Русский волк

Эх, помирать так с музыкой!

– Ах, вашу мать! – взревел я и побежал навстречу врагам, держа меч клинком вверх. Страха я не испытывал, только ярость и дикое, нечеловеческое желание победить.

Передний воин обогнал остальных на несколько метров и мчался прямо на меня – его лицо было перекошено злобой. Я увернулся от опускающегося мне на голову меча и широко, как косой, саданул его по ноге, да так хорошо, что отсек ее по колено. Черно-красный опрокинулся на траву и взвыл, зажимая руками фонтанирующую кровью культю.Двое неслись ко мне с разных сторон: я приготовился встретить их, но тут мимо моего уха что-то пролетело, и враг справа на бегу опрокинулся назад, смешно взбрыкнув ногами – в его груди торчал хорошо мне знакомый эльфийский батар.

Развернувшись к набегавшему противнику лицом, я увернулся от его меча и, с трудом удержав равновесие, повернулся на каблуках, как заправский матадор. Воин, разворачиваясь, занес меч, но я опередил его. Влепил ему оголовником прямо в зубы, а потом резанул с потягом по корпусу, всем телом почувствовав, как сталь Ардболга разрезала и сюрко, и кольчугу, и стеганый гамбизон, и брюшные мышцы. Черно-красный упал на колени, завыл, схватившись за распоротый живот.

Беа, появившаяся, как из-под земли, рассекла череп третьему. Четвертый черно-красный, увидев, что остался один, бросил меч и, упав на колени, взмолился о пощаде, но Беа на бегу прикончила его коротким ударом в затылок.

– Туда! – закричала она, показывая на корчму.

У входа в таверну нас уже ждали черный рыцарь, его оруженосцы и похожий на драного стервятника маг. Мы неслись прямо на них – Беа впереди, я за ней. Рыцарь протянул к нам руку с секирой, и его оруженосцы побежали нам навстречу. Но это была тщетная попытка нам помешать: Беа не останавливаясь, поравнялась со своим противником, и оруженосец с воплем отшатнулся от нее, тщетно пытаясь зажать смертельную рану на шее. Мой противник, не добежав до меня несколько шагов, внезапно встал, и я отчетливо увидел ужас на его лице. Впрочем, о милосердии в те секунды я думал меньше всего. Оруженосец попытался показать мне какой-то хитрый фехтовальный прием, но я разгадал его и, отскочив назад, острием меча чиркнул его по горлу, над воротом стеганки. Оруженосец захрипел и, выплевывая кровавую пену, мешком осел в высокую траву.

Беа уже рубилась с черным рыцарем, а маг активно ворожил – в руке у него был уже знакомый мне Кровавый камень. Развернувшись в мою сторону, старый стервятник что-то громко выкрикнул и послал в меня огненный шар. Я увернулся – шар пролетел мимо меня и, ударившись в стену конюшни, взорвался, распугав лошадей. Увидев, что промахнулся, маг поступил очень неожиданно – струсил, бросился обратно в таверну, оставив рыцаря одного.

– Он мой! – крикнула Беа, напав на черного рыцаря и обмениваясь с ним ударами. – Мой! Маг! Займись… магом!

Я ударил ногой в дверь, ворвался в корчму и увидел старого мага – тот стоял в нескольких шагах от меня среди разбросанных стульев и посуды и водил перед собой руками, окружая себя искрящимся защитным коконом. Подскочив, я махнул мечом. Клинок легко прошел сквозь защитный экран и рассек стервятнику плечо.

– Я сдаюсь! – завопил старикашка, упав на колено. – Не…

Я уже не мог удержать руку. Да и, по правде сказать, не хотел. Проколол мага насквозь, как бабочку, сам поразившись тому, как легко клинок прошел сквозь тело старого колдуна, будто горячая игла сквозь кусок воска. Маг со слабым стоном повалился на пол, и я, упершись ему ногой в грудь, вырвал из умирающего врага меч.

– Молодец! – сказала появившаяся в дверях Беа. Лицо ее было густо забрызгано кровью. – А я уделала рыцаря. Остался только хозяин. Давай покончим с ним.

– Запросто, только дай мне пистоль перезарядить.

В зале корчмы саркофага не было. Осмотревшись, мы подошли к входу в подвал.

– Вроде плачет кто, - сказала Беа, прислушавшись.

Дверь подвала была заперта на засов. Я попытался отодвинуть его, но засов почему-то не поддавался.

– Чары, - Беа поднесла к засову Кровавый камень. Послышалось шипение, засов отодвинулся сам собой, и дверь открылась.

Саркофаг был в погребе. Рядом с ним, на полу, лежала связанная по рукам и ногам девочка лет четырнадцати – по всей видимости, одна из рабынь. Живая и невредимая. Рот ее был стянут куском холста, глаза полны слез. Беа быстро разрезала веревки, но у девчонки так затекли руки и ноги, что она не могла и шагу сделать.

– Отнеси ее наверх, - велела мне Беа. Я подхватил девчонку, вынес в зал и усадил на пол, а потом поспешил вниз. Попутно заметил, что солнце вот-вот сядет. Надо спешить.

– Он запирается изнутри, - сказал я, осмотрев саркофаг. – Постучимся? Или магию попробуешь?

Беа не стала мудрить: просто, глянув на меня, взяла свой батар лезвием назад и с воплем вонзила его в крышку саркофага, пробив ее насквозь.

Саркофаг будто взорвался изнутри. Крышка разлетелась вдребезги, осыпав нас обломками, крепкая вонь падали ударила в ноздри. Вампиромаг, долговязый, облаченный в пурпур, сел в саркофаге, скрежеща зубами, рывком вырвал батар из своей груди. Глянул на меня из-под капюшона мертвыми, затянутыми бельмами глазами, раскрыл мокрую от крови алую пасть, показывая острые желтые клыки – и завыл, жутко, утробно, на одной ноте.

Жутковатое было зрелище, но напугать меня не так-то просто. Рот этот красавец раскрыл очень широко, так что я сунул в оскаленную пасть твари ствол пистоля и нажал на спуск. Голова вампиромага разлетелась бурыми ошметками по всему подвалу: обезглавленное тело еще несколько мгновений сохраняло сидячее положение, а потом монстр рассыпался кучей праха, бурых костей и заскорузлых тряпок.

– Уф! – Беа вытерла лицо, подобрала свой батар. – Хвала Божественным, все конечно. Будь он сытый, мы бы его так просто не прикончили.

– Погань какая, - я с трудом поборол накатившую тошноту. – Пошли наверх, меня сейчас вырвет от этой вони.

Флавия, завидев нас, с радостным визгом бросилась мне на шею. Спасенные нами рабы, сбившись в плотную группку, стояли чуть поодаль.

– Чего стоите? – крикнул я. – Марш по домам, вы свободны!

Они продолжали стоять. Потом из толпы вышла девочка, найденная нами в подвале корчмы. Испуганно косясь на Беа, она медленно, с опаской направилась к воротам таверны и, еще раз, оглянувшись, покинула двор. Остальные все еще не решались двинуться с места, точно не верили, что свободны.

– Идите, девчонки, идите! – сказал я им. – Никто вас не тронет.

На этот раз из группы вышла молодая женщина с младенцем на руках, та самая, которую я заметил еще на дороге. Подошла, посмотрела мне в глаза, и от этого взгляда сердце у меня сжалось. Женщина протянула руку, коснулась пальцами моей груди, а после накрыла ладонью головку своего малыша. Этот жест был так красноречив и трогателен, что никаких слов не требовалось. Поклонившись мне и Беа, женщина пошла к воротам, и остальные рабы, точно опомнившись, направились за ней следом.