Рыцарь ордена Панголин

Ричард кивнул, опустив голову и не поднимая. Он почувствовал щемящую тоску до слез и в то же время мысленно посмеялся над собой за то, что забыл такую простейшую истину: "Она тоже выйдет на дорогу, просто потому, что я уже вышел ей навстречу". Действительно, просто. Какое счастье, что это снова так просто!

– У вас кровь, - спохватился мальчик.
– Я могу вам помочь, присядьте.

– Не стоит, - отмахнулся Ричард.
– Ничего серьезного. Вот дыра на майке и правда ужасающая. У тебя не найдется в доме ничего более приличного? Только, денег нет.

– Будь у меня дом, нашел бы, - мрачно ответил мальчишка.

– Но сейчас нет, извините. Давайте, попробую заштопать. Шариком.

– Не понимаю.

– Счас, если получится...
– мальчишка уступил ему место на пне и поднес гладкую сторону половинки стеклянного шара к большущей прожженной дыре на груди мужчины.
– Чувствуете что-нибудь?

– Да, щекотно.

– Значит, работает! Я боялся, что он действует только на меня, если это именной срез. Надо подождать минут пять, может быть, и рана исчезнет.

Ричард заинтересованно наблюдал, как мальчишка водит срезом в дюйме от кожи, не касаясь ожога. Черные обугленные края тенниски снова краснели и медленно восстанавливались из пепла, словно перья феникса. Дыра становилась всё меньше, будто ее заплетал усердный паук, умеющий ткать из красной хлопчатобумажной нити по фабричному узору. Прошло более пяти минут, пока мальчишка удовлетворено облизал губы и полюбовался на свое творение. "Как новенькая!"

– Спасибо огромное, - Ричард оттянул двумя пальцами майку, заодно заглядывая под нее и убеждаясь, что ожог тоже почти исчез, во всяком случае, не болит.
– Как ты это сделал? Ты маг?

– Не, я всего лишь много экспериментировал с этой штукой, - мальчишка покачал в ладони половинку шара.
– Молекулярный срез накапливает солнце, вы знали?

– Да, он в темноте может светиться, если его пару часов подержать на солнце.

– Ну вот, я с ним под одеялом часто читал, как с фонариком. А потом попробовал загорать зимой. Вообще-то, я хотел согреться, но понял, от накопленного в нем ультрафиолета кожа темнеет.

– Вот откуда у тебя такой загар ранней весной, - понял Ричард.
– Здорово!

– Ага, только пузо белое. Хотел его немножко покрасить, когда вы спросили, - мальчишка снова направил шар на открытый участок кожи на своем животе и стал водить из стороны в сторону. Кожа сперва порозовела, потом стала покрываться золотистым загаром.

– Слушай, это не опасно? Облучение, всё-таки, - с тревогой спросил Ричард.

– Солнце? Опасно?!
– изумился мальчишка так, что чуть не уронил гладкую тяжелую половинку шара и перехватил ее двумя руками.
– Вы откуда, из бездны?

– Да, где я был, это примерно рядом. Сразу от адских врат слева направо, - усмехнулся Ричард.
– Извини. Отвык от самых простых вещей. Долго отсутствовал. Даже не знал, что молекулярный срез может штопать одежду!

– А никто, по-моему, не знает, - с сомнением сказал мальчик.
– Кажется, я это сам открыл. Я когда загорал, заметил, что царапины от этого заживают. Можно сразу кровь остановить, а можно подождать, чтобы рана закрылась, или совсем исчезла. Всё зависит от того, сколько "облучать", - он старательно произнес непривычное слово.
– А он ещё прилипает...

– мальчишка прижал срез шара к своему животу и убрал руку. Стеклянная полусфера осталась висеть, как примагниченная.

– Эту способность знаю, - отмахнулся Ричард.
– А вот с тканью... Здорово!

– Если он считывает любую структуру на молекулярном уровне, ведь именно так он записывает события, да?
– то он способен ее и восстанавливать. Примерно, как ластиковая кожа, зна...
– мальчишка осекся, захлопав глазами. Потом нервно глотнул и удержал пальцы, сами потянувшиеся потрогать костюм незнакомца. Он хотел спросить, знает ли он о такой особенности, и тут только заметил, во что тот одет, кроме майки.

– Знаю, - подтвердил Ричард, понимая, что отпираться бессмысленно.

Некоторое время они только молча рассматривали друг друга. Странник смотрел даже с легким смущением, видя, как мальчишка жадно и пристально разглядывает его, как пирожное в витрине.

Мальчишке лет одиннадцать-двенадцать. Светло-русый, с отросшей разлохмаченной ветром естественной прической со скошенной челкой. С торчащими ушами, с веснушками на дерзком носу. Лицо было бы узким, если бы не щеки, округляющиеся от улыбки. Кроме щек, сам мальчишка худой - и не долговязый, и не слишком спортивный. Обыкновенный. Даже загар у него вполне умеренный, золотой, хотя, пользуясь своим изобретением, он, наверное, мог загореть до шоколадного цвета. Необычным казалось только то, что на мальчике нет ни одной царапины, хотя впечатление этот юноша производил не самое домашнее. Секрет заключался в половинке стеклянного шара, это Ричард уже знал и не удивлялся. Серьезные и доверчивые лучистые серо-голубые глаза, в которых сейчас горел азарт, и слегка смущенная улыбка, которая сейчас погасла, когда мальчишка изумленно приоткрыл рот, удивить не могли.

Мальчик внимательно рассматривал молодого мужчину, средне-высокого роста, с широкими плечами, но в целом с гибкой и не производящей впечатления особенной физической мощи фигурой. Но в его движениях даже сквозь усталость видна прежняя тренировка. Чувствовалось, что он может быть сильным, выносливым и быстрым, если нужно. Твердое довольно бледное лицо с правильными чертами, с мимикой ровно противоположной индейским вождям. Их бронзовые лица замирали, когда они говорили, независимо от их эмоций, а когда молчали и думали о своем, мысли легко читались и глаза оживленно и любопытно блестели. У этого человека мимика чутко реагировала только на то, что он хотел сказать или слышал от собеседника. Приятно говорить, когда сразу видишь, внимательно ли тебя слушают или что чувствуют, говоря с тобой. Но, замолкая наедине со своими мыслями, его лицо закрывалось изнутри, словно сцена пряталась за занавесом от посторонних глаз. Черты становились спокойными, словно у спящего, и невозможно сказать, о чем он думает, если он хотел скрыть свою мысль.

Живые карие глаза с насмешливыми искорками вели себя так же. Они жили, только пока смотрели на собеседника, будучи обращены на что-то внутри, они гасли. В его лице нет ничего необычного, оно привлекало внимание именно своим выражением, а значит, тем, что пряталось за фасадом. Прическа такая же обыкновенная, как у мальчишки, только пряди-полумесяцы постоянно падали на лоб, даже если их убирать, зачесывая назад. И волосы - темно-русые, почти такие же коричневые, как костюм - кожаная куртка и брюки цвета потускневшей до ровного шоколадного тона меди. Мужчина выглядел на два возраста: когда говорил, был намного моложе, чем когда погружался в задумчивость. В среднем, получалось до тридцати. Главное, что "дядей" этого парня никак не назвать, хотя он намного старше него самого. И если верить его одежде... а ей невозможно не верить, такая не продается тем, кто не имеет на нее прав, если только...