С любовью, Лондон

— Ты оглохла?! — прикрикнула Олли. — Я тебя спросила, какого хрена ты тут делаешь?!

— Да, Шей, скажи нам, — спокойно произнес Курт. — Я со вчерашнего дня задаюсь тем же вопросом.

Все, кто был в гостиной, включая меня и бедолагу Тома, с удивлением уставились на Магуайра.

— Ты правда думаешь, что я такой тупой? — его вопрос предназначался Фернандес. — Я два года с тобой встречался, считаешь этого недостаточно, чтобы суметь отличить одну сестру от другой? — и он почти слово в слово произнес недавнюю фразу Тома.

— Почему ты не сказал мне?! — перебила его Олли.

— Не хотел портить тебе вечер…

— Как трогательно, — теперь его перебила Гита, — сейчас расплачусь.

— Что тебе нужно? — прямо спросил Курт.

— До меня дошли слухи, но я до последнего не верила, — усмехнулась злодейка. — Триша лежит дома с простудой, вот… я и решила поздравить тебя с днём рождения. А ещё хотела лично убедиться в том, что о тебе говорят, — она с пренебрежением уставилась на Олли. — Поверить не могу, что ты встречаешься с этой! — ещё и пальцем на Олли показала. — Поздравляю, теперь вся школа снова будет смеяться над тобой! Совсем как раньше, помнишь?

— Убирайся отсюда! — рявкнул Курт, обхватив Олли за талию в тот момент, когда она с непереводимым на русский язык кличем уже хотела броситься на Фернандес.

— С радостью, — с противной улыбочкой ответила Гита, поднимаясь из кресла, — а ты иди пеки блины для своей недотепы!

— Недотепы – это ты и твоя сестра! — теперь Уилсон решил толкнуть свою обвинительную речь. — Митчелл… она крутая! Отпусти Олли, Курт, уверен она выдерет ей все волосы.

— Поверь, все так и будет, если ты ещё хоть одну гадость скажешь про него! — поддакнула Олли, извиваясь в руках парня в попытке вырваться.

— Боже, как страшно! — со скучающим видом заявила Гита. — Наверное, тебе приходится вставать на стул, чтобы поцеловать его? Это какое-то извращение, вы так не думаете?

Уверена, у бройлера всех бройлеров было достаточно сил, чтобы удерживать Олли не одну сотню лет, но он почему-то отпустил ее. И правильно сделал!

— Отвали, дрянь! — истошно орала Гита, когда Олли опрокинула ее назад в кресло и, усевшись сверху, вцепилась ей в волосы.

— Не отпущу, пока ты не извинишься перед всеми! — крикнула Олли, продолжая тянуть Фернандес за шевелюру.

— Ай, больно! Отпусти! — продолжала вопить брюнетка. Отвешивая удары по тощему корпусу девчонки одной рукой, другой – она пыталась освободить свои волосы.

— Я жду извинений! — не унималась Олли, не обращая внимания на тычки и удары, и резко дернула шевелюру противницы, с твердым намерением снять с неё скальп.

— Хорошо! — болезненно застонала Гита. — Я это сделаю! Только отпусти, бешеная коротышка!

— Что ты сказала?! — взревела Олли, а Фернандес, скрючившись от боли, едва шею себе не вывернула.

— Извини! Извини! Я больше не буду! — всхлипнула она.

— То-то же! — одобрительно кивнула Олли и слезла с Гиты. — А теперь выметайся отсюда! Тебе здесь не рады! — добавила она, переводя дыхание.

Пригладив растрепанные волосы, Гита поспешила покинуть гостиную, но, поравнявшись со мной, зачем-то остановилась.

— Кстати, Кейт, милая футболка. На ком-то я ее уже видела, — судя по язвительному тону, к ней уже вернулось самообладание.

— А тебя в этом что-то не устраивает? — спросила я, скрестив руки на груди, все еще не понимая, почему она так торжествующе смотрит на меня.

— Нет, что ты, — и снова эта улыбка пересмешника. — Просто… передай Лондону, что Джаспер не забыл о споре и в понедельник отдаст ему деньги.

— Закрой свой рот и убирайся! — прорычал Курт.

Гита смерила меня любопытным взглядом и спросила:

— Ты ведь ничего не знаешь, Кейт? Неужели твои друзья тебе не сказали?

— О чем?

Я перевела взгляд на поникшего Курта, затем на Олли, которая выглядела не менее обескураженно, чем я сама.

— Лондон поспорил в Джаспером, что затащит тебя в кровать до конца каникул, — произнесла Гита таким обыденным тоном, словно говорила о погоде или своем расписании на новый семестр. — Курт, скажи ей, ты же сам там был и все слышал.

Магуайр промолчал и отвернулся, а мне будто под дых дали. Грудь сковала неприятная тяжесть, и вместе с этим неизбежно пришло осознание.

Но Фернандес, казалось, этого было недостаточно. Обернувшись в пороге, она произнесла:

— Интересно, на что Лондон потратит такую огромную сумму? Хотя… если у вас до сих пор ничего не было, то раскошелиться придется именно ему. Но, как бы там ни было, ты должна об этом знать… Две сотни – такова твоя цена, неудачница.

Где моя буденовка?

На что в наше время можно потратить двести баксов? В переводе на рубли сумма выходит неоднозначная. Тринадцать тысяч рублей – таков примерный размер пенсии моей бабули, и для неё это нереально большая сумма, на которую она живёт целый месяц. Ну, как живёт? Позитивно существует.

С другой стороны, на эти же деньги можно купить пару трусов от Виктории Сикрет. Правда потом голодать придется, но зато с шиком.

Что до меня, то я не отказалась бы от нового набора сковородок, желательно, чугунных. Чтобы на всех хватило.

— Хочу уехать отсюда… Немедленно.

Я первой нарушила затянувшееся молчание после того, как потерпела полное фиаско. Гита с видом победителя только что покинула дом Магуайров, а я, примерив сомбреро аутсайдера, продолжала стоять посреди гостиной.

Курт шагнул мне навстречу и, качая головой, произнес:

— Кейт, не нужно никуда ехать! Давай я позову Лондона, и он все сам тебе объяснит.

Его голос звучал виновато, а взгляд казался растерянным, что меня еще больше взбесило.

— Что он мне объяснит?! Как можно легко заработать две сотни?!

Моя гневная интонация вывела Олли из ступора, и она обратилась к Курту:

— Это правда? Он спорил на нее?

Магуайр тяжело вздохнул и, засунув руки в карманы джинсов, снова отвел взгляд, демонстрируя свою готовность и дальше прикрывать этого негодяя.

— Том? — Олли строго взглянула на Уилсона, который с озадаченным видом сидел на диване. — Слова Фернандес – это правда?

Уилсон громко сглотнул и потянулся к бутылке с водой. Не спеша открутив крышку, он с надеждой взглянул на Магуайра и начал пить, изображая умирающего от жажды.