Рыжее море

– Пятьсот кило чистого веса, - фыркнул енот, - Плюс тара, минус сопротивление воздуха от подвешеных бомб. Предположу, что процентов тридцать дальности могли выжать.

– Правильный ответ мы узнаем после агитационной паузы, - хмыкнула Хемма, - Но если тридцать процентов плюс-минус тридцать, это весьма мимо пуха. Потому как это значит, что гурцы у нас на хвосте.

– Не обязательно, - повторился Рисхор, - Не забывайте, что это гидросамолёты, они могут садиться на воду. Гурцы могли послать их вперёд, надеясь взять нас тёплыми, причём не на радиус действия, а на два таковых, улавливаете?

– Тоесть сейчас они сядут где-нибудь в заливе, а то и на озере?
– хрюкнул Флак, - Ну, теоретически, это возможно.

– И тогда получается от десяти до двадцати часов хода, - продолжил лис, - Если десять, то дело табак, а вот если больше - это вполне укладывается в наши рассчёты.

– Допустим, - цокнула Хемма, - Тогда, куда посадим наблюдателей?

– Лучше всего, на рыбацкий баркас, - хмыкнул Рисхор, - Пущай переодеваются в гражданское, нанимают посудину, и дрейфуют посередь пролива. Здесь достаточно узко, если повезёт - даже ночью не пропустят гурцев. Но это нужен кто-нибудь, знающий местную феню.

– Дарси знает, - сдала подругу с потрохами грызуниха, - Думаю, она сумеет.

– Хорошо. Выдай денежные средства, а я толкну радистов, чтоб нашли подходящий передатчик. И для успокоения, пошлю с ней кого-нибудь из внутреней охраны.

– Пщуууу...
– потёр морду Флак.

– Это ещё даже не начало, - хмыкнул капитан, - Шрот! Не снижать боеготовность! Пока мы не будем знать, где противник, можно ждать его в любую минуту.

– Легко, - пожал плечами командир башни ГК, попивая чаёк.

В то время как Дарси поймали за хвост и нагрузили задачкой, в машинном отделении продолжали грохотать транспортёры, кроша уголь и пропихивая его в топки. Чтобы ускорить прогрев котлов, операторы врубили на полную наддув, так что сейчас топки жрали горючее с огромной скоростью, а из трубы валил столб чёрного дыма. Зато и теплоты выделялось достаточно, чтобы разогреть десятки тонн воды до кипения, а затем ещё и перегреть пар, нагнетая давление. Ясен пух, что такой режим не очень нравился механикам, потому как значительно возрастают шансы на то, что какая-нибудь деталь отвалится, образно цокая - но, делать нечего. Макузь, как опытная белка-хлопотушка, бегал вдоль топок, заглядывая в циферблаты приборов и смотровые окошки, где открывался вид на бушующую внутри огненную стихию. Сейчас в машинном отделении стоял мощный гул, давящий на уши, и судя по всему, придётся терпеть это дело ещё несколько суток подряд.

Увидав Ратыша, чапающего навстречу, Макузь показал лапами в уши. Без этого цокать было бесполезно, потому как из-за шума все грызи нацепили плотные шлемы, в которых и выстрел не особо слышен. Инженер приоткрыл ухо, морщась от проникающего туда громкого звука.

– Что, нужно ещё трясов?
– цокая куда громче обычного, спросил Макузь.

– Прям хвостом в небо попал, - хмыкнул Ратыш, - Да, нужно перетащить несколько слоёв бочек, чтобы улучшить центровку.

– Это кто придумал?
– фыркнул грызь, - Шли бы вы впух с центровкой! Один пух, будем сажать судно на днище, какая напух центровка?

– Может и так, - пожал ушами Ратыш, - А вы тут что, погрызец как заняты?

– Да, - это был пожалуй первый раз в жизни, когда Макузь ответил столь коротко, - Как думаешь, легко ли посадить на днище эту посуду, если не взрывать борта? Придётся пускать воду в трюмы из системы охлаждения, а просто так она не пойдёт. Сейчас Лист со своей бригадой делает направляющие, чтобы эт-самое!

– Да, действительно, - почесал башку грызь, - Но дотудова ещё доплыть надо, а чем лучше центровка - тем надёжнее. Так что, будем трясти.

