Рыжее море

– Короче так, - тявкнул Рисхор, оглядывая экипаж, - Я за дровами, остальным разойтись... Шутка, чо.

– Можно записать?
– отозвался кто-то, и морячки заржали.

– Нельзя!
– отрезал лис, мотнув ушами, отчего с них полетели брызги, - Теперь - работаем! У кого из башенных хвост жмакает, только честно? Здесь вам не экзамен, снаряды будут нишиша не учебные!

Из неровных рядов рассчёта башни кое-как выползли трое, стараясь при этом раствориться в дожде.

– Огурцы, - на полном серьёзе похвалил Рисхор, - Теперь трое добровольцев из пэ-вэ-о... Так. Остальным - марш в катер и в лагерь-два!

– Точно?
– осторожно уточнил Флак.

– Точнее не бывает, - хмыкнул лис, - Видишь, что делается? Самолётов сегодня не будет. А подставлять своих под гурские пушки - это пусть кто другой этим занимается.

– Разрешите хотя бы мне, - попросил енот, - Я умею, честно!

– Верю!
– заржал Рисхор, хлопнув его по спине, - Зачислен! Все по местам, куриная немощь, шевелите хвостами!!

Кое-как не падая на скользской от дождя палубе, около двадцати морячков забились в узкие двери башни, а все остальные организованно дали ходу к катеру, который должен был отвезти их в сторону от линии огня. Помимо башни ГК, на корабле оставались только несколько операторов в машинном и два наблюдателя на башне надстройки - в остальном, все ушли. Через несколько минут после того, как отчалил катер, машинисты перекрыли поток балластной воды, потому как уже хватит - впрочем, это было скорее по привычке, потому как судно и так село на грунт, и более вниз не провалится, сколько ни наливай.

– И-и э-это что, пирожки?
– сделал удивлённую морду Макузь, когда ему показали штатную форму артрассчёта, - Да ладно, это утки шэ.

Комбез из толщенного клоха имел герметичный шлем и скорее являлся скафандром, нежели комбезом, только что воду не держал. В весьма массивном ранце за спиной располагался дыхательный прибор, позволявший дышать воздухом, а не продуктами сгорания пороха, и вдобавок - маломощная радиостанция. Без этого докричаться до кого-нибудь будет невозможно. Соль в том, что выстрел орудия создавал ударную волну даже в воздухе внутри самой башни, и без защиты рассчёт мог протянуть всего пару залпов, потом эффекты контузии давали о себе знать. Толщенные спецкостюмы создавали аммортизацию и защищали уши, хотя, далеко не на сто процентов.

Упаковавшиеся в полускафы могли видеть через толстые стёкла шлемов довольно ярко освещённые внутренности башни, крашенные в белое. Обычная практика на бронетехнике, пусть и морской. Во время боя будет допушнины дыма, и надо, чтобы хоть что-то осталось видимым.

– С первого! По два заряда, учебным! За-аряжай!!
– гаркнул в микрофон Цабек, оставшийся старшим после Шрота.

– Грызаный грибоцирк, уже??
– хихикнул Макузь, бросаясь к транспортёру зарядов.

– НП фиксирует излучение радара, - добавил командир, - Так что да, уже.

Слегка сглотнув от таких новостей, морячки бросились заряжать. Да и собственно, сидеть тут сутки никто не мечтал, раньше сядем - раньше выйдем, как-грится. Напару с собственной согрызяйкой Макузь просто цепанул лапами круглый тюк с порохом, и направил его по лоткам в затвор. Через два стекла шлемов можно было убедиться, что грызуниха не прекращает хихикать, только микрофон прикрыла, чтоб эфир не засорять. Тяжёлый кругляк, обёрнутый плотным клохом навроде брезента, занял своё место; вслед за ним скатили второй, поднявшийся на лифте из погреба. На упряжку из двух зарядов садился уже сам снаряд, неподъёмная лапами чушка ростом с пол-грызя. Конкретно на этом было написано "учебный!", тобишь, начинка там не взрывчатая, а просто эквивалент по массе. Вполне ясно, что Шрот, который сейчас командовал стрельбой с НП, решил сделать первый залп небоевыми, потому как это будет пристрелка, шансов попасть минимум, а запас снарядов отнюдь негустой.

