Руна на ладони
Шрифт:
Во взгляде Гудбранда, молодого парня лет двадцати двух, на мгновенье появилась растерянность. Появилась — и пропала. Потом голубые глаза посмотрели на оборотня уже с ненавистью.
На лбу Ульфа выступили капли пота. Держать себя в руках — и не оборачиваться — становилось все труднее.
— Нужно известить о случившемся моего старшего брата, Торгейра, — отрывисто бросил Гудбранд. — Ты, ярл Ульф, в последнее время занят только своими делами, поэтому я расскажу тебе, где мой брат. Пять дней назад он отплыл со своими кораблями охранять морские пределы за Хрёландом. … ты тоже отправишься туда. Найдешь Торгейра, расскажешь ему обо всем.
В морские просторы за Хрёландом заплывают корабли не только из Йотунхейма, угрюмо подумал Ульф. Но и из Муспельсхейма. Черные громадные струги, несущие огненных йотунов…
Но его посылают с одним кораблем заменить все корабли Торгейра. Между тем у старшего сына Олафа их шесть. Младший сынок конунга мог бы послать к Хрёланду того же Скаллагрима, с его тремя драккарами. Три корабля — это все же лучше, чем один.
— Мне потребуется время, чтобы собрать людей из моего хирда (команды), — ровно сказал Ульф. — Они были отпущены по домам, передохнуть и оправиться от ран. После этого я отплыву.
Гудбранд скривился.
— Мой отец доверял оборотням, которые его охраняли — но исчез этой ночью. Теперь мне приходится надеяться на оборотня, который не в состоянии отплыть немедленно. Потому что его вдруг потянуло к юбкам!
— На моем драккаре лишь девять человек, Олафсон, — бросил Ульф. — Этого не хватит для боя. А ты ведь хочешь, чтобы я остался на Хрёланде?
Он не стал договаривать остальное — что трое из этих девяти получили раны, пусть и легкие, в последнем походе. Что ещё один отлеживается сейчас на корабле, приходя в себя после тяжелых ранений. А четверо долечиваются дома.
— Хорошо, собирай свой хирд, — заявил Гудбранд. И вытянул шею, пытаясь посмотреть на высокого оборотня сверху вниз. — А потом отплывай. Немедленно!
— Я так и поступлю, Олафсон. — Ульф ещё раз склонил голову.
Затем развернулся, зашагал к выходу. Услышал по дороге, как приглушенно хрюкнул за его спиной Сигтрюг — и под гривной запекло ещё сильнее.
Почему-то вдруг вспомнилась Хильдегард. Сейчас она, наверно, уже считалась невестой Сигтрюга Хёгнисона.
Ульф нахмурился, отгоняя ненужные мысли.
И, выходя, задумался уже о другом. Что теперь делать со Свейтлан? Брать её с собой в поход нельзя. Может, оставить пока в доме Гуннульфа? Правда, у того в доме есть сын, которому тоже пришло время жениться. Оборотень без пары — а рядом с ним будет девушка, которая не испытывает отвращения к волчьей породе…
Ульф ощутил, как задирается верхняя губа.
Гуннульф вынырнул сбоку, снова зашагал рядом. Спросил нетерпеливо:
— Что тебе сказали?
— Меня посылают отыскать Торгейра — и передать ему весть о пропаже отца, — проворчал Ульф. — После этого велено остаться сторожить морские пределы за Хрёландом.
— Это плохо пахнет, Ульф, — тихо, едва слышно, бросил Гуннульф. — Я уже поговорил со своими парнями. Этой ночью оборотневая стража уйдет из Нордмарка. Вся, до последнего волка. И те, у кого есть семьи, заберут их с собой. Волчий хирд Олафа пока что думает…
— С чего это вдруг? Случилось что-то, чего я не знаю? — Ульф замедлил шаг.
— Вот-вот случится, — пообещал Гуннульф. — Нюхом чую. Та девка, Гюда, после того, как проснулась утром и не нашла Олафа рядом, ушла в женский дом. Гудбранд допрашивал её уже там.
