С любовью, Лондон

— … в колхозе работала на молочной ферме, а муж мой, Колька, царство ему небесное, был… как это по-модному-то?.. — послышался голос бабули из динамика, и то, что в этой фразе не было ни одного мата, меня немного обнадежило. — О! Точно! Менеджер стада! — с гордостью заявила она. — Едрить-колотить! Вот придумают же, а? Пастух… и на те. Менеджер стада! — причитала бабуля, пока я вглядывалась в лицо мамы, пытаясь предугадать ее реакцию. Изогнув бровь и сжав губы, она не мигая смотрела в экран. — А доярки тогда, как теперь по-новому?.. Геннадий Петрович, здравствуйте! — обратилась она, видимо, к кому-то из завсегдатаев онлайн-чата. — Оператор коровьего вымени, говорите? Шутник вы, Геннадий Петрович… А к чему это я про колхоз вспомнила? — спросила вдруг бабуля саму себя. — Совсем старая стала… Тут помню, там не помню. А ведь я же с Ротару ровесница, даже моложе ее на полгода. И в душе ещё ого-го, только вот… оболочка подкачала, — задумчивым тоном добавила она. — Ладно, заканчивать надо. Вон и Президент уже закругляется. Я же вас поздравить хотела, подписчики вы мои! Желаю вам здоровья, и чтобы все у вас в жизни было по любви. Любое дело сладится, если с сердцем подойти. С Новым годом! И, как говорит наш глава районной администрации: «С новыми перспективами»!

Из динамика раздался перезвон Кремлевских Курантов, и мама, выйдя из оцепенения, скомандовала Рику снова открыть шампанское. Я же с облегчением вздохнула. По крайней мере, поздравление бабули выглядело достойно и очень колоритно. Я ей даже гордиться стала… ещё больше.

— Что теперь будет? — спросил Лондон, пока всем раздавали бокалы.

— Что? — усмехнулась я. — Это, скорее, проблема мамы, чем бабушки. Зато теперь у нее есть все шансы на то, чтобы пополнить свой, и без того богатый словарный запас, десятком непечатных словечек… Сколько верёвочки не виться, — добавила я по-русски.

— Кейт, когда ты вставляешь эти свои фразы, я чувствую себя какими-то кретином, — с невинной улыбкой поглаживая под столом моё колено, пожаловался парень.

— Зря ты это сказал, конечно, — смахнув его руку, пригрозила ему.

А потом мы нарушили закон штата во второй раз, потому что теперь в компании школьного учителя и собственных родителей спиртное распивали сразу трое несовершеннолетних. Но я не могла не признать, что это новогоднее застолье, которое мы замутили при белом свете дня, стало одним из самых странных на моей памяти, но, тем не менее, самым ярким и волнующим.

Не уверена, что эту точку зрения разделяла Олли, со скучающим видом сидевшая напротив. Курт тоже воспринял экскурс в мир русской кухни без особого восторга, и то и дело бросал на меня взгляды, полные надежды. Я же пыталась прикинуть, насколько была велика вероятность того, что новый год начнется для меня без… носа. И, оказавшись на заднем сиденье тачки Магуайра, которая была такая же огромная, как и он сам, все больше склонялась к тому, что мне придется расстаться с ним.

Мы направлялись в историческую часть города с высокой концентрацией зданий эпохи колонизации, где уже начиналось праздничное шествие. В салоне царила пугающая тишина, и я даже немного занервничала, когда Курт свернул на улицу, где жили Митчеллы.

— Ты дорогу забыл? — подавшись вперёд, спросил Лондон, за что немедленно получил от меня локтем под дых.

— Ты же сам сказал, что хочешь избавиться от этой рубашки, — наехал на него Курт.

— Я? — снова спросил этот недотёпа.

Прижав палец к губам парня, для надёжности показала ему кулак. До дома Митчеллов оставалось метров десять, и я молилась всем богам, каких знала, включая Деда Мороза и того чувака, именем которого был назван аэропорт в Бостоне, чтобы Олли ничего не заподозрила.

