Руководство по системной поведенченской психотерапии

Совокупность всех этих механизмов дает в руки психотерапевта целый арсенал средств, позволяющих способствовать развитию тормозного поведения пациента в отношении дезадаптивных стереотипов поведения и формированию адаптивных. При этом, как уже говорилось, торможение наличного поведения (приводящего к дезадаптации) в отношении апперцептивного поведения позволяет по механизму обратной связи изменять и характер апперцепции. Одновременно с этим отсутствие негативных последствий (в виде дезадаптации) обеспечивает позитивное подкрепление адаптивного поведения пациента, а наличие эффектов дезадаптации – напротив, становится негативным подкреплением его дезадаптивных стереотипов.

Б. Диагностические возможности

Тормозное поведение пациента является одним из существенных признаков, позволяющих определить как общее состояние пациента, так и роль этого поведения в дезадаптации последнего. Торможение может как приводить к дезадаптации, так и способствовать адаптации индивида, поэтому его оценку нужно проводить применительно к наличной ситуации.

И.П. Павлов выделял три принципиальных момента, определяющих характер адаптации животного к внешним воздействиям: во-первых, «принцип силы» раздражительного, а также и тормозного процессов; во-вторых, равенство или неравенство силы обоих противоположных процессов – раздражения и торможения (этот критерий получил название «принципа уравновешенности»); наконец, в-третьих, И.П. Павлов сформулировал «принцип подвижности» обоих процессов – раздражительного и тормозного⁷³⁰. Таким образом, на основании этих «принципов» меланхолики выделялись И.П. Павловым из числа других людей «слабостью» указанных процессов, холерики – неуравновешенностью (преобладанием раздражительного процесса над тормозным), [339] флегматики – малой подвижностью («инертностью») обоих процессов, сангвиники – высокой подвижностью их. Условность этой классификации сомнений не вызывает. Вообще говоря, там, где дело касается человека, – классификационный принцип дает слабину, поскольку человек – система и слишком изменчивая, и слишком сложная. Однако подход И.П. Павлова позволяет верифицировать способность человека к тормозному поведению и адаптивности этого тормозного поведения.

339

«Неуравновешенных» животных с преобладанием тормозного процесса над раздражительным И.П. Павлову и его сотрудникам обнаружить не удалось.

Лучшей степенью адаптивности, безусловно, обладают сангвиники, то есть те индивиды, которые не только способны сильно («принцип силы») «возбуждаться» и адекватно «тормозить» свое «возбуждение» («принцип уравновешенности»), но и делают это относительно быстро («принцип подвижности»). Способность модифицировать свои динамические стереотипы под стать жизненным обстоятельствам – дело более чем существенное! Именно способность быстро и сравнительно легко изменять свое поведение в зависимости от условий и составляет основу их – сангвиников – адаптивности [340] ⁷³¹.

340

И.П. Павлов называет этот тип «совершеннейшим из всех», «так как им обеспечено точное уравновешение всех возможностей окружающей среды, как бы ни были сильны раздражители, как те, ответом на которые должна быть положительная деятельность, так и те, эффекты на которые должны быть заторможены, и как бы быстро ни сменялись эти различные раздражители».

Напротив, холерики, хотя и характеризуются хорошей «силой» процессов возбуждения и торможения (возбуждения, конечно, особенно), не обладая их соразмерностью, а также весьма избирательной подвижностью, дают совершенно противоположный эффект в адаптации, нежели сангвиники. В сущности, хорошие подвижность и сила – весьма достойные качества, но в отсутствие «противовесов» (в виде торможения) обретают качество высокой инерционности, не могут достичь средней точки и удержаться на ней сколь-либо долго. Можно сказать, что холерики относятся именно к той категории, что вечно хотят «как лучше», но у них с завидной постоянностью выходит «как всегда». Холерик способен с легкостью изменить свой динамический стереотип, но дать ему устояться может лишь в тех случаях, когда условия стабильны и неизменны, а эта фиксация не сопряжена с необходимостью тормозить возбудимость [341] ⁷³². Поскольку же жизнь по самой природе своей – есть постоянное изменение (не говоря уже о чрезвычайных событиях!), а торможение возбуждений – основной принцип «социальной организации», то понятно, что данные типы составляют основную массу наших пациентов.

