Русалки. В глубине

Не тратя время на разглядывание обстановки, лишь мельком отметила общую нейтрально-бежевую гамму и переключилась на одетую в серое платье в стиле восемнадцатого века хозяйку, с которой тактичная Алина оставила нас наедине:

— Добрый день! Я передала то, что вы просили.

— Хорошо, — довольно прохладно отозвалась целительница, свысока глядя на меня. — Ты только поэтому меня искала?

— Разумеется, нет, — я позволила возмущению прозвучать в голосе. — Вам передавали, что вы ошибаетесь: резерв дара зависит от целостности Узора, а не от наличия самого дара.

Маргарита Николаевна покачала головой:

— Не могу согласиться, но это не своевременный разговор.

— Так и передам.

— Передай, — явно теряя ко мне интерес, кивнула член Совета.

— Это ещё не всё! — поспешно воскликнула я. Вновь завладев высочайшим вниманием, быстро сообщила: — Тис осталась глуха к её словам.

Бывшая директриса помрачнела и заметила:

— Этого следовало ожидать. Это всё?

— Да.

— Хорошо. Передавай Эн, чтобы не смела раскисать, — с этими словами мне недвусмысленно указали на дверь.

Открыв портал в школу, направилась к Асавену, которому обещала заглянуть, как освобожусь.

— Рядом со всеми этими долгожителями я чувствую себя младенцем! — с порога лаборантской заявила я. — Неужели им так сложно быть чуть менее высокомерными?!

— Долгожители… — задумчиво повторил мерфит, до моего появления проверявший какие-то тетради. Может даже наши. — На самом деле не все так просто с ними, как бы хотелось.

Фыркнула:

— Даже не сомневаюсь!

— Я сейчас немножко не о том, о чем ты подумала, — возразил математик. — Не о конкретных судьбах и мнениях, а вообще про долгоживучесть. Наших с тобой народов в том числе.

— И что же с ней не так? — спросила больше для того, чтобы поддержать разговор, чем реально интересуясь.

— Не торопи, — попросили меня. — Ещё будучи студентом в Академии я неоднократно сталкивался с теми, кто прожил уже не века, эпохи. Такими, как ваша Маргарита Николаевна. Особенную головную боль для преподавателей они на переаттестациях создают: ты им про законы Ньютона, а они тебе про метафизику Аристотеля, с которым были лично знакомы. Но это так, к слову.

Ты никогда не задумывалась, почему большая часть изобретений магической науки проистекает от человеческих магов, тех же язмельцев? Не мерфиток с нашими поставленными на поток исследованиями, не русалок с вашей практически вечной молодостью, не вампиров, которые вообще не стареют, и даже не эльфов с их магией природы. Вижу, что нет. Скорее всего, и статистику не видела, что уж об анализе говорить…

Так вот, Света, человеческие маги живут недолго, вот и весь секрет. А мы… мы со своим неограниченным сроком жизни только мешаем. Мы закостеневаем в своих взглядах и зачастую не способны выбить из подкорки вбитую туда ещё в период учебы парадигму, ту же аристотелевскую метафизику. Как итог: развиваемся куда медленнее человечества и человеческих магов. Со всем своим многовековым опытом и магией.

Думаешь, наши выдающиеся ученые совершают открытие за открытием? Как бы не так. Хотя и такое бывает, но это исключение, а не правило.

Ошибаются, закостеневают разумом даже гении. В человеческой физике наиболее показательна история с Эйнштейном. И это человек, Света. Что уж говорить о долгожителях. Вот скажи, рискнула бы ты спорить с той же Маргаритой Николаевной? Явно ведь нет. Потому что она может, даже будучи неправа, банально задавить тебя авторитетом. Сложно спорить даже с наставниками, что уж говорить о более выдающихся персонах. А если развить мысль дальше? Что будет, если некий молодой и талантливый артефактор изобретет нечто совершенно новое, а какой-нибудь практикующий ещё со времен Атлантиды в силу своей закостенелости, консерватизма либо просто зависти его изобретение не оценит, да ещё и выскажется по этому поводу на публике? Кому поверят массы?

— Атлантийцу, — ничуть не сомневаясь, ответила я.

— О чем и речь, — вздохнул мужчина. — Потому я иногда завидую людям, проживающим свой короткий век и дающим место новым поколениям. Опыт тысячелетий не всегда благо. Точнее, по-моему, не благо вообще. Люди с их мизерной по нашим меркам жизнью порой могут куда больше нас, что бы там не говорили некоторые. Хотя бы в силу того, что быстрей принимают и создают новое. Так что в какой-то мере, долгожители — беда нашего мира, Света. Они тормозят прогресс. Причем любой. Что магический, что научно-технический. Причем тормозят банальным авторитетом.

То, что он говорил, выбивалось из всего того что я слышала раньше. Но было вполне логично. Уточнила:

— Получается, ты считаешь, что долгая жизнь — не благо, а наоборот зло?

— В какой-то мере, — кивнул мерфит. — В глобальном масштабе, уж точно. Я не силен в биологии, но, насколько знаю, долгоживущие виды гораздо хуже адаптируются к изменяющимся условиям, медленнее образуют новые виды, чаще находятся на грани уничтожения… Так что все мы — такие же кандидаты на исчезновение, как они. Именно потому что не пластичны, медленно меняемся, медленно закрепляем изменения. У нас медленно меняются поколения: скажем, вот вы, русалки, можете завести ребенка и в 18, и 800, и в 6000.

Я смутилась, но всё же высказала своё мнение:

— Ну, насчет последнего это уже преувелечение, мне кажется…

— Да? А сколько лет Вериссе? Думаешь, она или Маргарита Николаевна не способны при желании забеременеть?

— Понятия не имею. Да и с их возрастом поправку на откаты надо делать.

— Не суть. Ну, скажем, 5000, так точно не ошибемся. Но я на 90% уверен, что захоти ваша бывшая директриса и без проблем обзаведется дитёнком. Тем более, что у неё детей вроде как не было. Получается, репродуктивный период в 5000 лет против человеческих, скажем, 40 лет. Существенная разница, не так ли? Разумеется, вы не торопитесь. А у нас картинка ещё мрачнее, поскольку откатить возраст для мерфитки особой проблемы не вызывает. Только как с такой скоростью размножения мы можем нормально конкурировать с людьми? Нас, по сути, спасает только постоянный приток от них. Так что все эти высокопарные слова о чистоте крови, независимости народов и их самодостаточности — чистая патетика. Без людей мы вымрем за пару-тройку тысячелетий.

— Хочешь сказать, то самое «размывание» магической крови человеческой, о котором столько ворчат потомственные, естественно и необходимо?

— Абсолютно точно.

— Но магический дар слабеет.

— А ты не думаешь, что в глобальном масштабе это не так и плохо? Чем сильнее кровь разбавляется, тем меньше вы, теоретически, живете (ты, кстати, если так посмотреть, вообще можешь вечность жить), тем ближе вы к людям, тем быстрее прогресс.

— Но магия…

— Увы и ах, но это, как мне кажется, неизбежная цена выживания. К тому же сила решает далеко не все.

Философские размышления Асавена не шли у меня из головы весь следующий вечер. И чем больше я думала над его словами, тем больше соглашалась. Конечно, мне не хватало жизненного опыта, чтобы признать его правоту, но и отбросить совсем не удавалось. И не только из-за учительского авторитета физика, хотя и он свою роль играл. В какой-то степени я тоже попадала в ловушку чужого авторитета. И это только подтверждало сказанное, какой бы дикостью не казалась сама идея торможения прогресса долгожителями.