Русалочка

– Да я хочу! Я очень хочу! Но как? Скажи на милость: как?!

– Как хочешь, так и делай, - предложила она, с тихим любопытством следя за мной: так что я стану делать?

– Успокойся, Мара, - сказал я, а сам досчитал до тридцати и обратно.
– Твой папаша, у него... такой же хвост?

– Да, - игриво улыбнулась русалка, - наши хвосты неотличимы, как два пузырька воздуха!

– Тогда объясни: как он смог, при хвосте, поиметь женщину?

– Что? Я не разобрала, ты сказал "поймать"?

– Извини, это слово... не слишком красивое. Я хотел лишь выяснить, каким образом на свет появилась ты?

– Я? Меня родила мама, ты знаешь...

– Но рождению твоему предшествовал акт близости родителей?

– Акт? Что это - сцена из видеоспектакля?
– и русалка наиграно, как драматическая актриса, глубоко вздохнула и повела плечами: одеяло съехало с плеч, обнажив грудь... Я осторожно поцеловал Мару, сначала в губы, потом в шею... осторожно касаясь языком розового соска, в упругую грудь...

– Оо-оо...
– восторженно выдохнула русалка, - как сладко! Что-то оживает внутри, бьется, как второе сердце, греет... Еще, еще, еще милый, котик!

– Не-ет, - я выскальзнул из объятий Мары, как из заколдованного лабиринта, - хватит она... мазахировать... Помнишь, ты как-то говорила, что умеешь колдовать?

– Немного... в воде...
– прошептала Мара, осторожно придвигаясь, призывно выгибаясь, ожидая меня...

– Стоп!
– обрубил я, вскочил с постели, открыл форточку: требуется охлаждение. Вот. прочти для начала, - я выхватывал с полок мощные разбухшие книги, листал, раскрывая на нужных страницах. В старинных изданиях написано короче и понятнее... "Биология" Вилли и Детье, "Анатомия" Свиридова, - перечислял я, - страницы: от сих до сих. "Женскую сексопатологию" Свядоща - от корки до корки, на сладкое - пятитомник Кона...
– я раскладывал книги на кровати, в общую кучу попали Куприн, Бальзак, Бокаччо, Мопассан. Вспомнил, открыл тумбочку, вытащил из нее пачку самиздата: "Баня", "Японская комната" - тут и классика, и современная похабень. Читать в обязательном порядке! Прямо сейчас.

– Да, прямо немедленно! И подумай - что можно сделать.

– Ты хочешь, чтобы я стала проституткой и смогла заработать на морскую капусту?
– Чистые девственные глаза русалки наполнились слезами.

– Замолчи!
– выкрикнул я, едва сдержавшись, чтобы не шлепнуть Мару по предхвостию, - какие к черту пирожки! Если хочешь знать, наши девочки заколачивают такую капусту, что морскую покупают железнодорожными пневмосоставами.

Русалка ничего не ответила, но плакать перестала. Несколько минут она переваривала информацию, потом тихо спросила:

– Неужели они так много зарабатывают?

– Еще бы!
– кивнул я. "Молчание - золото, - вспомнился вэ-гэ, - если человек болтун, это надолго". "Не понял?
– переспросил я.
– Поясни!" "Поживешь - увидишь..." - хохотнул оппонент. Я решил не задавать ему наводящих вопросов - выйду на улицу, там и разберемся. На душе почему-то мерзило.

– Ты куда, котик?
– позвала притихшая Мара.

– В магазин за рыбой. Может, свежей перепадет. От чудес даже я не застрахован. А что?

– Спасибо, милый, ты такой заботливый... спасибо.

Я щелкнул замком входной двери.

– Костик, милый...
– вздохнула русалка, впервые назвав меня но имени.
– Купи мне рыбы, живой, как можно больше.

– Хорошо, дорогая, - ответил я, возвращаясь в комнату. Уходить не хотелось, но еще сильнее не хотелось оставаться. Долотом отковырнув крышку серванта, я достал семейную реликвию - серебряный портсигар, осторожно засунул его во внутренний карман куртки.

– Заодно захвачу квитанции - пора платить за квартиру, - соврал я. Мара кивнула: она не знала, что есть такое слово - ложь и словосочетание - угрызения совести.
– Сколько купить рыбы? И какой?
– спросил я из-за крышки серванта.

– Если сможешь достать - бочку. Но только живой.

Я так и крякнул, представив себе бочку рыбы - пятьдесят килограммов! "Стоять, Зорька!" - подбодрил вэ-гэ. Та-ак, придется и обручальное кольцо сдать. "Паспорт возьми, дурень", - подсказал вэ-гэ. Где же он? Ага, вспомнил! В электроплите под утюгом: я его периодически прогреваю - документ все-таки.

Паспорт, портсигар и кольцо, обретя во внутреннем кармане куртки, как и во всей моей жизни, логическое место - поволокли в скупку...

Бензогрыз не заводился. Добравшись своим ходом и отстояв многострадальную очередь, я получил за серебро и золото больше, чем рассчитывал - полтора куска. Запечатанную пачку, вместе с паспортом, я вернул во внутренний карман, где обосновался и вэ-гэ. Деньги - россыпью - оставил в наружном. "Давай их сюда, кретин!" - предложил вэ-гэ, одновременно поставив диагноз, и оказался прав. Я последовательно объехал на моторе с десяток рыбных магазинов - пусто. Пустым оказался и карман, из которого улетели полтыщи. Интересно: куда? На юг или на север?

В коопторге я быстро сговорился с бородатым "дядькой", который за четыре сотни обещал к вечеру подвести живой рыбы. Я оставил ему домашний адрес, а сам пошел пешком через весь город. Розовые снежинки рассекали сизый туман улиц, танцевали в мерцании электрических фонарей. И хотя наступало время белых ночей, громоздкие тучи заслоняли небо, запечатав его плотным сургучом... Я накручивал шаги, утрамбовывая хлопья, окунаясь в предчувствие - большое и хорошее - явно несбыточное.

Вот и родной дом. Одновременно со мной, у раздолбанных дверей, забитых фанерой, притормозил грузовой эмоб. Из него, в голубой униформе, снеговиком выкатился "дядька", подмигнул мне, шепнув, что удалось достать все пятьдесят килограммов рыбы, правда, не односортной, но крайне свежей, так что за качество и оперативность - хорошо бы отстегнуть еще один стольник. Что я и сделал, не пытаясь торговаться.

Подручные "дядьки", радостно-бородатые снеговики; лоико. как пустоту, вытащили из кузова столитровый аквариум и рысцой поскакали вместе с ним по лестнице, не оглянувшись на лифт.

– Эй, жлобы, только не звонить!
– крикнул я вдогонку, на сдачу. Они понимающе заржали, эхоируя в пролетах, до меня донеслись обрывки разумной речи: "...йа воль... йес... си".

Мы с "дядькой" поднялись на лифте. Я открыл дверь: жлобы внесли аквариум в прихожую, засуетились: "Сир, веэ? Кыода?"

– Прямо в ванну! И воду пустите!

– Ой! Какая тут дамочка лежит!
– воскликнул "дядька", заглянув в комнату. Подручные-снеговики прискакали на зов хозяина, вытянули шеи, вперившись в Мару, подхрюкивая и суча ногами.

– Это моя жена - Марианна, - застолбил я из прихожей, прислушиваясь к плеску рыбы, к завыванию крана.

– Здравствуйте, господа, - поздоровалась русалка.

Господа приветственно-понимающе закивали, попятились.

– Прощения просим, - смутился "дядька", - мы, знаете, на одну минутку. Рыбки вам свежей привезли...