Русь. Строительство империи

Тихомир был сам на себя не похож. Брызжа слюной, он волком смотрел на своих коллег-старейшин.

— Так, — кивнул я, — а дальше что?

— А дальше, — Тихомир сглотнул. — Дальше еще хуже. После Мирослава, все шептались что Добрыня, сын Радомира, займет его место. Сильный, молодой, все его уважают. И снова не я!

— То есть, зависть? — уточнил я. — Просто зависть?

— Зависть, — Тихомир опустил голову. — Всегда на вторых ролях. Всегда в тени. Ни роду у меня, ни племени, пришлый я. Все вы, и Радомир, и Любомир, и Мирослав — все вы здешние, у всех корни в этой земле. А я! А я чужак.

— Я, по-твоему, тоже тут родился что ли? — хмуро буркнул я, — я ведь тоже пришлый. Однако же, делом, а не гнилыми поступками, доказал, что могу сделать село лучше. А ты, значит, обиделся на весь мир?

— Обиделся, — кивнул Тихомир. — На вас всех. На то, что меня за своего не считали. Даже тебе пришлому удалось стать старостой! Сам князь это подтвердил!

— И что же ты придумал, обиженный ты наш? — спросил я, скрестив руки на груди.

— Я решил, что если не стать мне старостой по-вашему, то стану по-своему, — голос Тихомира окреп, в нем появились злобные нотки. — Нанял я тех разбойников, что напали на Березовку в день летнего праздника.

— Тех самых, что убили Мирослава? — уточнил Любомир, голос его дрожал от гнева.

— Их, — кивнул Тихомир. — Я заплатил им. Сказал, что нужно убить старосту, а еще лучше — и всех старейшин. Чтобы наверняка.

— И что же, — подал голос Радомир, — не вышло у тебя? Как же так?

— Не вышло, — Тихомир усмехнулся. — Вы же, как назло, не пошли на поляну. Все твердили, что хотите дать молодежи повеселиться без вас. А я-то вас звал, уговаривал. Помните?

Радомир и Любомир переглянулись.

— А ведь правда, помню, — медленно произнес Радомир. — Еще удивился тогда, что ты так рвешься на праздник. Ты же не любитель шумных гуляний.

— Выродок, — прорычал Любомир. — Теперь понятно, почему ты так хотел, чтобы мы пошли с тобой.

А ларчик просто открывался. Он хотел одним махом избавиться от всех, кто стоял у него на пути к власти.

— Да, хотел, — Тихомир уставился в пол. — Хотел, чтобы вас всех убили. Чтобы не осталось никого, кто мог бы встать у меня на пути. Чтобы я, наконец, стал во главе села.

— И стал бы ты, Тихомир, стал бы старостой, — покачал я головой. — И что бы ты делал? Селом бы правил, как и Мирослав? Или как Добрыня? Сомневаюсь. Ты бы думал только о том, как удержаться у власти, как отомстить тем, кто тебя когда-то, как тебе казалось, обидел.

— Нет, — Тихомир поднял на меня глаза. — Я бы сделал Березовку сильной. Богатой. Чтобы все нас уважали.

— Ага, — хмыкнул я. — Ценой предательства и крови. Хороша сила, нечего сказать.

— А что мне оставалось делать? — Тихомир почти кричал. — Они бы никогда не позволили мне стать старостой! Никогда!

— Может, и не позволили бы, — согласился я. — Но ты мог попытаться заслужить уважение людей. Делами, а не подлостью.

— Не умею я так, — Тихомир снова опустил голову. — Я не такой, как ты.

— Да уж, не такой, — пробормотал Микола. — Таких, как ты, еще поискать надо.

— Ладно, — я поднялся с лавки. — С этим понятно. Дальше что было?

— А дальше… — Тихомир замялся, словно не решаясь продолжать.

— Не тяни, — поторопил я его. — Говори как есть.

— Помните Тимофея-мельника? — спросил Тихомир, искоса поглядывая на Радомира и Любомира. Те напряглись, переглянулись между собой.

— Ну, мельник, — кивнул Радомир. — И что?

— Помните, он еще золото нашел? — вкрадчиво продолжил Тихомир.

— Золото? — нахмурился Любомир. — Ты про тот случай, когда он всем селом хвастался, что нашел золотой самородок? Так ведь потом выяснилось, что это не золото вовсе, а… как же его…

— «Золото дураков», — подсказал Радомир.

— Вот-вот, — Тихомир закивал головой. — А ведь это я…

— Что — ты? — в один голос спросили Радомир и Любомир.

Тихомир опустил голову.

— Это ведь я убедил вас тогда, что Тимофей лжет. Что нет никакого золота, а есть только дурашье золото, который ничего не стоит.

— Зачем? — не выдержал Любомир. — Зачем ты так с Тимофеем? Он же тебе ничего плохого не сделал!

— А он мешал мне! — вдруг выкрикнул Тихомир. — Мешал! Своим золотом, своей мельницей! Все только о нем и говорили! Какой он молодец, какой работящий, какое у него хозяйство справное! А потом еще и это золото! Все только и шептались: «Тимофей-то, видать, и впрямь удачу за хвост поймал!». А я что? Я никто! И мне это было нужнее! Зачем мельнику золото? А вот мне…

А дед больной видимо. В чем смысл всех этих поступков? Ради чего? Власти и богатства? Предать, чтобы потешить эго?

Тихомир снова опустил голову и замолчал.

И тут меня осенило. Тихомир пытался свалить вигну на Ярополка, когда косил под него, носил похожее кольцо, когда нанимал бандитов. Тихомир специально надел его, когда нанимал их, чтобы пустить всех по ложному следу. Хитрый план, ничего не скажешь.

— А про золото, кроме тебя, кто-нибудь еще знал? — спросил я, внимательно глядя на Тихомира.

Тот отрицательно покачал головой.

— Только я, — прошептал он. — И Прохор, староста Совиного. Я ему рассказал, когда мы… когда мы договаривались…

— Договаривались? — переспросил я. — О чем?

— О том, чтобы… чтобы Березовку… — Тихомир запнулся, не решаясь договорить.

— Чтобы захватить Березовку, — закончил за него я. — Так?

Тихомир кивнул.

— И разделить золото, — добавил он. — Поровну.

— А зачем тебе Прохор? — удивился я. — Ты же и сам мог стать старостой, после того как разбойники убили бы Мирослава и старейшин.

— Не мог, — Тихомир горько усмехнулся. — Не любили меня в Березовке. Не уважали. Я надеялся, что получится, но знал, что мне не доверят. А Прохор… С ним я чувствовал себя… сильным. Он обещал помочь.

— Понятно, — вздохнул я. — Значит, и Тимофея, и Степана тоже ты заказал? Чтобы замести следы?

Тихомир снова кивнул.

— Я думал, если они умрут, все забудут про золото, — пробормотал он. — А я… я стану старостой… С помощью Прохора.

— И заживешь припеваючи, — закончил за него я. — Только вот не вышло.