Русалочка
Шрифт:
Мне оставалось лишь хохотнуть. И я хохотнул. Русалка заскрипела кроватью - повернулась, взметнула хвостом - раскрылась. Я вернулся в комнату, поправил одеяла.
– Ко-отик, доброе утро, - потянулась Мара. Я улыбнулся именно ее движения напоминали кошачью разминку.
– Что слушаешь?
– Музыкальную программу, посвященную несчастным французским проституткам, - без раздумий ответил я.
– Милый, а кто такие несчастные французские проститутки?
– Девушки, вынужденные торговать телом, в обмен на тарелку жареных улиток и пирожок с морской капустой.
– Хочу пирожок
– глаза русалки вспыхнули.
– Морская капуста нам с тобой не но карману. Ею кормятся лишь несчастные француженки, да наши девочки...
– А-а, - перебила Мара, возбужденно подрагивая хвостом, а у нас? Они тоже есть, эти, так называемые проститутки? И что значит "торговать телом"? Как мясом или рыбой - на вес, да?
– Ну-у, - я задумался: как же ей объяснить?
– понимаешь, есть разные девушки, даже у нас, как оказалось. Их долго не было, а однажды утром проснулись, открыли глаза - ба! Да их как после грибного дождя! А что касается расценок...
В этот момент Мара "переплыла" на бок, скинув одеяло с отдохнувшего разгоряченного тела, улыбнулась таинственно-завлекающе, выстреливая в самое сердце: а оно стонало от боли и желания, от жалости и нежности к существу со дна морского. И к другому существу - хозяину этой квартиры. Я отвернулся: налитая девичья грудь притягивала... но ниже, о боже, вся эта чешуя... отодрать бы ее!
– Что случилось, котик?
– Ничего, извини, ничего, - прошептал я.
– За что? Милый, сядь ко мне...
– она протянула руку. Я тяжело вздохнул, досчитал до двадцати, но на краешек кровати присел, укрыл младое тело одеялом. Бесполезно: возбуждали и глаза Мары, и нежные волосы, и изгиб шеи...
– Объясни, как они зарабатывают деньги на капусту?
– кисло спросила Мара, почувствовав мое внутреннее напряжение, сопротивление ее протянутым рукам, она не понимала... Она многого не понимала: да и как ей объяснишь все наше безумное, бесполезное копошение. Когда человеческие чувства оказываются спрятаны на глухие задворки. Как ей объяснить, что она...
– Прости, девочка, я не смогу объяснить.
– Почему?
– обиделась Мара, кажется, всерьез.
– Потому что ты, как бы это яснее... не совсем женщина.
– Женщина должна нравиться мужчине, так?
– спросила она. Я кивнул.
– Разве я тебе не нравлюсь?
– Нравишься! Я без ума от тебя!
– Так в чем же дело?
– недоумевала русалка. Она постоянно, пока стереовизор еще работал, смотрела многочисленные программы, впитывая в себя идеи и нравы окружающего мира, но самого главного о чем у нас не принято говорить, естественно, не поняла. "Женщина должна нравиться мужчине!" А дальше?
– Не только нравиться! Женщину должны хотеть!..
– И ты... меня... не хочешь?!
– Хочу! очень хочу!
– разозлился я.
– Хочу - не то слово! Тут проблема посерьезнее, хотя, если пораскинуть мозгами... есть вариант, но он...
– я замялся, шокировав самого себя.
– Не понимаю, - Мара готова была расплакаться, - ... вы люди, странные существа, у вас на уме сплошные проблемы, без них вы не можете жить...
– Успокойся, Мара, - я внушал и ей, и себе, - наши трудности,
нам их и решать..."А ты их создавал, эти трудности?
– поинтересовался вэгэ.
– Нет? Тогда не примазывайся! Отойди в сторону, не стой и них". "Некуда мне отходить..." - признался я. А вслух:
– Вот, к примеру, девочка моя, - промямлил, подбирая слова.
– Девочка?
– переспросила Мара.
– Сегодня ты впервые назвал меня девочкой и повторил это слово дважды. Ты разве забыл? Я жена твоя! И спим мы рядышком!
– Нет, не забыл. Но разве жена не может одновременно оставаться девочкой? Вопросы потом! Лучше скажи мне: когда двое "ваших" любят друг друга и хотят иметь детей, как они поступают, икру мечут?
– "Мечут икру"?! Да ты что!
– возмутилась Мара.
– Если они любят друг друга, зачем им ругаться?
Ага! Отрицательный результат - тоже на пользу.
– Ну и как они поступают?
– Я не очень-то знаю, - русалка повела плечами, - они прячутся в тинных зарослях, и...
– Вот-вот! Расскажи-ка: что скрывается за "и..."?
– Нет, не знаю, - Мара напряженно терла ладонью лоб.
– Обычная история!
– воскликнул я, - хлопнул кулаком по колену.
– И даже твоя "мать" не удосужилась рассказать тебе?
– Я никогда ее не видела, - печально ответила русалка.
– Прости, - замялся я, обнял Мару за плечи.
– Я не сержусь, - она осторожно откликнулась на руку, просто ты никогда не спрашивал. Мама жила на Суше: отец увидел ее, влюбился и утащил в озеро. Через неделю они ноже нились.
– Вот видишь!
– выкрикнул я, но осекся, приглушив радостный пыл, - значит, с твоей матерью было все нормально?
– Да. Но вскоре после моего рождения она умерла от тоски.
– Хм-м, - выдохнул я, - печальная история. Ну, а папаша?
– Нет. Он ничего не говорил, но обещал, что за мной явится принц и все расскажет. Сам же повторял одно и тоже: "Иметь дочку-русалку престижно". И потирал плавники - один о другой.
– Та-ак, - я задумался, - Ты говорила, что нарушила правила Лукоморья?
– Конечно, нарушила! Я считалась невестой Бесполого Принца Многонога.
– Бесполого?
– вытаращился я.
– Да, - спокойно ответила Мара, - у него нет полости внутри тела. Как у тебя или у меня.
– Уж он бы тебе объяснил!
– першило в горле, - давай танцевать от печки.
– Танцевать? От стенки, где лежаночка?
– Не перебивай, - отмахнулся я, - ответы на вопросы трудящихся - в письменной форме.
Мара не приняла моей шутки, надулась, сжав губы, стала еще прекрасней и желанней. Хотелось вцепиться в нее, высосать всю, до последней капли, опьянеть, разбушеваться, исправить в себе ее врожденную беду, а затем наполнить новой жизнью. Уу-у! Хотелось выть... Я прислушался: кто-то действительно подвывал. "Молчи, грусть, молчи, я тоже мужик!.." - стонал вэ-гэ.
– Примем, как аксиому, - я - тот самый принц, который был тебе обещан.
– Котик...
– промурлыкала Мара, и еще раз: - Милыйкотик! Ты - свет очей моих, муж мой - единственный хозяин! Не мучай себя и меня из-за Бесполого Принца! Вот она - я - твоя навеки: делай со мной, что хочешь!