Русалки. Новенькая

Несколько тритонов взлетели над забором. Я проследила за ними взглядом. То же сделал и хамелеон. И только потом, когда ворота начали открываться, ответил:

— Да просто договорились, кто кого закрывает и маскировку растянули, — коллега по дару пожал плечами. — Половина моя, половина дяди. Можно было бы и двойную сделать, но мало ли ещё силы для чего понадобятся. Да и людям, что двойная, что одинарная без разницы. Это ж не Охотники.

Из этого монолога поняла я хорошо если половину. Видимо, увидев это по моему лицу, Сэм, наклонившись, шепотом (мы приближались к воротам) спросил:

— Давно Превратилась?

— В конце марта, — ответила, чувствуя себя немного некомфортно: он был слишком близко.

— То есть месяц назад? Да ты совсем кроха! — полушутя заметил мой собеседник.

Постаралась ответить той же монетой:

— От великана слышу. — Учитывая, что он был меня значительно выше и явно на пару лет минимум старше, правду сказала.

Парень рассмеялся:

— А ты мне нравишься. Настоящая хамелеоночка. Пусть и мелкая пока.

— Мне уже пятнадцать! — возмутилась я.

— Я же говорю, мелкая, — усмехнулся парень. И пояснил: — Моему младшему брату столько же. Так ребенок-ребенком.

На это я не нашлась, что ответить. Да и смысл доказывать что-то этому самодовольному тритону? Тем более мы как раз миновали ворота.

За забором скрывалось не одно здание, как казалось снаружи, а целых три, пускай и разных размеров. Одно внешним видом напоминало гараж и, скорее всего, им и являлось, а вот другие два вполне могли содержать лаборатории.

Когда мы с Сэмом подошли, взрослые как раз закончили краткий спор, по итогу которого решили не разделяться, все же не так нас много. Всем вместе безопаснее. Так что направились в то строение, где, как пояснил мне Сэм, виднелись синие поля наших сородичей.

Чуть раньше

Инна Олеговна

Когда Инна составляла программу эксперимента, когда искала носителей русализма, когда организовывала похищение, она свято верила в то, что делает как лучше, что ищет способ исцелить несчастных, верила в то, что говорил начальник, и едва ли задумывалась о цене. Её план не содержал ничего опасного для подопытных, однако таинственные способы стимулировать Превращение оказались настоящим варварством. Усложняло ситуацию то, что до последнего на все вопросы о них Семен Иванович только загадочно улыбался. Когда же она узнала правду, менять что-то было поздно. Но она попыталась.

— Куда? — сильные руки Вениамина ухватили её за талию. — Тебе же сказали, не лезь!

— Но это… Это преступно! Они же могут утонуть!

— Наука требует жертв, — холодно отозвался коллега, щекоча своим дыханием её ухо.

Она попыталась вырваться:

— Не могу на это смотреть!

— Ну так не смотри, — усмехнулся мужчина, не спеша разжимать руки. И, зная её уязвимое место, поинтересовался: — Только неужели тебе не интересно?

Ей было, было интересно, тем более что мальчишка вдруг сделал глубокий вдох (под водой!), а потом резко выгнулся, пытаясь освободиться. Люди зачарованно смотрели как Превращение захватываем все его тело: начали быстро изменяться ноги, особенно серьезные изменения охватили ступни. Приборы истошно пищали — пульс и давление зашкаливали, дышал ребенок часто и поверхностно — а кости пальцев все сильнее вытягивались, формируя лучи плавников. Сросшиеся в единый хвост ноги быстро покрывала темно-синяя чешуя, начинающаяся почти от пупка и идущая почти до самых кончиков плавников. На формировании хвоста видимые глазу изменения закончились, но, судя по приборам, на этом ничего не завершилось. Что-то изменялось внутри и им ещё предстояло выяснить, что именно. Наконец сердцебиение замедлилось, давление нормализовалось, юный русал (или правильнее называть их как-то иначе?) спокойно дышал и с явным удивлением хлопал глазами при виде хвоста.

— Время? — оглянулся Семен Иванович на Игоря.

