С любовью, Лондон

Отставить истерику, Чеснокова! Если дальше падать некуда, то есть ли смысл устраивать трагедию века? Главное – не позволить этому отъявленному интервенту снова запудрить мне мозги. Пусть говорит, что угодно, я – кремень! В топку сомбреро аутсайдера! Где моя буденовка?!

Лондон, видимо, решив, что я окончательно пала духом и забила на свой подорванный суверенитет, предпринял попытку сократить расстояние между нами.

— Стой, где стоишь! — рявкнула я, вскинув голову.

Лондон замер на середине лестницы и уперся ладонью в стену.

— Кейт, это все недоразумение! Наш спор с Джаспером не имеет никакого отношения к тому, что есть между мной и тобой. Ну что мне сделать, чтобы ты поверила?! — взволнованно спросил он и, обхватив себя за шею, закинул голову, демонстрируя крайнюю степень замешательства.

— Зачем?! — хмыкнула в ответ. — Я итак тебе верила?! И что из этого вышло? Ты выиграл и подарок свой получил, поэтому прими мои самые искренние поздравления.

Сцепив пальцы в замок, я подняла руки и потрясла ими.

— Прости меня, Кейт, пожалуйста! Мне действительно очень стыдно! — произнес парень, и я глазом моргнуть не успела, как он уже оказался сидящим на коленях прямо у моих ног. — Я совершил тупой поступок, и тут нечем гордиться. Но я же тогда совсем тебя не знал, не знал, какая ты.

Его ладони коснулись моих коленей, и я тут же их скинула.

— И какая? Глупая?! Наивная?!

Лондон покорно сложил руки на своих бедрах и покачал головой.

— Нет же! Ты умная, добрая и смелая…

— Ты, блин, издеваешься?! — я перебила его, рывком подтянув колени к груди, и обхватила их, раздувая ноздри от негодования.

Кремень. Да-да, я помню!

— Я говорю, как есть, — Лондон развел руками. — Знаешь, ты мне еще в тот день приглянулась, когда пыталась оттяпать у нас Аляску… — он криво, но по-доброму улыбнулся. — И если бы не этот дурацкий спор, я бы никогда не решился подойти к тебе.

— Что?! — у меня чуть воображаемая буденовка от удивления не слетела. — Я настолько ужасна?

— Вот теперь ты и правда говоришь глупости, — усмехнулся парень. — Нет, Кейт, ты слишком хороша для такого, как я. Вот и все, — как-то уныло закончил он.

Но дух Клары Цеткин своевременно снизошёл на меня, и я скептически проговорила:

— Так я тебе и поверила!

— Но это так! — и убедительность Лондона уже просто зашкаливала. — Я… не знаю, чего хочу от жизни, но точно знаю, что в ней должна быть ты! Может быть, это прозвучит эгоистично, но ты делаешь каждый мой день ярким, интересным… каким-то полноценным. Я сам чувствую себя полноценным, понимаешь?!

— Не очень, — промямлила я.

Лондон совершил очередной наступательный маневр и уселся рядом со мной, и я не отняла руки, когда он взял мою ладонь.

— Мне правда очень жаль, что все так вышло. И… если бы я мог вернуться в прошлое, то откусил бы себе язык в тот день, лишь бы не говорить подобное.

— Но я теперь не узнаю, до какого момента ты преследовал свою цель, а в какой – понял, что я делаю тебя «полноценным», — мой голос звучал едко, пусть от злости уже не осталось и следа.

Лондон повернулся ко мне и неотразимо улыбнулся.

— Зато я знаю. Тот момент, когда ты вышла из мужского туалета, помнишь?

— Это было в тот же вечер, когда ты спорил с Джаспером, — напомнила я, недовольно поджав губы.

— О чем и речь, Кейт! Спор тут ни при чём! — с видом победителя произнес он. — Я влюбился в тебя без всякой мотивации!

Как я там говорила? Кремень? Смутно помню… и в буденовке что-то стало жарковато. Неужели опять врёт? Ну до чего же натурально, сил моих нет! Что же делать с ним? Понять и простить, или послать к чертовой бабушке?

— Кейт, не молчи.

Лондон легонько толкнул меня в плечо, а затем сгреб в охапку и, прижав к себе, уткнулся мне в шею лицом.

— Ты… редиска, Лондон.

Я попыталась освободиться, но не сильно старалась.

— Называй меня, как угодно, только не злись больше, — пробормотал он, щекоча кожу своим дыханием. — Я искуплю свою вину, только скажи, как.

— Не думай, что легко отделаешься от меня, — продолжала бубнить уже из упрямства.

— Я не хочу от тебя отделываться, Кейт. — Ослабив хватку, он поднял голову и накрыл ладонью мой затылок, сокращая сантиметры, разделяющие наши лица. — Я без ума от тебя, и обещаю, что больше никогда не подведу. Поверь мне, пожалуйста.

— Прекрати болтать и целуй уже, — проворчала я в его губы, ощущая, как внутри меня миллионы бабочек танцуют техно-тоник.

Мне не пришлось долго упрашивать Лондона. Он целовал меня осторожно, неторопливо и бережно, словно до сих пор продолжал извиняться, что было уже совершенно излишне. Настойчиво и далеко не сдержанно отвечая на его поцелуи, я хотела, чтобы он почувствовал, что я больше не сержусь и, как и прежде, готова с ним на что угодно, кроме голодовки и перелета через Атлантику.

Но стоило нам только войти во вкус нашего занятия, как дверь бесцеремонно отворилась, и над нами нависла чья-то тень.

— Потом доцелуетесь! — скомандовала Олли. — Нам нужна помощь! Кто-то вызвал копов! Они говорят сейчас с Куртом на улице!

Герой нашего времени

Вокруг нас, подобно муравьям, деловито сновал народ: одни собирали пустые бутылки, другие – несли в руках ещё не открытые, иллюстрируя своеобразный круговорот пивной тары в одном отдельно взятом загородном доме.

— Что происходит? — спросила я Лондона, с недоумением наблюдая за происходящим.

— Нам нужно спрятать улики, — ответил он и, жестом остановив Уилсона, который направлялся в подвал с упаковкой пива в руках, сказал тому, — нет, тащи это в джакузи, в доме нам все не спрятать. Надо торопиться, Курт не сможет долго их там держать. А у меня такое ощущение, что полицейские не просто побеседовать приехали.

И у меня было ровно такое же ощущение. Я не была склонна верить в случайные совпадения, понимая, кто может стоять за тем, что на пороге загородного дома Магуайров внезапно нарисовались полицейские. Если нас всех не закроют на пятнадцать суток (или какие тут у них законы), клянусь, я вырву Гите и ее болезной сеструхе все их наламинированные патлы!