Русь. Строительство империи 5

— Идет.

Она исчезла, а я сел за стол. Три дня. «Око казны» уже пошло по следу, виселица стоит, Степан клеймо меняет. Я взял новый жетон, провел пальцем по рельефу.

Утро началось с гомона на торгу. Я стоял у окна терема, смотрел, как дружинники «Ока» ходят между лавками. Берут жетоны, проверяют. Новые блестят ровно, а фальшивки выдают себя кривым клеймом и облезлым серебром. К полудню Ратибор притащил три подделки, бросил их на стол. Я взял одну, провел пальцем по краю. Работа грубая, но опасная. Если таких больше станет, народ перестанет верить моим деньгам.

— Откуда это? — спросил я, глядя на него.

— С торга, княже. Купец сдавал мед за них. Говорит, вчера взял у приезжего.

— Допроси его, — сказал я. — И найди того, кто дал.

Ратибор ушел, а я сел за стол, развернул в интерфейсе карту. Ростов на востоке. Оттуда фальшь идет, я это чую. Сфендослав с Курей там засели, им выгодно казну мою подорвать. Дверь скрипнула, вошел Олег.

— Княже, вести с торга, — начал он. — Жетоны скупают. Много. Серебром платят, больше номинала.

— Кто? — я встал, подошел к нему.

— Приезжие. Двое в кафтанах богатых. Утром у лавок крутились, жетоны брали пачками. Серебро сыпали щедро. Купцы говорят, ростовские это.

— Веславу зови, — сказал я. — Пусть следит.

Олег вышел, а я вернулся к карте. Скупка жетонов? Да это ж отлично. Хотя. Может это такой своеобразный ход против меня. Вытащить настоящие из рук, оставить меня с фальшью. К обеду явилась Веслава. Вошла тихо, плащ скинула, волосы растрепаны.

— Звал, княже? — устало спросила девушка.

— Жетоны скупают, — я вздохнул оглядывая девушку. — Олег говорит, ростовские. Бери лазутчиков, иди на торг. Найди этих купцов, выследи, куда идут.

— Сделаю, — ответила она, надела плащ и ушла.

Торг шумел. Дружинники Ратибора все проверяли, но фальшивки не кончались. К вечеру он вернулся с купцом — толстым, в шубе дорогой. Тот стоял у порога, вытирал пот с лица.

— Этот, княже, — Ратибор показал на него. — За фальшь мед сдавал.

Я сел, посмотрел на купца.

— Говори, откуда взял.

Он заговорил дрожащим голосом:

— Вчера приезжий дал, княже. Сказал, гривны-жетоны твои. Я не смотрел, взял. Серебра полгривны обещал, да ушел.

— Как выглядел? — спросил я.

— Высокий, в плаще темном. Борода русая, глаз кривой. С повозкой был, у реки стоял.

— Ростовский? — я прищурился.

— Не знаю, княже. Говор южный. Больше ничего не скажу.

— В темницу его, — я устало махнул на толстяка. — Пусть подумает.

Купца увели. Надо Веславе сказать, пусть реку проверит. Но сначала — второй задержанный. Я велел страже привести. Его притащили — худой, в синяках, глаза пустые. Я встал, показал ему фальшивый жетон.

— Вчера молчал, — сказал я. — Сегодня тебя виселица ждет. Кто дал?

Он поднял голову:

— Пришлый. Сказал, жетоны пустить по рукам, серебро брать. Больше не знаю.

— Имя?

— Не назвался. Повозку грузил у Волхова.

— Ратибор, на площадь его, — сказал я. — Повесить.

Дружинник уволок его, а я сел.

Позже вернулась Веслава. Вошла, скинула капюшон.

— Нашла, княже, — начала она. — Двое купцов у реки. Жетоны в мешки складывали, серебро раздавали. Потом в лес ушли, на восток.

— Ростов, все же. Сколько их?

— Четверо. Двое купцов, двое охраны. Кочевники, по лукам видно. Я до опушки дошла, дальше не стала.

— Бери десяток дружинников, — сказал я. — Скачи туда. Найди след, узнай, куда идут.

— Сделаю, княже, — она ушла.

Я подошел к окну. Волхов темнел вдали, лес за ним чернел. Через час Ратибор принес весть: «Око казны» нашло склад в Новгороде. Пятьдесят фальшивок в сундуке, хозяин сбежал. Я велел обыскать все вокруг.

— Склад у реки был? — спросил я.

— Нет, княже. В городе, за лавками. Но след к Волхову идет.

— Веслава подтвердит, — сказал я. — Жду ее.

Олег вошел к вечеру, лицо хмурое.

— Княже, еще скупщики на торгу. Трое. Жетоны берут, серебро сыплют. Купцы рады.

Я отпустил его, сел за стол. Взял новый жетон, сжал в руке.

Как же все завертелось. А я всего лишь хотел наладить экономику, а тут такое противодействие. Причем столь ярое. Еще и не от тех, кого я ожидал, не от моего народа, а от внешних врагов.

Да, дела-а…

Скрипнула дверь, вошел Алеша. Лицо в саже, рубаха в крови.

— Сделал, княже, — начал он. — Склад нашли у реки. Сарай бревенчатый, сундуки с фальшивками и серебром. Пятеро печенегов охраняли. Порубили их, все сожгли. Одного живым взял.

— Где он? — спросил я.

— Во дворе, княже. Связанный.

— Веди, — сказал я.

Алеша вышел, скоро вернулся с пленником. Кочевник был худой, лицо в грязи, руки связаны. Я сел, посмотрел на него.

— Говори, чей склад, — начал я.

Он молчал, глаза в пол. Я встал, подошел ближе.

— Молчишь — сгниешь в темнице, — сказал я. — Кто хозяин?

Печенег молчал. Но по нему и так было ясно кто заказчик.

— Ратибор, в темницу его, — сказал я. — Потом проведем экспресс-допрос.

Дружинник уволок печенега, а Алеша остался.

Склад сожгли, фальшь у реки кончилась. Скупщики еще где-то шныряют, Веслава за ними следит. Вскоре и она вернулась. Вошла, шумно уселась на лавку.

— Загонял ты меня, княже. Вести есть. Купцы в лес ушли, повозку бросили. След к Ростову тянется.

— Сколько их? — спросил я.

— Четверо было. Двое печенегов с ними. Я до реки дошла, дальше ждала Алешу.

— Хорошо, ты умница. Отдыхай пока.

Она ушла и вернулась через пару минут вместе с Такшонем. Лицо у него было бледное. Он шел медленно, опираясь на посох. Раны его поджили, но слабость осталась. Я подошел к нему, указал на лавку.

— Садись, княже, — сказал я. — Что случилось?

Он сел, посох к груди прижал. Веслава стояла рядом хмуро разглядывая венгра.

— Вести с юга, Антон, — начал он. — Печенеги Переяславец грабят. Деревни жгут, людей режут. А на западе Мешко Галич хочет. С Оттоном договаривается.