Рыжая Соня и Владыка падших

— Против меня ты сопляк! Не забывай об этом.

— Я отомщу тебе,— прошипел он в ответ, но в отличие от Сониного шепота его угрозы никто не слышал.

Север кивнул девушке, давая понять, что все видел и все понял, и протянул отцу-настоятелю руку. Схватившись за нее, Ханторек вскочил. Увидев, что поскользнулся на пироге, он принялся лихорадочно озираться, стараясь выяснить, чей это пирог и кто подкинул его ему под ноги. Пирог оказался его собственным, и это изумило отца-настоятеля до крайней степени. Север взял его под руку и повел за собой.

— Пойдем-ка отсюда. Тебе надо переодеться.— Он наклонился к самому уху Ханторека:— И держи себя в руках, иначе оглянуться не успеешь, как станешь простым настоятелем.

 Соня тоже слышала этот совет, и ее ненависть к Вожаку только усилилась.

— Стерва! — зло огрызнулся в дверях отец-настоятель.

— Но выглядит потрясающе! — невпопад откликнулся Вожак.

Дверь за обоими захлопнулась, и послушники, дав наконец волю своим чувствам, дружно захохотали. В одночасье Соня стала самым популярным человеком в Логове.

* * *

Вечером все девушки собрались в комнате Сони, в той самой, где подруги провели предыдущую ночь. Альрику переселили в соседнюю, точно такую же.

— Ты не беспокойся,— ободряла новую подругу Дума.— Вожак не выдаст тебя. Он отличный дядька.

— Я еще доберусь до этого «отличного дядьки»,— мрачно пригрозила Соня.— Это по его милости я оказалась здесь.

— Да брось ты! — возразила Аванта, молодая зингарка, появившаяся в Логове на месяц раньше Сони.-— Ну да, нашел тебя Север, потому что он — самый лучший. Но если бы не он, так нашли бы другие. Утром позвонили бы в колокол, и конец игре! Так что зря ты на него злишься.

— Он, между прочим,— вмешалась ее подруга, аргоска Мила,— всегда на стороне послушников и не одного уже спас от плетей, а иных и от смерти!

— Они верно говорят,— опять заговорила Лума.— Север все вопросы решает сразу, на месте, честно и открыто. Другое дело Ханторек! Этот затаится и отомстит, когда ты уже и не ждешь.— Остальные девушки посерьезнели и закивали, соглашаясь с подругой.— Что он, кстати, сказал тебе?

Соня усмехнулась:

— Когда, говорит, моя месть свершится, иголки у елей встанут от ужаса дыбом!

Девушки весело рассмеялись.

— Знаешь что, Соня,— вмешалась Альрика,— если ты не перестанешь задевать его, то долго не протянешь. Поверь мне, я таких мерзавцев повидала.

— Я? Задевать его?! — Соня недоуменно пожала плечами.— Да на кой он мне сдался, этот задохлик?

— Ой, не смеши, подруга...

Неожиданно дверь в комнату отворилась, и вошел Север.

— Знакомая картина,—добродушно ухмыльнулся он.— Как появляется новый послушник, все парни собираются в его комнате и наступает мертвая тишина — делятся секретами. Когда же появляется послушница, у новенькой собираются девушки и хохот стоит на все Логово — обсуждают последние сплетни.

— Между прочим, атаман,— Соня резко обернулась,— в дверь принято стучать.

— Вожак, с твоего разрешения,— Север подчеркнул свое звание,— входит без стука в любую дверь. Другое дело, если тебе понадобится прийти ко мне...

— Мечтай...— оборвала его Соня.

— Впрочем,— Север пропустил ее колкость мимо ушей,— я ведь пришел, чтобы спросить, не нужно ли чего?

— Конечно, нужно! — воскликнула Соня.— Одежонка-то наша больно на мешки походит.

Вожак кивнул и собрался уходить.

— И оружие верни! — крикнула ему вслед шадизарка.

— Не от меня зависит,— ответил он,— но сделаю, что смогу.

— Да уж, постарайся,—проворчала девушка.

Когда дверь за ним закрылась, Аванта мягко улыбнулась Соне:

— Оставь ты свою ненависть. Разве не видишь, что она не только бессмысленна, но и бесплодна? Да и вообще ты зря на него злишься.

— Ты это уже говорила, а моя ненависть — это мое дело! Он у меня еще попляшет.

— Ну-ну,— примирительно кивнула ей Мила и попыталась переменить тему: — Расскажи лучше, чем ты занималась до того, как оказалась здесь.

— Да все вроде шло хорошо. Отец мой был человеком небедным, на воспитание отправил меня в столицу и там дал неплохое образование.

— И чему ты училась?

— Всему понемногу.— Соня усмехнулась, припоминая долгие и нудные занятия.— Как одеждой и гримом подчеркнуть свои достоинства и скрыть недостатки. Правила поведения в обществе, искусство общения...

— Твой любимый предмет,— вставила Лума.

— И кроме того,— как ни в чем не бывало продолжала Соня,— всякая ученая дребедень, чтобы не выглядеть полной дурой при разговоре с мужчиной. До сих пор я ни разу не обратилась к кладезю почерпнутой у учителей мудрости, и, хотя помню еще немало различной белиберды, думаю, обойдусь без нее и впредь. Правда, продолжалась такая жизнь не слишком долго. Родителей убили, и мне самой пришлось заботиться о себе. Так я и стала воровкой.

Смешки стихли: Соня коснулась больной для каждого темы.

— С твоей-то внешностью ты могла выбрать иной путь,— усмехнулась кокетка Лума.

— Каждый должен заниматься своим делом, только тогда из него выйдет толк,— заметила Соня,

— Ты права,— согласилась с ней Мила,— вот только как узнать, где тебе улыбнется удача?

— Нужно просто прислушаться к себе,—посоветовала Альрика.— Я, например, еще в детстве знала, что у меня хорошо получается.

— И чем же ты занялась?

— Я была лучшей девушкой в Келбаце,— с гордостью произнесла она, и под общий смех добавила: — Это наш родовой промысел.

— Что же заставило тебя стать воровкой? — удивилась Аванта.

— Ах! — вздохнула бритунка.— Мы росли вдвоем — я и сестра, на пять лет старше меня. Мать поучала нас обеих. Говорила, что в любом деле есть правила. Если придерживаться их, все пойдет нормально. Если нет, то жизнь рано или поздно пойдет кувырком.

— И какие правила ты нарушила? — рассмеялась одна из послушниц.

— Мама поучала нас с сестрой: не увлекайтесь клиентами, девочки, а то долго не протянете. Но вы же знаете,— продолжала она под общий смех,— родители всегда кажутся нам дураками, а советов никто не слушает. Сестра же только посмеивалась и внушала мне, что работа только тогда ладится, когда приносит удовольствие. Я попробовала и поняла, что сестрица, пожалуй, права.

Соня только качала головой: ей рассказ не показался ни занимательным, ни тем более смешным.

— Так как же ты все-таки очутилась здесь?