Руку мне дай...

Терпко пахло травой, сквозь этот запах пробивался тонкий аромат полевых цветов. Петунья срывала какое-нибудь растение и взрослым голосом, подражая бабуле, называла его по латыни — миссис Эванс тридцать пять лет проработала учительницей биологии в школе Лейк-Дистрикта. Лили послушно повторяла вслед за сестрой, потом они играли в догонялки на лугу, плели венки, ели принесенную снедь, запивая ее холодным какао, и валялись в траве, глядя на проплывающие облака, похожие на сказочных животных и птиц...

— Подожди, ты слишком быстро идешь! — Лили, изо всех сил перебирая маленькими ножками, пыталась догнать быстро удаляющуюся Петунью. Что это, почему она вдруг оказалась так далеко от нее, ведь только что они шли рука об руку? Неужели... неужели это все из-за тех странных необъяснимых вещей, которые иногда происходили с Лили? Она могла взлететь над полом, или же заставить зависнуть в воздухе предметы. Любимым фокусом Лили было заставить сорванный цветок шевелиться, как диковинную тварь. Петунья очень пугалась этого поначалу, а потом они решились и все рассказали папе с мамой, но родители ничего внятного по этому поводу объяснить детям не смогли. Сказали только, что это могут быть паранормальные явления, а сама Лили, возможно, обладает экстрасенсорными способностями, но пока говорить об этом никому нельзя, а то могут увезти далеко-далеко и они больше не увидятся...

Знали бы они, насколько их прогнозы окажутся правдой...

Лили запнулась о камень и, поморщившись, остановилась на несколько секунд. А когда подняла глаза, Петунья уже была маленькой точкой на горизонте. Девочка в ужасе посмотрела по сторонам — вдруг стало темно, как поздним вечером, но ведь сейчас только три часа дня! Дикий ужас накрыл с головой.

— Пету-у-у-унья! — тонко и пронзительно закричала Лили. Небо сверху стремительно сжималось, и вскоре над головой стал виден лишь небольшой светлый кружок — все остальное пространство вокруг потонуло в кромешной мгле.

— А-а-а-а! — поднялся сильный ветер, как пушинку оторвал ее от земли, и она полетела прямо в этот круг света. Мелькнула вялая мысль, что ее, совсем как Дороти, уносит ураганом в страну Оз, вот только домика нет... Одновременно казалось почему-то, что она стремительно падает, но ведь Лили отчетливо осознавала, что поднимается вверх! Как же такое может быть? Земля и круг света в небе быстро приближались, вот-вот... и она вырвется, нет, упадет!

Тело на диване вздрогнуло, и Лили открыла глаза.

— Боже, сестренка, как ты? — над ней склонились встревоженные лица Петуньи и Снейпа.

«Сон! Это все был лишь страшный сон!»

Тяжело дышавшая Лили вдруг сморщилась и заплакала. От облегчения. От того, что Пет не ушла от нее, не бросила одну, она здесь, рядом, и так уютно лежать на ее коленях... как раньше бывало, в детстве.

А Снейп... Лили чуть приподнялась. Оказалось, Северус держал ее за руку. Сухие, длинные теплые пальцы обхватили ее запястье, даря ощущение незыблемой реальности, полной уверенности в том, что кошмар больше не вернется. Ведь в тот миг Лили чувствовала себя совсем маленькой и брошенной на огромном пространстве букашкой, а мироздание жутко давило на ее хрупкие плечи, грозя смять и раздавить... А Сев... он смотрел на нее так по доброму, и в его глазах не было ни обиды и боли, не было ненависти и равнодушия. От этого на душе стало легче.

— Тш-ш-ш... вот, выпей. Ты сегодня просто перевозбудилась и переволновалась. Это Успокоительное, — не выпуская ее руки, Северус призвал флакончик с прозрачным зельем.

Хлюпая носом, Лили безропотно опустошила фиал, и Северус сунул ей в другую руку белоснежный платок — вытереть сопли и слезы. Петунья гладила ее по голове, Снейп держал за руку — и было так надежно и хорошо, что слезы снова полились ручьем, несмотря на выпитое зелье, которое должно было подействовать мгновенно.

«Ничего, не переживай, так и должно быть», — Северус успокоил жену взглядом.

Через несколько минут Лили смогла самостоятельно сесть и успокоиться. И почему-то вовсе не было стыдно перед Снейпом за свои красные глаза и нос, распухшее лицо и растрепавшуюся прическу. Может, потому что родственников не принято стесняться? А Сев ведь теперь ей вроде брата, раз женат на Петунье. И они так здорово смотрятся вместе... только теперь этот факт не вызывал в ней ни малейшего негодования или гнева, а только тихую радость за сестру и бывшего друга.

— А что со мной случилось? — неуверенно спросила миссис Поттер.

— Ты потеряла сознание. На фестивале. Наверное, слишком много положительных эмоций... — неуверенно начала Петунья. Но ее решительно перебил Снейп.

— Лили, внимательно послушай меня... в тебе было слишком много негатива, отрицания. Для будущего ребенка это очень вредно, особенно для мага. А он точно будет магом, а не сквибом, это очевидно. Так вот, лечебные свойства положительных сущностей, которые у нас в Британии зовутся Патронусами, а у американских индейцев тотемными животными, были известны давно, и их успешно применяли в качестве проводников для заблудившихся людей, как почтальонов, передающих задания и указания и как способ отгонять от людей темных тварей. А еще, где-то в начале века, здесь, в Америке, начали устраивать своеобразные фестивали, на которые принято было привозить беременных колдуний, матерей в депрессии и просто отчаявшихся, угрюмых, озлобившихся людей, переживших сильные потрясения. Такая своеобразная массовая светотерапия...

— Постойте... а как... нет, я понимаю, такое удивительное фантастическое зрелище запросто может разогнать плохие мысли и дурные намерения, но... — пробормотала Лили. — В самом буквальном смысле, — утвердительно кивнул Снейп. — Мы с тобой маги, причем не слабые, и вполне можем облечь во плоть не только свои слова, но и помыслы. Ты же знаешь, что мысли материальны?

Петунья неосознанно кивнула на его слова — уж она-то помнила воспоминания, которые извлекались из головы. Она даже как-то держала их в руках — подобные длинным нежным нитям лунного серебристого света, они мягко обвивались вокруг пальцев и, мерцая, плавно стекали в думосбор. Эти ощущения невозможно было забыть, и одновременно с трудом можно было смириться с мыслью, что она держит в руках частицы своей памяти.

— Так вот, недаром все наши словесные проклятия облекаются в видимую, осязаемую форму и причиняют вред или пользу. Да что там говорить, ведь даже так называемая душа настолько материальна, что достаточно сильные колдуны умудряются делить ее на части!

— Ка-а-ак? — в унисон удивились сестры. — Неужели такое возможно? Это... это просто удивительно!

Снейп нахмурился.

— Это Темная магия, но поверьте, хуже ритуала и быть не может. Человек с ущербной, неполной душой уже не человек, а нечто. Так вот, все хорошие положительные эмоции, испытываемые нами, становятся основой для Патронусов, а вот противоположные... злость, ненависть, зависть, пренебрежение, равнодушие, алчность, мстительность... желание унизить, сломать, растоптать, причинить боль, убить... у простых людей эти эмоции зачастую могут разрушить психику, а уж у магов и подавно стать вполне реальными и захватить тело и разум. Скорее всего, по нашим с Монгво и Вейером предположениям, такое произошло с Темным Лордом. Что-то с ним случилось в детстве и юности, что сильно покорежило его, озлобило и ожесточило, направило на тот путь, по которому он успешно идет по сию пору. А он очень сильный маг, ему должно быть от этого в несколько раз хуже. Неуемная жажда власти, и вдобавок обида на кого-то... Негативные эмоции заставляют нас совершать необдуманные поступки, чреватые тяжелыми последствиями. Поэтому душу мага надо чистить. Периодически. Для этого мы и взяли тебя на фестиваль.

— Мне... мне сначала было так больно! — по-детски пожаловалась Лили, непроизвольно положив руку на грудь. — Нечем было дышать, а потом... потом я падала куда-то глубоко, и думала, что уже все, останусь там одна, в темноте... — слезы опять хлынули из глаз. — Пети, помнишь наши прогулки по лугу?

— Конечно, помню, Лили, как же забыть. Такое чудесное время было, ведь это наше детство... — улыбнулась Петунья.

— Так вот, мы пошли гулять, и ты ушла вперед, а я звала, звала тебя, а ты не оглядывалась, я думала, ты бросила меня, ведь раньше ты всегда держала меня за руку, чтобы я не потерялась, а теперь... — захлебывалась Лили.