341

В экспериментах было показано, что животные с преобладанием раздражительного процесса характеризуются способностью к быстрой выработке положительных условных рефлексов, тогда как тормозные формируются у них и медленно, и с явным трудом, более того, неустойчивы и часто растормаживаются. Наконец, настойчивая работа экспериментатора над формированием у животного тормозных рефлексов приводит в ряде случаев к фактической утрате тормозной функции, от чего, по выражению И.П. Павлова, «наступают настоящие неврозы, хронические характерные нервные заболевания, которые приходится лечить или очень длинным отдыхом, то есть полным прекращением опытов, или бромом».

Относительно меланхоликов – разговор короткий, а терапия длительна и оказывается весьма трудоемкой. Слабость обоих процессов (были бы еще хотя бы уравновешены!) – как возбудимого, так и тормозного – делает индивида не только не способным адекватно воспринимать обрушивающиеся на него внешние воздействия, но и снижает вероятность формирования устойчивых динамических стереотипов, поскольку слабость дифференцировки стимулов приводит к своеобразному сглаживанию «контуров событий», – меньшая «амплитуда» процессов возбуждения и торможения дает себя знать [342] ⁷³³. Трудность формирования динамических стереотипов, казалось бы должна способствовать меньшей выраженности симптоматики у пациентов, однако их симптоматика не меньше выражена, но характеризуется большей тотальностью, а вот трудностям психотерапии такая особенность действительно «способствует». Здесь, впрочем, необходимо отличать меланхоликов от больных с такими формами психических расстройств, которые характеризуются наследственным ослаблением тенденции выживания [343] ⁷³⁴.

342

Условные рефлексы у таких собак со «слабым типом нервной системы» образуются медленно и никогда не остаются устойчивыми, «колеблясь в размере даже до нуля, как бы ни упрощалась их система». Животные не имеют достаточной силы «для преодоления менее важных в данном случае условий».

343

Однако И.П. Павловым с сотрудниками были проведены и весьма интересные эксперименты, вносящие некую неопределенность в казалось бы стройную классификацию типов, особенно по части «меланхоликов». Щенков одного помета разделили на две группы: первую половину с самого рождения держали в клетке, другой же была предоставлена полная свобода. Характерной чертой повзрослевших собак из первой группы была «трусость», которую И.П. Павлов назвал «паническим рефлексом» или же «первичным и временным рефлексом естественной осторожности». Поясняя эти данные, И.П. Павлов раскрывает суть «страха неизвестности»: «Раз только начинается знакомство с новой средой, неизбежно выжидать некоторое время последствий всякого нового раздражения, какого бы рецептора оно ни касалось, то есть воздерживаться от дальнейшего движения, тормозить существующее движение, так как неизвестно, что сулит новое явление организму: нечто вредное или полезное или оно без всякого значения. И лишь по мере постепенного ознакомления со средой этот рефлекс мало-помалу заменяется новым специальным, исследовательским рефлексом и, смотря по результату последнего, другими соответствующими рефлексами». Щенок первой группы на всю жизнь оставался с этим «паническим рефлексом», суть которого, как видно из представленной цитаты, состоит в трудности образования нового динамического стереотипа вследствие ослабления исследовательского рефлекса. Таким образом, речь идет о нарушении нормального функционирования тенденции выживания, что, как оказывается, вовсе не обязательно вызвано врожденным типом.

Флегматики, как явствует из опытов И.П. Павлова и его сотрудников, характеризуются высокой инертностью процессов возбуждения и торможения, а данное обстоятельство никак не способствует адаптации. Другое дело, что оно способствует меньшей дезадаптации, но в целом, если дезадаптация состоялась, то делает ее чуть ли не роковой. Кажется, что флегматик живет словно бы вне каких-либо внешних воздействий, автономно, а его динамические стереотипы играют, кажется, по каким-то своим, малопонятным здравому рассуждению правилам. Торможение у таких животных в опытах И.П. Павлова хотя и было сильным, но «недостаточно подвижным, чтобы правильно распределяться во времени, и в силу инертности заходит дальше, чем следует». «Никакие меры, – добавляет И.П. Павлов, – направленные на получение постоянного слюнного рефлекса, не могли достигнуть цели»⁷³⁵. Разумеется, пациенты с такими особенностями также представляют предмет головной боли психотерапевта, пробуждая в нем ощущение, которое можно озвучить разве что традиционным «не в коня корм».