Убедившись, что всё в пух, Хемма с натуги опустила рычаг, и электрический привод закрыл затвор, приведя орудие в боевое положение. Хотя грызи и действовали быстро, лисы из рассчёта справились ещё быстрее, так что их стволы были готовы на несколько секунд раньше.

– Азимут - триста сорок два! Возвышение!...
– повторил услышанное Цабек.

Пол под ногами еле заметно дрогнул, когда огромная башня, весившая одна как целый эсминец, повернулась влево по курсу корабля. Четыре ствола орудий неспеша поднялись к штормовому небу. Макузь успел помянуть добрым словом того, кто поставил продуманные пламягасители на эти пушки - без них сейчас в стволы нахлестало бы дождём, что далеко не подарок.

– На взвооод!

Хемма чокнулась с согрызяем шлемом, чтоб он зырил, и показала на небольшие рычаги, которые и были повёрнуты. Теперь оставалось только пнуть ногой педаль, и механизм спуска подожжёт запал, а от него сдетонируют заряды в затворе. Чтобы не засорять эфир словами о готовности орудий, эти механизмы соединялись с главным постом, так что командир башни сам видел, когда они приведены в готовность к выстрелу. Собственно, он мог и спуск дать, но обычно так не делали, чтоб не зашибить кого откатом. На несколько секунд, которые показались на редкость долгими, повисла тишина.

– Первое, огонь!!

Все уже заблаговременно крепко держались за стенки, поэтому их не сбило с ног. Было ощущение невесомости, по большей части оттого, что ноги слегка немели после удара по ним снизу. В глазах наступали сумерки, а в ушах появлялся гул.

– Второе, огонь!!

И понеслась... Третье, четвёртое, пятое!... А нет, показалось. После того, как башня отстреляла залп, открывались затворы и начиналась перезарядка - если раньше, это может повлиять на точность. Тут стало понятно, что тяжёлый дыхприбор за спиной это просто счастье! Несмотря на мощный поток воздуха, созданный вентиляцией, из затвора прямо в морды рассчёту вылетали раскалённые газы, а отбежать и подождать - нельзя. Стёкла шлемов тут же покрывало толстым слоем пороховой гари, так что приходилось сначала стереть её, а потом брать шланг от пневматики и сдувать остатки вещества из затвора. На всю эту пантомиму отводилось несколько секунд, потом только успевай убрать лапы из-под катящегося тюка-заряда.

– Огурцы, - тявкнул Цабек, когда все орудия оказались заряжены, причём уже боевыми, - Перекур, это была пристрелка.

Практически все пожалели, что не видят происходящего снаружи. С берега выстрелы главного калибра смотрелись куда как занимательнее, когда орудия выплёвывали тучи огня и дыма, а ударная волна расходилась по воде, быстро затухая. Звук оказывался достаточным, чтобы слегка заложило уши у морячков в лагере-два, на расстоянии в три километра. Вспышки от выстрелов явственно подсвечивали берега залива и низкую облачность.

Шрот, пырящийся в окуляр стереотрубы, и ухом не вёл от выстрелов, и уж тем более, не любовался на серые трассы от снарядов, оставленные в дождливой дымке. Как и все остальные артиллеристы, он внимательно следил за акваторией, чтобы отметить места попаданий. При поднявшейся непогоде они были на границе видимости, однако опытный глаз сумел различить белые столбы вспененой воды, выбитые упавшими в волны учебными снарядами. Лис тут же навёл на один перекрестие прицела, остальные запомнил на память. Спрыгнув с каменного уступа, на котором поставили трубу, Шрот сныкался в палатку - с моря не видно, зато есть сухое место, что сейчас очень кстати. Достав из-под плаща блокнот, он посчитал цифры, позырил на них, и усмехнулся. Цифры цифрами, но в этом деле и головой думать надо, иначе ничего не выйдет.

– Товарищ Шрот, сигнал радара ослаб на порядок!
– взволнованно тявкнул радист из глубин палатки.

– Так это по шерсти, - ответил тот, отхлёбывая из фляжки.

– По шерсти?...

– Да, вот так, - показал по шерсти Шрот, - Это значит, что они нацелили основной радар на нашу обманку, поэтому он нас и не задевает.

Надеюсь, добавил он не вслух. Также был некоторый риск с пристрелкой, палили слишком поздно, когда враг уже находился в пределах слышимости, и его акустические станции могли принять звук выстрелов. Но, поскольку прямой видимости не было из-за рельефа, гурцы могут поймать только эхо, а это им вряд ли поможет.