Рубиновый маяк дракона

После долгой погони по безветрию мы были обессилены. Вплетали в песнь свои чары, но горизонт темнел и надвигался на нас, неся вперед пиратский корабль. Неумолимо, неотступно. Само небо подгоняло его, наполняя ветром черные паруса, само море вздымалось горбом и позволяло захватчикам скользить вниз по своей спине. Яркими рубиновыми всполохами в сгустившейся тьме сверкал на его бушприте грозовой артефакт.

Я видел однажды такой, на заре своей молодости. В те времена, когда мир еще не был расколот Барьерами, южные земли процветали, а ведьминские души не осыпались проклятым туманом. Магическая сила рубиновой грозы несла благо и свет, но никогда – смерть. Клан грозовых драконов стоял выше раздоров, жажды власти и наживы; обладал великой мощью, хоть и был немногочислен; чтил понятие чести и достоинства…

Не думал я, что доведется мне хоть раз еще увидеть алую молнию, созданную не столкновением туч. Считалось, что дар тот утерян, похоронен под слоем ядовитых туманов вместе с останками благородных драконов прошлого. Мы, эльфы – могущественный народ, живущий дыханием природы, – сколько ни бились, так и не смогли постичь сложное искусство грозовой магии. И теперь я не мог взять в толк, кто и как сумел подчинить себе молнию. Это точно были не грозовые драконы – никогда бы они не встали под черные знамена. Но все мы сидели на палубе, из последних сил шептали слова великой песни и видели, как шторм на своих крыльях безжалостно нес нам алую погибель.

Адепты, сосланные в свои каюты, словно стадо овец, были связаны артефактом, подавляющим их магию. Нестабильность потоков напуганных человеческих юношей и дев могла привести к ужасным последствиям. Но не ужаснее того, что могли сотворить с ними пираты. Когда грянул залп пушек, капитан Лаирасул первым осознал, что это конец.

– Анарендил! Люди, артефакт!

Я понял его с полуслова, как-то нашел в себе силы и, держась за борт, встал с палубы. Потрескавшимися губами шептал заклинание, выжигая последние остатки своей магии, пытаясь запечатать артефакт, чтобы адепты хоть как-то смогли защитить себя. Но… Я едва успел выставить щит, когда в нас влетел искрящийся багровый разряд. Первый из тех разрядов, что обрушились на «Рассветный луч», вгрызаясь, жаля прекрасное тело нашего корабля, словно рой рассвирепевших насекомых. В воздухе резко запахло озоном. Крики раненых смешались со звуками нападения. Я поднялся с колен и снова зашептал слова печати. Что я еще мог сделать для адептов, что вверили мне свои жизни?

– Лив! – к рухнувшему навзничь Ливемсиру бросилась Элиниэль, схватила его за руки, пытаясь определить повреждения.

Со свистом рассек воздух первый пират, что перелетел на нашу палубу на канате. Яркая повязка на голове, собравшая в хвост длинные волосы, и горящий предвкушением взгляд настоящего убийцы. За ним тотчас последовали другие – коренастые, крепкие, ухмыляющиеся в ожидании легкой поживы.

– Чур бабенка мне первому! – воскликнул патлатый и, выхватив кутласс, двинулся на Элиниэль.

Не знаю, откуда взялись силы – я просто врезался в него сбоку, подпитывая свой удар остатками магии. Нас протащило по палубе до самого борта. Я помню его удивленный взгляд перед тем, как с криком «Бездна!» он проломил своей тушей перила и сорвался в воду. В ту же секунду снова затрещал грозовой артефакт на бушприте пиратского судна, и все вокруг померкло в алой вспышке. Меня пронзило такой болью, какой еще в жизни мне не приходилось испытывать. Все мои внутренности одновременно воспламенились и взорвались тысячей мелких осколков. Я рухнул на пол, кашляя кровью.

