Русская литература в ХХ веке. Обретения и утраты: учебное пособие

Словесность 70—80-х годов представлена талантливыми прозаиками, поэтами и драматургами, чьим произведениям уготована долгая жизнь в искусстве. По богатству творческих индивидуальностей, широте тематического репертуара, разнообразию художественных приемов литература этого времени сопоставима разве что с литературой начала века или 1920-х годов.

Значение эпохи, которая предшествовала современной, эпохи «оттепели», очевидным образом переоценивалось. Её подчас объявляли чуть ли не ренессансом русской литературы, пришедшим на смену мрачной эпохе тоталитаризма. Действительно, расстреливать писателей перестали, ослабли цензурные ограничения, была разрешена публикация книг И. Бунина, Б. Пильняка, И. Бабеля и некоторых других авторов, открылись новые журналы и альманахи. Общая обстановка в литературе явно изменилась к лучшему. Но нельзя забывать, что во время «оттепели» травили Б. Пастернака, В. Дудинцева, В. Гроссмана, громили «Литературную Москву» и «Тарусские страницы». На «встречах» в Кремле генсек в лучших традициях недавнего прошлого поучал художников, о чем и как им писать, какие книги и фильмы нужны, а какие нет и т. п. И все же расцвета литературы 70—80-х годов не произошло бы без этой кратковременной передышки. И хотя новые времена начались с очередного «похолодания», возврат к прошлому оказался невозможным. Его уже не смогли реанимировать ни громкие судебные процессы над А. Синявским и Ю. Даниэлем, ни преследование и ссылка И. Бродского, ни разгром «Нового мира» и «МетрОполя», ни исключения из Союза писателей, ни тирания цензуры.

Даже очередная волна вынужденной писательской эмиграции, «разрешённой» или организованной властями (А. Солженицын, В. Войнович, А. Гладилин, В. Аксёнов, Г. Владимов и др.), не дала ожидаемого эффекта. В отличие от памятных лет, когда читатель был полностью изолирован от «крамольных» произведений железным занавесом и системой непроницаемых цензурных заглушек, возник андеграунд, который через десятилетия глухого молчания принял эстафету от обэриутов 20-х – начала 30-х годов и «молодежной» прозы 1960-х, появился самиздат, позволивший хотя бы части читателей быть в курсе литературных новинок.

Перепечатывались на машинках, переписывались от руки по частям и главам «Раковый корпус» А. Солженицына или «Остров Крым» В. Аксёнова, которые потом распространялись между доверенными людьми и «проглатывались» ночами. Тонкий ручеек запрещённой литературы просачивался через таможни на государственных границах. Зарубежные издательства («тамиздат») тоже делали свое дело вкупе с разными радиоголосами. К концу 80-х годов разными путями и способами наиболее яркие талантливые художественные произведения писателей русского зарубежья стали широко проникать к интересующимся читателям. Во второй половине 1980-х годов, когда был провозглашен курс на перестройку и гласность, уже многое было сделано по возвращению в литературу запретных, забытых и полузабытых имен. Искусство вновь обретало краски и звуки, способность к полноценному художественному видению прошлого и настоящего.

В этот период, с одной стороны, в официально издававшейся литературе функционировал социалистический реализм, очевидным образом расколовшийся на две ветви. Худшие традиции литературы 40—50-х годов («Кавалер Золотой звезды», «Сталь и шлак» и т. п.) продолжила так называемая «секретарская*– литература. Пользуясь своим служебным положением, секретари Союза писателей – Г. Марков, В. Кожевников, А. Чаковский и др. – буквально наводнили книжные магазины и библиотеки своими объёмистыми сочинениями, большинство из которых не имело отношения к искусству и служило исключительно целям партийной пропаганды. В более или менее «облагороженном» виде социалистический реализм представал в произведениях В. Липатова, Е. Исаева, Ю. Бондарева, М. Колесникова, А. Гельмана, И. Дворецкого, Г. Бокарева, В. Федорова и других писателей, пытавшихся учесть новые веяния.

С другой стороны, в андеграунде всё настойчивее и чаще стали звучать слова – соц-арт, поп-арт, концептуализм, постмодернизм. Появились писатели и произведения, полностью отвергавшие основополагающий принцип социалистического реализма, принцип ангажированности художественного творчества.

Еще в 60-е годы на северной окраине Москвы нашла себе приют группа молодых поэтов и живописцев (Г. Сапгир, Л. Кропивницкий, И. Холин и др.), исповедовавшая модернистские принципы в искусстве и получившая название «лианозовской» школы. Тогда же в рамках неоавангардизма заявил о себе СМОГ (Самое Молодое Общество Гениев, или Смелость – Мысль – Образ – Глубина) – В. Алейников, Л. Губанов, Ю. Кублановский. На рубеже 60—70-х годов появились оригинальные книги А. Битова – «Пушкинский дом», Венедикта Ерофеева – «Москва – Петушки», Саши Соколова – «Школа для дураков».

