Русалочка

– Мои, - кивнула Кристина.

– Я заценю?
– братец овладел клюшками.
– Я сейчас.

С энтузиазмом оседлав сестренкины подпорки, Гарик, как заведенный, стал носиться по квартире, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, выкрикивая, черт знает что, и наводя суматоху выше потолка. Сильно обалдевшая Кристина забыла про Вову. Вова забыл, зачем здесь находится. В конце концов, он решил, было, откланяться, оставив брата и сестру на попечении друг друга, но тут влетел Гарик. Его стремительности можно было позавидовать, братец прыгал с удовольствием годовалого пса.

– Эй!

– заговорил Вова.
– Что-то ты много шума развел. Не проголодался с дороги? Сходи, поешь.

– Сейчас, - согласился Гарик.
– А вы не хотите?

– Я нет.

– И я нет, - присоединилась Кристина.
– Уже достало: все ешь и ешь.

– Как хотите, - Присев на корточки, Гарик весело заглянул Кристине в глаза: - Помнишь меня, Кристюха?

Та неуверенно кивнула.

– Га-га-га! А то как тогда, в больнице, га-га-га! Я прихожу такой, мазер мне: сеструха ни хера не помнит, не парь ее, типа, га-га-га-га… - Любопытство, с которым пацан смотрел на девчонку, равнялось любопытству посетителя Кунсткамеры.

– Она так и сказала, - переспросил Вова, - ни хера?

– А ты самый умный?
– огрызнулся Гарик. Поковыряв пальцем в носу, он вернулся к костылям: - Те чо, нормально на них?

– Да так, ничо. – Кристина пожала плечами.

– Зимой она вообще пластом лежала, - сообщил он Володе.

– Если все нормально, зачем меня приперли горшок за тобой таскать?

– Какой горшок? – не поняла Кристина.

Вова неожиданно отвесил Гарику подзатыльник:

– Эй, иди ужинать, а?!!

– Иду, - смирился пацан.

– Какай горшок?
– Кристина совсем потерялась.

– Это он пошутил, - пояснил Вова.

– Зачем ты его ударил?

– Я не шучу. – Понимая, что схлопотал заслуженно, Гарик не обиделся и, наконец, отправился перекусить.
– Думаете, все каникулы буду здесь торчать? Нашли дурака!

Не прошло и пяти секунд, как на кухне загремели, кажется, все тарелки и кастрюли одновременно: брат готовил ужин.

– Веселый, - сказала Кристина.

– Ненормально веселый. Этого мальчика можно немножко так… - Вова красноречиво отмахнулся.
– Не то башка станет треугольником. И то, что он болтает, Кристи, запоминать, ну, совсем не обязательно.

Володя взял с кресла куртку.

– Ты куда?
– Кристина побледнела.

– Пора двигать.

– Я тебя когда-нибудь увижу?

– Созвонимся.

– Правда, созвонимся?

– А как же, Кристи? За мной офигенный поцелуй.

– Да, да, да.

– Шопена оставить?

– Оставь. Суппер! Шопен, музыка. Я тащусь.

– Ну, пока?

– Пока.

Услыхав, что дверь за, Володей закрылась, Гарик вернулся к бледной сестре. Брат жевал, у него в руке был корявый бутерброд. Оставалось загадкой, как можно перевернуть верх дном всю посуду, чтобы на выходе получить один-единственный бутерброд?

– Вовчик ушел?
– спросил Гарик.

– Ушел, - кивнула Кристина.

– Плакать будешь?

– Я не умею.

– Да ну, врать-то! Я что, не видел, как ты ревешь?

– Это раньше. А теперь я ни хера не умею.

Брат насторожился. Сеструха с каждой секундой холодела и холодела. Не температурой тела, а как-то вообще, от макушки, до горнолыжных ортопедов.

– Кристюха, бляха-муха!
– встрепенулся Гарик.
– Ты только не умирай! Вовчик уходит - Вовчик приходит, слышь!

– А?

– Не умирай, тебе говорят!

– Я живая.

– А чего такая стала?

– Какая?

– Задолбаная.

– Задолбало.
– Кристина посмотрела на брата.
– Не больно он тебе двинул?

– Толстый-то? Урод! Я ему когда-нибудь навешаю!- Гарик отвлекся от сестры, и прислушался.
– А что за кислятину мы крутим?

– Шопен, музыка.

– Как на похоронах, блин. Толстый притащил?

– Почему толстый?

– Откуда я знаю, почему он толстый? Жрет много. Давай, реальную тему заслушаем? Умереть же можно!
– Крайне недовольный Шопеном, Гарик отыскал, нужный диск: - Во!

Громкость увеличилась втрое. По мозгам впарил сверхит «Ты моя женщина, я твой мужчина» BAD BOYS BLUE. Подергавшись в центре комнаты, братец запрыгнул на подлокотник кресла к шокированной сестре:

– Клёво?!

Она испуганно кивнула.

– Я же говорю! Прам-па-па! Прам-па-па!

Клёвая тема быстренько выбила Кристину из замороженного состояния, ее глаза заблестели, руки стали отбивать ритм, все такое... Дослушав шлягер до конца, Гарик убавил громкость:

– Протащило?

– Классно, - согласилась Кристина. – Атас просто.

Гарик по-братски стукнут по ее плечу пультом от музыкального центра:

– Больше не умирай.

– Ладно. Слушай, а ты прямо с дачи?

– Ага.

– Там классно?

– Зашибись. Фазенда, блин, море, залив, ягоды. Лежишь, расслабон.

– Море?

– Море.

– Русалок видел?

Гарик хохотнул, рассыпав несколько бутербродных крошек:

– Каких русалок? Где ты их увидишь, если их не бывает? Прикольно с тобой!

– А в легенде?

Гарик огорошено уставился на сестру:

– Кристюха, не заморачивай!

– О'кей. А ты хорошо плаваешь?

– Нормально.

– Я бы тоже хотела. Как русалка. Научишь меня?

– Ты научись сначала ходить без этих фиговин. – Гарик пнул носком костыль.
– А потом все остальное.

– По-моему, плавать легче, чем ходить. По крайней мере, таким, как я.

– Хочешь откусить?
– брат предложил Кристине остаток бутерброда.

– Давай.

– Можешь доедать.

– Ну, так научишь?

– О, блин, сеструха! Плавать, что ли?!

– Ага.

– Иди, вон, в ванную, учись! Набрать воды?

– В ванной не прикольно, - заклинило Кристину.
– Хочу на дачу. В море.

– Один хрен, тебя мазер не отпустит. Чего страдать-то?

– Почему не отпустит?

– К тебе завтра врач придет?

– Придет.

– Ну, и где ты завтра должна сидеть? Здесь или в море?

– Здесь.

– Расслабься и сиди. Придет врач, будешь лечиться.

Кристина, вроде, расслабилась, с полминуты тихо доедала бутерброд. А потом вдруг опять: