Русалки. Невеста Третьего Лорда

Вероника, вяло ковыряющаяся в тарелке, непонимающе нахмурилась, Алина, понимавшая общемагический с пятого на десятое, тоже. А вот Андре с Владиславом Владимировичем зафыркали. Владимир Антарио смутился. В отличие от меня:

— За два месяца ничего кроме этого самого сборника и конспектов Асавена я прочитать просто не успевала.

— Будет время, попробуй. Но лучше не «Синюю рыбку Атлантиды», а что-нибудь вроде «Грез древности» или «Слез богини», — посоветовала прабабушка. — Не совсем атлантийская литература, они уже после Краха написаны, но также про Атлантиды, и в целом они куда понятнее, лучше раскрывают тему и есть в переводе на общемагический.

Кивнула:

— Попробую.

— А почему не что-нибудь атлантийское? — заинтересовался Андре. — Там вроде есть не такая уж и нудятина?

Владислав Владимирович закашлялся, явно скрывая смех. Танцору же достался убийственный взгляд:

— Судя по всему, ты тоже ограничился «Кратким изложением»?

— Не видел смысла тратить время, — ничуть не смутился тритон.

Анастасия вздохнула. Она явно читала в оригинале.

— А стоило бы. Хотя бы что-то из рассказов, чтобы иметь общее представление.

— Но Свете ты почему-то посоветовала постатлантийские книги, — возразил на это прадед.

Если он надеялся поймать её на этом, то зря:

— Просто атлантийская литературная традиция в целом достаточно специфична, не будучи хорошо знакомым с историческим контекстом, книги того времени тяжело читать. Я в свое время пыталась — бабушка Дорисса ими зачитывалась — но не слишком преуспела.

— В каком смысле «специфична»? — кажется, ей удалось мужа удивить.

Анастасия размешала чай, явно размышляя над формулировкой ответа, а может вообще, сомневаясь, стоит ли отвечать, тем более сейчас, но все же ответила, причем на русском:

— Атлантида правила миром того времени. По крайней мере, так считали её жители. На деле же она скорее стремилась к этому, постоянно насаждая свою веру и волю в самых отдаленных частях планеты. Крах был катастрофой, но эта катастрофа позволила очень многим выйти из-под влияния Атлантиды и Астерианской Империи.

— Не самая обычная точка зрения, — несколько ошеломленно заметил на это градоправитель Марианского. Похоже, такой он не ожидал. — И едва ли совпадающая с точкой зрения Маргариты Николаевны.

Пережившая Охоту целительница рассмеялась. Но звучал этот смех как-то грустно. И вскоре я поняла, почему:

— Не совпадающая, конечно. Но до Охоты атлантийцев среди нас было куда больше. И многим из них во время Краха было куда больше наивных тринадцати.

Алину в этот момент надо было видеть. И я могла её понять — едва ли не впервые кто-то во всеуслышание не согласился с мнением основательницы школ. Но акцентировать на этом внимания я не стала. Меня вообще занимало другое. Поворот разговора был удачным, чтобы узнать, от чего же все-таки умирают русалки, но я прекрасно понимала, что за столом такое обсуждать не стоит, так что вместо этого спросила другое:

— А много атлантийцев среди откатных?

Прадед с прабабушкой обменялись короткими взглядами.

— Не так как тех, кто родился после Краха, — расплывчато ответила Анастасия. Она что-то недоговаривала, но настаивать я не стала. Не хочет, не надо.

Однако что-то видимо отразилось на моем лице, потому что, вздохнув, госпожа Лайон отложила десертную ложечку и все-таки ответила более развернуто:

— Большинство атлантийцев, находящихся сейчас в откате, упали туда во время Охоты, хотя есть и те, кто не приходил в себя со времен Краха. Но настолько длительным откат бывает крайне редко, обычно даже в случае с долговременным, как мы его называем, дело ограничивается столетиями, а не тысячами лет. — Это в основном не было для меня новостью, так что я пока не понимала, почему это было не сказать сразу. И родственница это поняла, потому что, помедлив, признала: — Но я не хотела отвечать не поэтому, а из-за того, что тема отката сейчас достаточно… скажем так, острая. Главным образом потому, что из отката начали выходить не как это происходит обычно по паре-тройке человек за полгода, а постоянно, каждую неделю, порой и не по одному. Причем с даром.