— Пять минут три секунды.

— Достаточно быстро для таких масштабных изменений, — задумчиво заметил начальник. И принялся отдавать распоряжения: — Вытаскивайте его. Коля, тащите следующую. Вениамин, отпусти уже Инну и займись мальчишкой.

— Будешь делать глупости, запру в кладовке, — сообщил на ухо коллега, прежде чем её отпустить и направиться к уже вытащенному из воды мальчишке.

Инна последовала за ним. Вблизи русаленок выглядел ещё более впечатляюще, чем издалека. Мальчишка все ещё ничего не понимал, пытался задавать вопросы, но его никто не слушал. Всех гораздо больше интересовал хвост. Не удержавшись, женщина прикоснулась к чешуе. Она была теплой, едва ли намного холоднее остальной кожи, и ничуть не скользкой.

— Температура тела? — не удержавшись, спросила она.

Пока лаборанты брали кровь, мазки и образцы, Игорь, видевший, что Инна пытается сравнить, приставил бесконтактный термометр сначала к животу, потом к хвосту:

— Тридцать ровно. И там, и там.

— А ну разошлись! — прикрикнул на них начальник. — Мальчишку на стол какой-нибудь пристройте и там уже анализы берите. Придумали тоже, на полу возиться! Грязно же! — Спорить никто и не подумал. — Закончите с этим, займитесь другими. Что делать знаете. Сами справитесь?

Вениамин кивнул:

— Справимся.

— Вот и отлично, — Семен Иванович направился к выходу. Предупредил: — Превратится обратно, полейте водой. Артур, Вениамин, остаетесь за старших. Будете цапаться, премии лишу. Инна, со мной.

— Может, просто контакт с чем-то влажным поддерживать? — предложил Игорь.

— Потом поддерживайте, а пока не стоит. И засеките время.

Плотно прикрыв за собой дверь, начальник повернулся к Инне:

— Что ты себе позволяешь?

Но её не так просто было запугать:

— Что Вы себе позволяете?! А если бы он захлебнулся?

— Страдающие русализмом не могут захлебнуться, — отрезал Семен Иванович. — У них начинается это их Превращение. Такая вот защитная реакция.

— А если бы наш агент ошибся?

— Ты заверяла меня что он надежен.

— Но от ошибок никто не застрахован.

— Откачали бы, — безразлично отрезал мужчина.

— Это жестоко! Чем мы лучше нацистов с такими опытами?!

То, что последняя фраза была лишней, женщина поняла сразу. Такого ей явно не простят.

— Жестоко, Инна, закрывать глаза на происходящее. Русализм распространяется. И распространяется быстро! Поставь себя на место родителей, у ребенка которых он обнаружился. Который, заметь, потом ещё и исчез в неизвестном направлении!

— Это верно, но… Вызывать это Превращение так…

— Наука требует жертв, ты прекрасно это знаешь. И раз уж не хочешь помогать, будь добра, хотя бы не мешай, — начальник направился по коридору в противоположную выходу сторону. До сжимающей кулаки исследовательницы донеслось сказанное себе под нос: — Чтоб я еще раз поставил начальником проекта женщину!

Сэм Октано

В здание проникли без проблем: люди явно больше надеялись на неприступность ворот и охрану, так что дверь была даже не заперта. Магическое зрение позволяло без особого труда обнаружить и последовательно обезвредить всех местных обитателей, так что уже через несколько минут Теренс Октано стряхнул с пальцев остатки сонного заклинания, наложенного на явно куда-то собиравшуюся женщину, обнаружившуюся в ближайшей к входу комнате. Синие капли магических излишек разлетелись в стороны, чтобы растаять, не достигнув пола, словно брызги экзотической воды. Иногда Сэму хотелось нарисовать все те безумно прекрасные узоры заклинаний, что творили его сородичи. Но, к его глубокому сожалению, художественными талантами его предки и боги обделили. Иначе увековечить всю эту красоту можно было разве что с помощью мыслеобразов лисаре, так что тритон лелеял надежду однажды научиться их создавать…