Макузь заржал с такого неожиданного вывода, Ратыш тоже, и грызи, закрыв уши шлемов, разбежались в разные стороны, трясти. Основная часть инженерной службы, как и было цокнуто, занималась подготовкой к контролируемому затоплению судна, что совсем не тоже самое, что неконтролируемое. Основная загвоздка состояла в том, что затапливать следовало грузовые трюмы, потому как в них сейчас лежали в основном тысячи бочек с каучуком, и им это не повредит; система охлаждения же, которая могла использоваться для подачи воды, находилась в машинном отделении, а там лишняя сырость ни к чему. Машинное могло принять, по рассчётам, около восьми тысяч тонн воды, так чтобы оставался хороший запас до уровня топок, которые никак нельзя заливать. Во-первых, корабль слишком надолго лишится хода, во-вторых, попадание массы воды в раскалённые топки вызовет взрыв и масштабные повреждения.

По этой причине работники машинного отделения в темпе строили импровизированный водопровод, по которому масса забортной воды должна проходить вдоль отсека и выливаться уже в трюм. В качестве канала предстояло работать одному из корридоров; он находился на два метра ниже уровня моря, и соответственно, хлестать туда будет как следует. Поскольку ранее проход не рассчитывался на такое, сейчас приходилось закрывать вентиляционные решётки и все ответвления, пользуясь запасом стального листа, имеющегося на случай ремонта. Пробежавшись по отсеку и убедившись, что организационный песок высушен, образно цокая, Макузь сам схватился за листы и принялся таскать их, пользуясь тележкой. Перемещать эти железки было весьма затратно по мышечным усилиям, так что, любая помощь не будет лишней.

Казалось бы, целый корридор, отнюдь не узкий и с высотой потолка три метра, это немало. Но морячки, убельчённые инженерным опытом, понимали, что это отнюдь не гарантирует успеха. Узким местом были трубы охлаждения, потому как они имели ограниченную, и отнюдь не гигантскую, пропускную способность. При этом водоизмещение судна измерялось многими десятками тысяч тонн, и требовалось принять уйму воды, чтобы осадить такую посуду сколь-либо заметно. А осадить было необходимо, ведь иначе у корабля не будет шансов сняться с той мели, на которую он сядет днищем. Ворочая стальные листы и наблюдая за работой сварщиков, Макузь подумал о том, что шансов сняться с мели и так негусто... если это подходит к значению, близкому к нулю. Грызя сильно вспушило, когда он подумал о том, что в смертельный бой ТВТК пойдёт не сам по себе, а с Хеммой на борту. Впрочем, имелись все основания думать, что грызуниха может и слинять на берег, как и большая часть команды. Сидеть в обездвиженном корабле под обстрелом нет никакой надобности, достаточно, чтобы действовала башня ГК и зенитные. Однако, это имеет значение, если удастся провернуть заявленный план. Если же нет... тогда нет, как цокает логика.

Во второй половине дня, когда давление в котлах поднялось до минимально рабочего, корабль отчалил. Местные бюрократы пытались этому воспрепядствовать - толи по глупости, толи науськанные гурпанскими агентами, но результат один. В этом было ещё одно неоспоримое приеимущество ТВТК перед торговым пароходом - задержать тяжеленный корабль с мощным вооружением куда сложнее, чем небольшую безоружную посудину. Учитывая то, что утром все могли наблюдать над городом гидропланы, и слышать разрывы бомб, желающих усугублять ситуацию оказалось немного. Среди тех, кто упёрся рогом, был капитан листовского сухогруза, который поставил свою посудину поперёк фарватера. Это возымело нулевой эффект, "Лисоветский Союз" отодвинул препядствие одним только током воды, так что транспортник весом в шесть тысяч тонн отнесло в сторону, как щепку в ручье. Фонтанируя чёрным дымом, корабль выписал широкую дугу по заливу, и набирая скорость, пошёл на северо-восток.

Поскольку радар продолжал работать, вскорости операторы доложили об обнаружении двух целей. При рассмотрении в оптику это оказались всё те же летающие лодки, только на этот раз они просто следили, не снижая высоты и дистанции. Вне всякого сомнения, теперь противник будет осведомлён о перемещениях ТВТК.

– Почему восемь самолётов?
– риторически цокнула Хемма, позырив в бинокуляр, - Должна быть дюжина.

– Хм...
– почесал затылок Пул, - В разведке, конечно, и одного хватит, а вот почему в налёте была не дюжина, это странно. Маловероятно, чтобы у гурцев была такая низкая готовность...