Магуайр резко дал по тормозам, остановив тачку прямо на дороге напротив знакомого дома.

Я снова пихнула Лондона в бок и кивком головы велела ему выметаться отсюда. Пожав плечами, он выполнил мой немой приказ, и я выскочила следом за ним, с силой хлопнув дверью. Машина, взвизгнув шинами, тронулась с места, выдавая решительный настрой своего хозяина.

— И что это было? — глядя вслед стремительно удаляющейся тачке друга, спросил Лондон.

— Курт похитил твою сестру, только и всего! Надеюсь, они поговорят. Ты же чуть было все не испортил! — фыркнула в ответ, скрестив пальцы на обеих руках.

— Серьезно? Когда вы все это провернули?

— За пять минут до вашего появления в нашей гостиной. Ты возражаешь?

Лондон шагнул ко мне, закинул руку на плечо, прижимая к себе, и произнес:

— Нет, Китти, но, увы… мне придется похитить тебя. Кто знает, какие ещё сюрпризы меня ждут?

— Что ты задумал?

— Для начала закажу пиццу. Эта ваша русская еда какая-то… пугающая, — изображая гримасу ужаса, он смешно оскалился и потащил меня к дому.

Как я и предполагала, в комнате Лондона снова царил первоклассный срач, захвативший все ее горизонтальные поверхности: пол, стол, подоконник, кровать. Даже стопка книг на прикроватной тумбе, и та стояла криво, угрожая в любую секунду свалиться на пол.

— Извини, я не готовился к твоему визиту, — подталкивая меня в спину коробкой с пиццей, сказал парень. Но тон его мало походил на извинительный, скорее, как обычно, был бесцеремонным и самоуверенным.

— Можно подумать, если бы готовился, то затеял уборку?

— Пожалуй, нет. Ты мне очень нравишься, Кейт, но… уборка никак не вяжется с моим образом мыслей. Она ему противоречит.

Закатив глаза, я покачала головой.

— Просто признай, что ты ленивая задница, болтун!

— Я бы мог поспорить с тобой на эту тему, но сначала поем.

Лондон поставил коробку на книжную Пизанскую башню, которая вопреки всем законам физики осталась непоколебимой, одним движением сгреб все барахло с кровати, отправив его в кресло, и без того заваленное шмотками, и плюхнулся на нее.

— Присаживайся, — похлопал по покрывалу.

Послушно приземлившись рядом с парнем, я с опаской смотрела на стопку книг, прижатую коробкой, скользнув взглядом по названиям на корешках, и тут же вскочила, схватив коробку, от которой доносился аромат тёплого картона и пиццы. Отправив ее на пол, взяла первую книгу из неровной стопки.

— Ты офигел, я не пойму?! Это же Джек Лондон! Кто так обращается с книгами?! Варвар!

Лондон поднялся и медленно вытянул книгу из моих пальцев.

— Ты думаешь, ему не все равно? — спросил каким-то уж очень серьезным тоном.

На лице парня не было и намёка на иронию, и я перевела взгляд на книгу.

Да в чем дело-то? Хотя… если подумать… не тесновато ли в этой комнате сразу для двух Лондонов?

Я взяла в руки следующую. «Мартин Иден».

Несмотря на беспорядок и образ мыслей парня эта и прочие книги не выглядели обиженными своим хозяином, держащим собрание сочинений Джека Лондона у изголовья кровати. Так… какого Хармса тогда он поставил на книги эту коробку с пиццей? Хотел, чтобы я не видела их?

— Я ведь только варвар, получающий первые впечатления от цивилизации,** — произнес Лондон прежде, чем снова сесть на кровать. — Читала? — кивнул он на книгу.

Погладив потрепанный временем заскорузлый корешок, я ответила:

— Нет. Я… больше по Цицерону… Расскажешь? — с осторожностью спросила.

— Про Мартина?

— Про себя.

Лондон протянул руку и, обхватив мою ладонь, потянул к себе.

— Роуз дала мне их. Она сказала, это книги моей матери.

Он ухватился за книгу и вернул ее на прежнее место. Я села рядом на самый край кровати, не отпуская его руки.