А когда я попытался увидеть эту Гюду, бабы в женском доме подняли крик — и прогнали меня. Но я прошелся вокруг дома. Лето, окна открыты, все запахи несет наружу…— Учуял что-нибудь? — коротко спросил Ульф.
— Из одного окна пахло бабой, Олафом и зельем, — ответил Гуннульф. — Всем сразу. И хныканье доносилось. Думаю, я учуял именно эту Гюду. А вот каким зельем от неё несло, не знаю. Может, сонным. Или одурманивающим. Но говорить об этом Гудбранду бесполезно. Младший сын Олафа никогда нас не любил. Как и часть здешних ярлов. Это старый конунг понимал, что без волчьих клинков людям Эрхейма будет трудновато… но где сейчас Олаф? Хорошо, если его душа пирует в Вальгалле, рядом с Одином. Однако крови на полу опочивальни не осталось, значит, вынуть клинок перед смертью он не успел.
— Но есть ещё Торгейр, — заметил Ульф. — И средний сын конунга, Хальстейн. Они тоже понимают, что Эрхейму нужны волки Ульфхольма.
— Где они все сейчас? — проворчал Гуннульф. — И когда вернутся? А если даже вернутся — неизвестно, что с ними может случиться уже здесь. Я дам тебе один совет, Ульф. Собирай своих — и уходи из Нордмарка. Но не к Хрёланду, а домой, в Ульфхольм. Пусть люди сами разбираются между собой. И без нас. Если мы им снова понадобимся, они всегда могут послать гонцов в Ульфхольм. Но я на зов Гудбранда не приду. Кстати, посмотри налево. Принюхайся.
Ульф послушно покосился влево. Втянул воздух. Пахло людьми, лошадьми в конюшне, скотом на заднем дворе. И едой, готовившейся на поварне…
И лишь через мгновенье до него дошло, что над оружейным двором крепости, устроенным как раз слева, нет привычных струек дыма. Самим дымом тоже не пахло — только остывающими углями.
— Темные альвы ушли, — спокойно сказал Гуннульф. — Думаю, как раз перед твоим приходом. И люди об этом ещё не знают. Через ворота альвы не проходили. Похоже, у них был тайный ход в их подвале — и они ушли в свои подземелья прямо из крепости. Когда Гудбранд об этом узнает, он озвереет. Я тебя предупредил, Ульф. Прощай. Надеюсь, увидимся уже в Ульфхольме.
Гуннульф резко свернул в сторону. Ульф ускорил шаг, на ходу прикидывая, что теперь делать.
Слова Гуннульфа были разумны. Но…
Ради Гудбранда он не пошевелил бы и пальцем. Однако если Торгейр не узнает о случившемся, он останется у Хрёланда. А в Нордмарке тем временем будет хозяйничать Гудбранд.
И кто знает, какой застанут столицу старшие сыновья Олафа, когда вернутся?
Может, Гудбранд как раз на это и рассчитывает, подумал вдруг Ульф. Что единственный гонец, которого он пошлет с вестью к старшему брату, трусливо сбежит. К тому же это оборотень — так что можно будет объявить о предательстве волков. Свалив на них не только то, что Торгейр не узнал вовремя о пропаже отца, но и кое-что другое…
А пока старший сын конунга будет плавать у берегов Хрёланда, Гудбранд разгонит в Нордмарке всех ярлов, которые верны старшим братьям. И наполнит крепость своими людьми.
Что ещё случится в Эрхейме после этого, неизвестно.
Придется сплавать к Хрёланду, нехотя подумал Ульф. И взять с собой Свейтлан. Теперь, когда Гуннульф собрался уйти из Нордмарка, оставить её не с кем.
Но известив Торгейра обо всем, он уйдет в Ульфхольм. И пусть старший сын конунга оставляет часть своих кораблей для охраны Хрёланда, а сам спешно плывет в Нордмарк.