Рубиновый рассвет. Том I

— Раненые? — Мейер вытер окровавленный лоб.

— Есть, но живы.

Гилен подошёл к обезглавленному анцыбалу. В его ауре ещё теплился тёмный жемчуг — крупнее, чем у утопцев.

— Капитан... Мы нашли нечто интересное.

Но прежде чем Мейер ответил, земля под ногами дрогнула.

Где-то в глубине "Горла" проснулось что-то большее. На вопрос Гилена, что это, капитан Роберт Мейер начал свой рассказ:

— Потому что Горло — не просто руины, — Мейер вытер клинок о штанину, его голос внезапно смягчился, будто вспоминая старую балладу. — Он защищает то, что когда-то было любовью...

Гилен повернулся к нему, и в тишине между каменных громад капитан начал рассказ:

— Белегорн Сиятельный. Принц волн, герой, в чьих жилах текли ярость океана и нежность прибоя. Полюбил он не земную девушку, а дочь моря. Русалку, чьи песни сводили с ума даже луну. Но её дар был жесток: лишь раз в неделю, на два хрупких часа, море отпускало её, заменяя хвост ногами. Двух часов ему хватило, чтобы потерять голову. Двух часов ей хватило, чтобы обречь его на вечную тоску.

Капитан провёл рукой по базальтовой стене, будто гладя древнюю рану.

— Белегорн искал способ быть с ней всегда. И нашёл — в тени Зарукса, бога глубин. Сделка была проста: принц принимал Дар Воды, строил подводный дворец, где они могли бы жить вместе. Но русалки... они не вечны. Триста лет — и её тело стало пеной, её голос — шепотом волн. А он остался. С мешком жемчуга, который собирал для неё каждый день. С цветами, что больше никто не носил в волосах.

Где-то в глубине Горла снова дрогнули камни, и капитан понизил голос:

— Его горе было таким огромным, что заразило саму воду. Те, кого море поглотило, вставали снова — утопцы с красными гребнями, хранящие в своих брюхах последние подарки погибшей любви. А сам Белегорн... теперь он Морской Король. И в это время он может выйти на берег, если его позовет женщина, влюбленная в него. Но она должна его по-настоящему полюбить. И тогда он выйдет, чтобы снова искать ту, что давно стала пеной.

Тишина повисла тяжёлым покрывалом. Даже матросы, обычно такие шумные, молчали.

Гилен смотрел в темноту, где дрожали отблески воды.

— И жемчуг...?

Капитан горько усмехнулся:

— Последние слова, что он не успел ей сказать. Теперь они наши — если осмелимся забрать.

Где-то в глубине что-то застонало — звук, похожий на крик чайки над пустынным берегом.

Морской Король проснулся.

Глава 6

Берег Мертвых Приливов лежал перед ними, как раскрытая пасть. Черные базальтовые плиты, скользкие от морской слизи, блестели под тусклым светом, пробивающимся сквозь вечные тучи. Воздух был густым от запаха разложения и соли — смесь, от которой першило в горле.

Команда «Жгучей Мэри» рассыпалась среди трупов. Кто-то вонзал нож в глазницы утопцев, выковыривая черные жемчужины, кто-то раскалывал хитиновые панцири ползунов, вытаскивая добычу кровавыми пальцами. Жемчуг падал в мешки с глухим стуком, будто капли дождя по дереву.

Капитан Мейер стоял на обломке колонны, изумрудный глаз скользил по руинам. Его голос, обычно громкий и насмешливый, сейчас звучал как скрип затупленного клинка:

— Эй, шлюхины дети! Жопы расслабили? Разведка — на периметр, остальные — жемчуг в мешки и хвосты поджали.

Он спрыгнул, сапоги хлюпнули в луже розоватой воды, и взгляд его уперся в Гилена.

— Рубиновый. Ты-ы… — капитан растянул слово, будто пробуя его на вкус. — Ничего не замечаешь?

