он выбрал весьма удачное место для ножа, так что этой крови было много, очень много…

– Ты связал его и ритуал, чтобы облегчить себе задачу?

– Именно так. Убить одну девочку, пусть и принцессу, всяко проще, чем целую тысячу детей, не правда ли? Я уговорил Старших послать кого-нибудь из драконов отомстить королю людей, но кто знал, что они выберут юнца из выводка Борея, Соляриса? Тот оказался слишком малодушным, а королевская вёльва предвидела его приход, и всё снова пошло не по плану. Не гневайся, госпожа. На моём месте ты бы поступила так же.

– На твоём – это на месте дракона, потерявшего смысл существования? – сказала я и даже удивилась той смелости, с которой съязвила в лицо не только старейшему, но и хитрейшему существу на свете, не ведающему жалости. Однако мои слова явно попали в точку: Сенджу резко остановился на полушаге. – Ты врёшь. Стремясь к Року Солнца, ты защищаешь вовсе не своих сородичей. Ты просто не хочешь умирать. Скажи, какие эмоции ты сейчас испытываешь? Достаточно сильные, чтобы не окаменеть?