Смысл не слишком вязался с тоном, потому я осторожно уточнила:

— Это же хорошо?

— В какой-то мере, — согласилась прабабушка. — Но это тревожный знак. Очень тревожный. В прошлый раз так массово выходили незадолго до Охоты. Причем количество выходящих нарастало все быстрее, а в день нападения на европейскую школу, говорят, достигло сразу двух десятков. Причем в основном это были целители. И эта помощь была потом очень кстати.

Последняя фраза расставила все по местам, но поверить тому, что пришло в голову, я боялась:

— Вы хотите сказать…

Потерявшая дар целительница снова взяла ложечку, покрутила её в пальцах и поделилась:

— Есть мнение, что когда кто-то там, наверху решает, что без помощи тех, кто утонул в забытьи долговременного отката, наш народ не выживет, начинается массовый выход.

— И сколько уже вышло? — заинтересовался Андре. Для него это, похоже, было не меньшей новостью, чем для меня. Видимо, обычно прадед с прабабушкой не были расположены обсуждать подобное.

— Больше тридцати русалок за последние полтора месяца. И скорость, а также длительность отката и сила выходящих нарастают. Я не хочу вас пугать, но с большой долей вероятности это означает, что нас ждет что-то соразмерное с Охотой, если не хуже.

Это звучало пугающе, хотя и несколько надуманно. Но опыту Анастасии, владеющей к тому же информацией и по разработкам Охотников, и по ситуации вообще, я доверяла. Тем более что сидевший тут же Владислав Владимирович и не думал опровергать слова матери. Да и градоправитель тоже.

— Та ловушка на Маргариту Николаевну… — я покосилась на вздрогнувшую Алину, — если бы она сработала, это бы послужило поводом, верно?

— Вполне возможно, — кивнул Владимир Антарио. И поднялся, показывая, что на этом и разговор, и ужин закончены. — А теперь прошу меня извинить, у меня ещё остались на сегодня дела.

Через полчаса мы втроем — я, Алина и Вероничка — расположились в выделенной мне комнате. Разговор об откатных и ситуации продолжился — соседка тоже кое-что знала, но предпочитала обходиться полунамеками. Однако долго обсуждать политику нам не дали: в наше девичье царство вторгся Андре с картами, явно не оставивший своей идеи сыграть в стража.

— Мы с дедом ждем вас в голубой гостиной, — заявил танцор, демонстративно помахав колодой.

Вероничка тут же подскочила и обернулась на меня, теребя шнурок купленного ей в качестве сувенира защитного артефакта. Да, это близко не мой кулон, но нужно же было хоть как-то решать проблему?

— О чем он? — заинтересовалась Алина, когда я со вздохом поднялась с кровати. Пришлось объяснить. Надо ли говорить, что целительница тоже загорелась, даже несмотря на усталость?

В голубой гостиной действительно обнаружился Владислав Владимирович, уже сдвинувший кресла так, чтобы было удобнее играть. Первую партию разыграли без девчонок, на троих. Выиграл разведчик, явно обладающий гораздо большим опытом, к тому же ему повезло с раскладом. Во второй к нам присоединилась Алина и дела пошли на лад: соседка оказалась тем самым новичком, которому везет, так что все более менее значимые водные карты сосредоточились у неё в руках, лишив преимущества старшего тритона. Впрочем, и мне не слишком везло — огненных среди моих карт почти не было, все в основном лесные да воздушные. Но с воздушной стихией у меня тоже было неплохо, так что в сражении я Андре, которому и выпали все нежно ожидаемые мной огненные карты, разбила. Правда, осталась без нормальной защиты перед более серьезным противником. В итоге Владислав Владимирович опять меня сделал. А потом его сделала Алина, у которой ведущей тоже оказалась вода, а карты были куда удачнее.