Впрочем, несмотря на внешнюю стройность типологии И.П. Павлова, она не отражает ни глубины переживаний пациентов, ни специфичности психотравмирующих факторов, ни субъективной картины «болезни». Так, например, неблагоприятна ни устойчивость дезадаптивных динамических стереотипов, ни их неустойчивость, поскольку в первом случае возникает трудность их редукции, во втором – их верификации (здесь они подобны воде, уходящей сквозь пальцы). Равно и сила раздражительного процесса имеет свою оборотную сторону для психотерапии, поскольку его трудно затормозить, что пагубно при наличии дезадаптивных стереотипов поведения, но в целом психотерапевтическое воздействие оказывает здесь более ощутимый эффект.

«Типы» И.П. Павлова, таким образом, было бы правильно использовать не как наличные, законченные формы, не как характеристики целостной структуры психического, а как формы, которые обретают вектора (соответственно – «силы», «уравновешенности», «подвижности») целостной структуры под влиянием тех или иных обстоятельств этой структуры. При этом нельзя с уверенностью утверждать, что эти типы врожденные и неизменные [344] ⁷³⁶, приведенный выше в сноске опыт И.П. Павлова со щенками свидетельствует об этом со всей очевидностью. Поведение есть поведение, оно определяется содержанием и системами «противовесов», одно можно изменить, другое – развить; так или иначе, но «тип» не является приговором.

344

Вопреки утверждениям П. Коста и Р. Мак-Крея, динамика «типов», при использовании СПП, отмечается даже по «Личностному опроснику» Г. Айзенка, хотя вне психотерапевтической работы изменение «типа» (например, с холерика на сангвиника) действительно вряд ли возможно.

При этом необходимо учитывать, что «крепкий», «устойчивый», долго существующий дезадаптивный динамический стереотип, конечно, является сам по себе проблемой, однако это не «генетический рок», а динамический стереотип, то есть структура, могущая быть измененной или редуцированной. Конечно, если эта «черта» (динамический стереотип) сопутствует человеку с раннего детства, то возникает определенная трудность, но это вовсе не свидетельствует о невозможности ее редукции. Единственную проблему таких ситуаций составляет то, что ее существование не позволило развиться другим, несовместимым с нею «чертам» (динамическим стереотипам). Однако если зерно не проросло в том году из-за отсутствия соответствующих условий, это не означает, что оно не прорастет в этом, если необходимые условия будут созданы.

Так или иначе, но определение «силы», «уравновешенности» и «подвижности» психических процессов пациента позволяет психотерапевту сделать целый ряд крайне существенных для хода психотерапевтической работы выводов: во-первых, определить, насколько устойчивы динамические стереотипы пациента, во-вторых, можно ли вполне рассчитывать на тормозный процесс или же следует задействовать другие средства, в-третьих, каковы возможности пациента по формированию у него адаптивных стереотипов поведения – как быстро они могут сформироваться и будут ли они устойчивыми.

Кроме того, данная диагностика весьма существенна для определения того, с чем, собственно говоря, связано состояние пациента: то ли с перегрузкой «цепей» (что может быть и у сангвиника, хотя чаще встречается у холерика), то ли с особенностями тормозных процессов по «флегматичному типу» у данного пациента. В первом случае проблема может быть решена быстро целенаправленной работой с «промежуточной переменной», например простым переозначиванием. Можно упростить «цепь» и вывести пациента к «логическому решению», которое у сангвиника да и у холерика (при достаточном эмоциональном на него воздействии) начнет немедленно претворяться в жизнь. Во втором же случае, у флегматика, решение проблемы будет длительным и упор нужно делать не на характер означения (новое означение все равно не удержится), а на дискурсивное поведение, то есть на более глубокие структуры («схему»).