Что было дальше, я почти не осознавал. Впрочем, память время от времени подбрасывала отдельные образы. То Юэлинара, самого молодого эльфа в команде. Его искаженное болью лицо, рот, раскрытый в последнем крике. То разметанные белые косы Элиниэль, которую очередной пират закинул на плечо, словно мешок овса. Ее тонкие изящные руки безвольно свисали и покачивались в такт шагов захватчика. Я попытался подняться, но от боли меня выгнуло дугой, словно молния до сих пор искрила внутри, скользя разрядом по позвоночнику, выжигая дотла бедро.

– Эли… – прохрипел я, протягивая руки туда, где уже ее не было.

А сверху, словно белым погребальным саваном, меня накрыло сорванной парусиной. Последнее, что я запомнил перед тем, как забытье окончательно поглотило меня, – высокий предводитель пиратов с перекошенным от старого шрама лицом с хозяйским видом прохаживался по палубе и раздавал приказы:

– Припасы, включая пресную воду, – на «Изольду». Всех живых и более-менее целых – туда же и в цепи. Кто не может ходить – добить. – Он задумался, глядя на горизонт. – Да, и не помешает у эльфийских трупаков срезать скальпы и обрубить пальцы.

Один из пиратов, чей стоптанный ботинок я видел в щель складки парусины, еле слышно пробормотал:

– Ну и дрянь.

Но капитан услышал и развернулся на каблуках.

– Эльфийские волосы и ногти можно выгодно продать, Хьюли, но раз уж ты такой брезгливый, я, так и быть, вычту из твоей доли эту часть прибыли…

Озоновый запах пиратской магии все еще стоял в носу, в ушах звенели крики раненых собратьев, из последних сил сопротивлявшихся смертельному натиску. Я в очередной раз вынырнул в реальность, хватая ртом воздух и корчась от боли. В реальность, где вышедшее солнце невозмутимо подсушивало бурые подтеки на палубе – последние следы гибели моей команды. Я был избит и ранен, но куда сильнее были страдания, терзавшие мое сердце.

«Как же так вышло? Как?» – снова и снова вопрошал я у звезд, скрытых синевой неба. Но вместо ответа слышал лишь пиратскую брань.

Этих двоих свои же бросили на опустошенном и разрушенном «Рассветном луче», посчитав мертвецами. Вполне в духе пиратов – кто отстал, тот отстал.

И вот теперь мы застряли втроем посреди морских просторов на полуразрушенном корабле, что вот-вот пойдет ко дну. Все мы хотели выжить. Пираты – чтоб вернуться к своим, я же – чтобы собрать отряд и найти, развеять в пыль захватчиков, спасти пленных. Но моя проблема – помимо того, что жизнь едва теплилась во мне – заключалась в том, что я не знал, где искать. Мне нужны были те, кто об этом расскажет. У пиратов тоже был небогатый выбор – в зоне полного штиля нужен ветер, а это либо заряженный грозовой магией артефакт, который, естественно, остался на их «Буйной Изольде второй», либо эльфийский искусственный ветер. Вот почему они не добили меня сразу же, едва обнаружив. Да еще и позаботились, перетащили в тень.

В очередной раз вырвавшись из лап бессвязного бреда, я уловил сдавленные крики из недр корабля, но списал их на помутнение сознания. Грозовой удар артефакта пиратов обрушился на меня со всей силой, из-за чего я снова и снова проваливался в болезненную, жалящую темноту. Но через какое-то время туман забытья вновь был разрезан шумом и возней внутри корабля. А к запаху моря прибавился легкий флер воздушной магии. Я приподнялся на локте и жестом подозвал ближайшего из пиратов.

– Там внизу… Проверь, – прохрипел я. – Он мне нужен. Не убивай. Приведи. Мне адепт, тебе ветер. Договор.

В любой другой ситуации этот вонючий головорез отточенным движением кутласса в миг бы отсек мне голову. Но пресная вода и ветер на морских просторах ценнее золота, что можно было бы выручить за эльфийские волосы. Чертыхаясь, пират спустился в каюты.

Сначала я не понял, что за мальчишка ко мне подбежал. Не было такого среди адептов. А потом пришло узнавание: если отбросить шляпу, добавить юбку, распустить по плечам каштановые локоны…

«Девчонка».

– О, хранители! Анарендил, родненький, – услышал я сорванный голос маиры Сотье. – Как же так? Что произошло? Где все?