Рыбьи байки
Шрифт:
Все свои, куда ни плюнь
А если плюнуть прямо в небо
На себя и попадешь
Что нам платное плацебо
Что нам ядерная вошь
12.
Вечер, вечер метить нечем
Замотали розы в венчик
У парадного портала
Финиш, лента, пулемет
И летит, велик и славен
И предельно одинок
В модной белой балаклаве
Впереди воскресший Блок
барбара
на кораблях аврал с
кошмарят медь хмельные юнги
запасы заполняют трюмы
в неадеквате адмирал
и в доках – кода и декор
декодер выключен и вымыт
забыты ледяные зимы
и парусам парить легко
нас ветер не сквозит в пути
полосок теплых полон тельник
пусть непонятен понедельник
его так просто провести
в боях за будущий триумф
синопский, гангутский, цемесский
и пролетают эсэмэски
на север, не передохнув
и вот в дыму, но на плаву
летим, палим, преграды к черту
и кто-то молодой да мертвый
украсил неба синеву
внезапно выпав из окна
шабаш, шабат – поправит равви
и по веленью вольных правил
кондратий не приходит к нам
но от вчерашнего костра
сплошь пепел черно-белых братьев
а из пиратского проклятья
я разобрал лишь "Бар-ба-ра"
демисезонное
и осень рыжая шалава
отвергнет верные ходы
и вывернет налево справа
и припечатает под дых
а струны стен пророчат ветер
по курсу новых косяков
пусть вечер несравненно светел
и вроде ты давно готов
врастать в чужие силуэты
ответы пробуя на слух
но тут гонец из интернета
с пакетом разовых услуг
и сразу разная зараза
в дождем размытые мозги
и ты не попадешь ни разу
в недостающие шаги
ведь света нет в петле теплее
гостеприимный англетер
давно по невскому расклеил
плакаты с новым фуэте
летят блатные дирижабли
с воздушной грацией слона
и к наступающим на грабли
приходит вечная весна
лайки
и лето не в ответе, и осень не в цене
в замотанном сюжете не к месту первый снег
и город, что на схемах теперь совсем не тот
сквозь ценники процедит кондовый анекдот
поющим в переходах – лишь мелочь на зубах
ударила свобода в безладовый набат
а ты, как прежде, мимо, и в голове – стишок
туда, где просто примут, где вечер разрешен
лети, литература сетями напролет
любая пуля – дура, пока не попадет
и ветер травит байки, держа ответ в уме
и чайки ставят лайки на новый монумент
туда
когда
любовь отпустит в пустотупереливать порожние дороги
свивая в круг последнюю черту
забыв простить и подмести итоги
теряет звук последняя струна
и свет не узнает простые вещи
пока в душе бушует тишина
и прошлое становится прошедшим
закрыта дверь, под ковриком топор
сожжен звонок с ненужным телефоном
и письма всем, кто в списке до сих пор
доставит робот строго по канону
а дальше – к черту мертвую петлю
и взлет души простит паденье тела
но вечность, устремленная к нулю
еще вернется, не найдя предела
цойское
цой сука жив ему все до звезды
по имени придуманному ночью
его не взять латышским тамагочи
в запаре перепутавшим следы
цой сука жив он пишет новый диск
тот просто получился слишком длинным
герой теперь решил творить верлибром
чтоб рифмой не острить фанатский визг
и жив брюс ли и сын и дух святой
и элвис и его приятель леннон
мельчающая вечность по колено
всем этим детям вымерзших цветов
цой сука жив куда ему до нас
умеющих уснуть в конце маршрута
или с карниза вниз без парашюта
ему не вписка выписка дана
цой сука жив напишут на луне
когда-нибудь бухие космонавты
и это будет истинная правда
и группа крови грянет в тишине
это не рок-н-ролл
Я знаю – зима в роли моей вдовы
это не рок-н-ролл, это даже не диско с подскоком
не обдолбанный джаз с золотой неразменной трубой
это просто мотив из-за стеклопакетовых окон
что теряет споткнувшийся ветер за чьей-то пальбой
пусть впотьмах словари предлагают все новые ноты
этот сонный шансон неразборчив и неразличим
и поэтому ждут перемен и поют повороты
то туда, то обратно по кругу известных причин
но из множества слов ты не сложишь совсем никакого
продолжения всех так прекрасно расчерченных схем
ведь словесная ткань так тонка, что не станет основой
когда нужен кирпич в ослепительно твердой руке
черный сгусток ночной чуть сереет, сырея под утро
растворяется днем в городской непролазной толпе
хоровые напевы которой до дури беспутны