Гилен стоял чуть в стороне, копье в руке, черные очки скрывали его взгляд. Он не торопился отвечать.

— Поблизости всегда кто-то есть, — сказал он наконец. Голос ровный, без колебаний.

Капитан хмыкает, затем резко поворачивается к команде и кричит, чтобы все строились. В этот момент из-за камней выскакивают новые монстры — на этот раз не утопцы и не ползуны, а что-то другое. Гилен видит их ауры, но пока не говорит об этом. Команда в панике, капитан ругается, но быстро берет ситуацию под контроль.

Капитан Мейер выругался так, что даже самые бывалые моряки вздрогнули.

— Король, сука, в этот раз лютует! В прошлый раз хоть передышка была, а теперь — как черти из табакерки!

Гилен молча наблюдал, как из трещин в базальтовых плитах сочится мутная вода, а за ней — тени. Его Алый Взгляд улавливал движение в темноте: десятки, нет, сотни мерцающих аур, ползущих к ним.

— Появилась переменная — новые монстры, — сказал он тихо, но капитан услышал.

— Охрененная новость, Рубиновый! — рявкнул Мейер, выхватывая абордажный топор. — Щиты вперёд, копья наготове! Кто отобьётся — тому жопа в стиле «шведский стол»!

Команда сбилась в каре, щиты сомкнулись в стену, копья торчали, как иглы дикобраза. Но усталость давала о себе знать — руки дрожали, дыхание было тяжёлым, а глаза слипались. Третий бой подряд. Третий ад только за это проклятое утро.

И тогда из воды полезли они.

Утопцы — синеватые, раздутые трупы с пустыми глазницами — выползали, хлюпая гнилой плотью. Водяные, похожие на гигантских жаб с перепончатыми лапами, шипели, выплёвывая струи воды, способные содрать кожу. А их языки — длинные, липкие, как аркан удавки — метались вперёд, хватая зазевавшихся.

Один из матросов, тот самый, что дразнил Гилена на тренировках, не успел отпрыгнуть. Язык обвил его шею — и рывок. Человек взвизгнул, его подняло в воздух, ноги дрыгались, как у повешенного.

— Дерьмо! — заорал кто-то, но было уже поздно.

Тело матроса шлёпнулось в стаю утопцев, и они набросились на него, как пираньи. Кровь брызнула фонтаном.

Капитан Мейер орал, рубил, топор его взлетал и опускался, разбрасывая куски мяса. Но врагов было слишком много.

Гилен стоял чуть сзади, копьё в руках, дыхание ровное. Медленный вдох. Выдох. Кровь в его жилах текла спокойно, без паники. Он видел слабые места — там, где ауры мерцали тоньше.

Один утопец рванулся к нему — и получил копьё в горло. Другой попытался плюнуть кислотой — Гилен уклонился, будто заранее знал траекторию.

Но даже его выдержки хватало ненадолго. Руки начинали ныть, а в висках стучало.

Капитан, весь в крови и слизи, отступил к нему, тяжело дыша.

— Ну, Рубиновый… — хрипел он. — Может, у тебя есть ещё одна переменная, которая нас спасёт?

В этот момент раздаётся грохот — и из глубины руин появляется нечто большее, чем просто утопцы...

Команда «Жгучей Мэри» еле держалась на ногах. Кто-то хрипел молитвы Заруксу, богу морей, другие залпом осушали фляги с обжигающим зельем — хоть капля сил перед концом. Раненых волокли в центр построения, где корабельный лекарь, сам весь в крови, пытался зашивать рваные раны грубыми нитками.

И тут земля затряслась.

Из черных разломов выползло оно.

Громадный, покрытый буграми хитина, словно сросшийся из десятка трупов, краб медленно вылезал из глубины. Его панцирь был усеян вросшими в него лицами — мертвецы кричали беззвучно, их рты растягивались в вечных муках. Клешни, каждая размером с мачту, щелкали, разрезая воздух с шипящим свистом. Из пасти капала слизь, разъедающая камень.