Русское танго

«Что имею, то и введу», – мысленно огрызнулся я и выскочил за дверь.

Первое место мы, конечно, не заняли, зато после зимней сессии подали заявление в ЗАГС, поскольку округлившийся животик моей бывшей помощницы всё более вызывающе стал напоминать о летней романтике нашей педпрактики.

Вскоре через её высокопоставленного родителя нам выписали ордер на двухкомнатную квартиру, а папа лично обустроил гнёздышко югославской мебелью. Более того, после окончания вуза молодой семье купили «Ладу», и я стал по доверенности ездить на работу в лучшую школу города, где рассказывал старшеклассникам о взаимосвязи земного климата с широтой и долготой, а также об особенностях ландшафта в какой-либо отдельно взятой стране.

Семейная идиллия закончилась, когда Ирина отвела дочку в обкомовский садик, а я каждое утро теперь завозил супругу в музыкальное училище. Там, прямо на рабочем месте – у фортепьяно – Ирина нашла своё новое счастье в лице кудрявого баяниста, подающего большие творческие надежды. Они вместе зашагали к музыкальному олимпу, а мне от размена квартиры досталась комната в коммуналке и тоска по вечерам, которую я добросовестно глушил алкоголем, вырывая с корнем воспоминания о былом.

Через пару лет меня вежливо попросили из школы, и началась странная, будто в тумане, неприкаянная жизнь, продлившаяся до середины девяностых, когда меня разыскал Петька Грин-Зелёнкин.

…Так я брёл по заснеженным тротуарам, на автопилоте переходя пешеходными зебрами оживлённую автомагистраль, пока не упёрся в старинную дверь Пермской художественной галереи. Я много слышал о ней и решил зайти поглазеть на произведения религиозной деревянной пластики, объединившей в себе язычество и христианство.

Что-то неуловимо мистическое было в древних изваяниях, похожих на живых людей. Долго я стоял перед скульптурной группой «Снятие со креста» – жизненная драма разыгралась на моих глазах. В какой-то момент почудились даже певучие голоса библейских героев. Потом вглядывался пристально в глаза Параскевы Пятницы и, наконец, встал на колени перед скорбящим Христом в терновом венце.

Комок набух в горле, и слёзы дрожали на моих ресницах. Я потрогал скульптуру и вдруг ощутил тепло – его излучало отполированное веками деревянное тело Иисуса. Он смотрел на меня понимающе, словно подбадривая и даря какую-то надежду.

– Где мне искать Тебя? – спросил я, едва шевеля пересохшими губами.

И неожиданно услышал лаконичное:

– Божественный среди вас.

– Господи, – прошептал я ошеломлённо, – подскажи тогда, что же мне делать дальше?

После чего опустил веки и прислушался к самому себе, и тот же самый мягкий и добрый голос внутри меня коротко ответил:

– Жить.

13

Выйдя из галереи, я невольно прищурился от снежной вакханалии, хотя солнце светило по-зимнему тускло. Необычайная лёгкость наполнила мою грудь, я распахнул дублёнку и бодро зашагал по проспекту, что-то напевая себе под нос. Возле пиццерии аппетитный запах заставил остановиться, я покрутил головой и, почувствовав голод, решительно зашёл в заведение, где заказал к пицце сто пятьдесят водочки с пивом и просидел там до самых сумерек.

Зимний день скупо мазнул куцей метёлкой заката по городским крышам, слегка тронул розовым колером морозные витражи витрин, завлекающие расцвеченными подиумами, а затем торопливо уступил место долгому предновогоднему вечеру.

Улицы пустели на глазах, а ноги сами несли куда-то. Иногда ведь хочется просто идти, безо всякой цели, не замечая ничего и никого вокруг.

Легковые автомобили сплошным потоком текли мимо, украшая город красными фонариками габаритных огней, окна высоток уютно светились в зимнем мареве, и захотелось вдруг оказаться там, за этими окнами, в компании хороших людей, готовящихся отметить рубеж тысячелетий во всю ширь российской души.

Неожиданно под жёлтым пятном электрического света, у обочины проезжей части улицы Ленина, возникла одинокая съёжившаяся женская фигурка. Она пританцовывала на холоде, отчего её красная куртка переливалась в лучах плывущих мимо фар, и казалось, что это раскачивается от ветра большой красный фонарь.

У этой улицы была дурная слава, и нетрудно было догадаться, кто передо мной.

– Привет, – сказал я, – может, вместе потанцуем?

– Триста в час, а просто минет – полторы сотни, – быстро ответила девушка, выбивая зубами барабанную дробь.

– Если до утра и с новогодними скидками, то годится, – стал торговаться я.

– Ты чё, проституток никогда не снимал, – уже раздражённо бросила она, – никаких скидок, рожай быстрее, у меня ботинки дырявые и кушать хочу.

– Тебя как зовут? – спросил я, переваривая информацию.

– Меня не зовут, – вызывающе вскинулась путана, – сама прихожу. Мой сутенёр уже с обеда в отключке, а я, бли`на, тут весь день голодная сижу. Ну чего зря вату катаешь, берёшь до утра или нет?

– Беру, – выдохнул я и остановил первую попавшуюся машину.

– С наступающим! – поприветствовал нас таксист. – Адрес подскажи.

– В ближайший универмаг, – отозвался я и стал по-хозяйски осваивать в иномарке переднее место.

Мотор взревел, и не успели мы оглянуться, как завизжали тормоза.

– А вот и он, – осклабился водитель и ткнул ладонью левой руки куда-то вбок и наискосок, – дорогу перейти – и «Стометровка» под самым носом, увидите сами, как реклама сверкает, сегодня на час раньше закроют, в честь праздника, так что удачи вам!

Кроме нас, в торговом зале были только работницы прилавка да несколько разновозрастных покупательниц, озабоченно роющихся в промтоварном ассортименте.

– Почему ваш магазин «Стометровкой» назвали? – спросил я у смазливой продавщицы, пока проститутка мерила тёплые кожаные сапоги.

– Потому что он ровно сто метров длиной, – рассмеялась та, – весь первый этаж жилого дома занимает. Вы не местный или чё?

– Я из прошлой эпохи, – ответил я, оценивая стройные ноги новой знакомой.

– Да мы, вообще-то, все оттудова, – поддакнула находчивая торговка, – старые ботиночки с собой заберёте?

– Выброси их на свалку истории, – пошутил я, оплачивая выбитый кассой чек.

В джинсовом отделе, скептически оглядев на свету остальной прикид путаны, я пришёл к неутешительному выводу, что на свалку надо выбрасывать всё, включая красную замызганную куртку. А оказавшись в кружевном мире женского белья, от многообразия которого чуть не поехала крыша, я купил ей сразу несколько комплектов.

– Ну как выглядит это дитя порока? – пропуская вперёд неузнаваемо преобразившуюся девушку, самодовольно и не без гордости спросил я у размалёванной кассирши, восхищённо глазевшей на мою щедрость.

– Им это выглядит очень шикарно, – промурлыкала та с нескрываемой завистью, – нам такие крутые подарочки, по крайней мере, почему-то никто и не предлагает.

– Мне с тобой теперь за год не рассчитаться, – тихо сказала путанка, когда мы вышли из магазина, – куда поедем?

– В гастроном, – ответил я. – Новый год на носу, хочется отметить его по-человечески.