Литературный процесс 1970—1980-х годов с самого начала обозначил свою нетрадиционность, непохожесть на предшествующие этапы развития художественного слова

В литературах Запада, свободных от тоталитарного давления, новые нереалистические тенденции проявились гораздо раньше (пьесы Э. Ионеско, «Улисс» Д. Джойса, романы Ф. Кафки и др.). Фундаментальные труды: «Семиотика. Поэтика» Р. Барта, «Заметки на полях «Имени розы» У. Эко, «Что такое автор?» М. Фуко, «Злой демон образов» Ж. Бодрийяра и ряд других обозначили новый этап в развитии литературоведения.

Стало очевидным, что литературный процесс в своем прежнем виде – цепочки направлений-течений, следующих друг за другом: классицизм – сентиментализм – романтизм – реализм – символизм и т. п., – продолжаться не может. Постмодернизм, к примеру, – не очередное литературное направление, пришедшее на смену где экзистенциализму, где социалистическому реализму, а особый тип творческого сознания, продукт которого – художественный текст – обладает рядом специфических черт. Причем эти черты обнаруживаются не только в литературе, но и в других видах искусства, в философии, т. е. в культуре в целом.

Объектом художественного исследования в реалистическом произведении обычно выступают, по слову Л. Толстого, «сцепления», детерминированные причинно-следственные и пространственно-временные связи, раскрывающие отношения между персонажами и их взаимодействие с эпохой.

В художественном мире писателя-модерниста причины и следствия либо не обозначаются, либо легко меняются местами. У него размыты представления о времени и пространстве, нарушены привычные отношения автора и героя. Важным элементом постмодернистской поэтики выступает центон, т. е. цитата-фрагмент из хорошо известного сочинения. Для постмодернистских сочинений характерна специфическая образность, так называемые симулякры.

В литературе 1970—1980-х годов наблюдаются и целостные новые явления модернистского толка, такие, как концептуализм, метареализм и отдельные элементы прежних – авангардизма, сюрреализма, экспрессионизма и т. п. Выйдя в конце 80-х годов из российского андеграунда, они получили возможность свободного развития и распространения.

Критика догматических подходов, утверждение приоритета общечеловеческих ценностей перед классовыми, сопровождавшие горбачевскую перестройку, помогли художественной литературе возвратить себе статус искусства. В конце XX века наконец-то начался процесс воссоединения русской литературы, распавшейся после 1917 года на советскую, эмигрантскую и «подпольную», писавшуюся «в стол». В годы перестройки широкому читателю открылись неизвестные ему ранее произведения Б. Пильняка и Е. Замятина, М. Булгакова и А. Платонова, A. Ахматовой и Б. Пастернака, В. Гроссмана и В. Дудинцева. М. Цветаевой и О. Мандельштама, Ю. Домбровского и В. Шаламова и многих других. Свершилось и то, о чем совсем недавно нельзя было и мечтать. Возвратились и продолжают возвращаться на родину сочинения эмигрантов первой волны – И. Бунина, B. Ходасевича, В. Набокова, И. Шмелёва, Б. Зайцева и других; изданы книги писателей, вынужденных уехать из СССР в относительно недавнее время, – А. Солженицына, В. Аксёнова, В.Войновича, Г. Владимова. Восстанавливались без идеологических ограничений связи с мировой литературой.

Решительно обновлялись содержание и форма новых литературных произведений. Смещение литературы в сторону гуманистического сознания стало очевидным. В центре современных книг оказались проблемы нравственные и философские, иллюстративное начало уступало место аналитическому. Художественная литература возвращала себе исследовательский пафос.

Теория и практика социалистического реализма отодвигали на второй план роль вымысла и фантастического начала в творческой работе писателя. В современной художественной литературе начиная с 70-х годов пространство и время вновь обретали необходимые им глубину, перспективу, стереоскопичность. Литература не желала более ограничиваться простым описанием событий и переживаний. Все настойчивее она требовала от читателя сотворчества, активизации ассоциативного мышления.

Круг авторов, прибегавших к использованию фантастики в реалистическом произведении, значительно расширился – Ч. Айтматов, В. Маканин, А. Ким, В. Крупин, М. Кураев, Вл. Орлов, В. Распутин, Вяч. Пьецух и др.

Все эти творческие процессы затронули не только прозу, но и поэзию, и драматургию. Более того, в 70—80-е годы активизировался процесс синтеза искусств. Взаимовлияние и взаимопроникновение музыки, живописи, литературы, кино, телевидения благотворно сказались на развитии авторской песни, рок-поэзии, появились произведения, в которых художественный эффект достигался слиянием рисунка и слова (видеомы А. Вознесенского), возникло «новое» кино – А. Тарковский, С. Соловьёв, Т. Абуладзе.