Руна на ладони
Шрифт:
Сложнее было с инеистым. Раз осталась лишь одна цепочка следов, пахнущих влажной землей и травой, то…
То йотун или прошелся сначала по двору, убил пса и исчез в доме — или наоборот, вошел в дом, вышел, убил пса и опять вернулся. Вот только куда он делся потом?
В любом случае, из дома колдуньи инеистый исчез, не оставив следов. В точности как Олаф. Или труп Олафа — если Гуннульф прав, и конунг уже мертв.
Дойдя до того места, где заросли граничили с улочкой Нордмарка, Ульф спрятал гривну под рубаху. Как и все оборотни, серебро поверх одежды он выкладывал только
Да и нельзя себя приучать жить без серебра на коже, это могло плохо кончиться. Волчьей шкурой и лесом…
Но прежде чем отправиться к причалам, Ульф заскочил в эльхюс (пивная) неподалеку от крепости.
Тут всегда можно было встретить кто-нибудь из волчьего хирда Олафа — и Ульф хотел передать с ними весточку Хродульфу, хирдману оборотней. Снова идти в крепость, чтобы поговорить с ним, не хотелось. Гудбранду могли доложить, что морской ярл зачем-то снова приходил — но не ради встречи с ним…
В эльхюсе и впрямь сидела пара парней, сменившихся с ночной стражи и теперь цедивших эль в темном углу. Ульф подсел к ним за стол, кивнул тому, кого знал — Меркульфу. Выложил все, приглушив голос. И о том, что темные альвы, похоже, сбежали из крепости лишь после того, как один из них сходил к Ауг, и о смерти колдуньи.
И об инеистом.
Оборотни выслушали молча. Потом Меркульф буркнул:
— Пойду повидаю Хродульфа.
Оба парня встали из-за стола вместе с Ульфом — и вышли вместе с ним. Попрощались кивками у двери, потом скорыми шагами двинулись к крепости.
А он направился к причалам. И уже подходя к своему драккару, расслышал разговор на его палубе. Его люди обсуждали весть о пропаже конунга.
Говорили разное, но сходились в одном — кто-то применил магию. Один из его людей, судя по голосу, Хрёрик, имевший семью тут, в Нордмарке, был уверен, что к исчезновению Олафа приложили свои длинные руки темные альвы. Которые могли открывать норы в земле в любом месте — а потом прикрывать их…
Ульф пробежался по сходням, спрыгнул на палубу. При его появлении беседа стихла.
Стейнбъёрн на пару с ещё одним воином сидел у борта. Рядом стояли трое из его хирда — среди которых был и Хрёрик. Все с сундуками у ног. Видно, так торопились обсудить новости, что даже не стали относить свои вещи вниз.
— Сигвард ещё не вернулся, ярл, — торопливо доложил Стейнбъёрн. — И Викар тоже.
Пока заняться нечем, подумал Ульф.
— Увидите кого-нибудь чужого перед сходнями — свистните меня, — приказал он.
И сбежал по лесенке вниз.
***
Когда-то у Светы уже был опыт шитья — в детстве она пыталась смастерить платьице для куклы. Тот давний опыт не удался, и кукла осталась в прежней потрепанной одежке.
Но сейчас выбора не было. Джинсы на женщине в этом мире смотрелись бы странно и вызывающе, в этом оборотень был прав.
Неужели я не смогу сшить какую-то рубаху, думала Света, берясь за дело и раскладывая одно из полотен по постели. Тем более что никаких изысков тут не требовалось. Рубахи местных дам напоминали мешок с рукавами…
Четыре прямоугольника — два на основную часть, ещё
два на рукава. Швы по бокам. Главное, не промахнуться с размерами.Кое-как управившись с непривычно большими ножницами, Света принялась орудовать иглой, примостившись на постели. Стежки сначала выходили кривые и косые, но понемногу выправлялись.
Она даже начала ощущать мрачное воодушевление. В конце концов, составлять годовой отчет не легче, там баланс тоже собираешь по циферке, словно по стежку выкладываешь. Тыкать иглой в ткань, в любом случае, не труднее.
Потом появился Ульф — влетел, как всегда, даже не постучавшись. И Света замерла с шитьем в руках.
Подумала — может, встать? Но тут же осадила себя. Немножко гордости не повредит, незачем вскакивать при каждом его появлении. Ещё начнет считать себя хозяином положения, а её послушной мышкой…
Поэтому Света только подобрала ноги, поскольку сидела, сложив их калачиком. А широко раздвинутые коленки в этом мире, надо полагать, не комильфо.
***
Крутившиеся в голове Ульфа мысли о том, что же творится в Нордмарке, отступили и поблекли при виде Свейтлан. Может, потому, что при его появлении она торопливо сдвинула колени. И подняла к нему лицо, заправив за ухо пушистые пряди с одной стороны — мягкого оттенка опавшей листвы.
Ульф сделал ещё пару шагов к постели. Спросил, глядя на неё:
— Зашьешь мне рубаху, Свейтлан? Вообще-то это женское дело, не мужское…
У неё расширились глаза. Ульф покосился на тряпку, над которой она трудилась. Бросил, обнажая клыки в ухмылке:
— Тебе, я смотрю, прежде шить не доводилось?
Света, помедлив, кивнула. И он добавил:
— Имела прислугу?
Она мотнула головой.
Странно, но не врет, изумился Ульф.
Однако он видел кривые стежки на том куске ткани, что прикрывал ей колени. А на одежде, в которой девушка появилась в его мире, швы были на удивление ровные. Не всякая мастерица так сумеет…
Наверно, шила её мать, решил он наконец. А дочку баловала.
Он вдруг скривился, внезапно осознав, что балованная девица из другого мира — это не то, что ему нужно. Женщина, которая не умеет даже шить…
Кажется, норны все-таки подшутили над ним.
По крайней мере, она умеет молчать, решил наконец Ульф. И не испытывает ненависти к его породе. А остальное… что ж, остальному можно научиться.
Он положил руки на пряжку пояса — и позабавился, увидев, как высоко взлетели брови на чистом лице Свейтлан. Пояснил:
— Мне придется раздеться. Чтобы зашить рубаху. Не ходить же с разодранным воротом?
Сейчас или никогда, подумала Света. Если она позволит этому Ульфу вот так запросто заходить к ней и раздеваться…
Света вскочила и размашистым жестом указала ему на дверь.
— Это хорошо, — вдруг серьезно сказал оборотень. — Девушка, которая позволяет одному чужому мужику раздеваться при ней, завтра позволит это и другому. А я тебе не родич… и пока что не муж. Значит, чужой. Однако рубаху все равно надо зашить. Ярл может ходить в дранном только во время боя и после него, но не на отдыхе. Зашьешь рубаху прямо на мне, Свейтлан?