С любовью, Луков

Но не тогда, когда лихорадило все тело, сводило каждую мышцу от колен до подбородка, а голова, казалось, вот-вот взорвется.

Вдобавок ко всему, мое горло саднило так, будто я жевала наждачную бумагу, и просто стоять на ногах было выше моих сил.

Я чувствовала себя отвратительно.

Хуже некуда.

И так было с самого утра. Я практически уверена, что проснулась посреди ночи, чего никогда раньше не делала, потому что у меня раскалывалась голова и горело горло, словно в него опрокинули стакан лавы.

Но я не сказала об этом ни Ивану, ни тренеру Ли.

До начала работы над хореографией оставался всего один день, и у нас не было времени на проблемы с моим здоровьем. Именно в тот момент, когда мы с Иваном присматривали за детьми Руби, один за другим начали проявляться симптомы. Сначала началось покалывание в горле. Потом заболела голова. Затем я почувствовала слабость. А следом стало ломить все тело и… Бам! Резко поднялась температура. Сложив все признаки вместе, стало ясно, что у меня простуда.

Проклятье.

Плюхнувшись на спину, я застонала от боли в голове. Не припомню, когда в последний раз у меня было настолько плохо с равновесием. Никогда?

— У тебя, что, похмелье? — спросил Иван откуда-то сверху.

Я начала было качать головой и сразу же пожалела об этом, потому что почувствовала позыв к рвоте.

— Нет.

— Не спала всю ночь? — продолжил обвинять меня Луков, тихий скрежет лезвий по льду дал знать о его приближении. — Ты не можешь приходить на тренировку уставшей.

Перевернувшись, я встала на четвереньки. Сил не было даже на то, чтобы шевелить пальцами.

— Я легла спать вовремя, придурок.

Парень фыркнул, и в поле моего зрения показались черные коньки.

— Хватит вра… — он протянул руки к моим плечам, но я заметила это слишком поздно. Настолько поздно, что из-за плохого самочувствия не смогла увернуться и избежать его прикосновений. Иван схватил меня за локти, но тут же отпустил.

Мне было так жарко, что час назад пришлось снять водолазку, надетую поверх майки, и остаться с голыми руками. Жаль, что я не могла стащить с себя и майку.

Иван потянулся ладонями к моим предплечьям, на секунду схватил их и резко отдёрнул руки.

— Жасмин, какого хрена? — прошипел мой напарник, ладонями пытаясь дотронуться до моего лица. Я же просто ждала, стоя на четвереньках, потому что у меня не осталось сил. И если бы могла устроиться на льду в позе эмбриона, уже давно бы лежала. На мгновение Иван коснулся моего лица, а затем подвинул руку, чтобы приложить её к моему лбу, при этом так забавно исторгая проклятья на русском языке, что в любой другой день я оказалась бы под впечатлением. — Ты вся горишь.

Я застонала от прохлады его ладоней и прошептала:

— Да что ты говоришь.

Он проигнорировал мой остроумный комментарий и схватил меня за шею, из-за чего у меня вырвался вздох. Господи, как же было хорошо. Может, все же стоило полежать на льду минутку-другую.

— У нее температура? — раздался тихий голос тренера Ли, когда я начала медленно опускаться на руки, пока не растянулась всем телом на льду, прижавшись к нему щекой и руками.

Было ужасно холодно, но ощущения казались потрясающими.

Я слышала, как Иван говорил с Ли, их слова с каждой секундой доносились все слабее и слабее.

— Дайте мне минутку, — сказала я так громко, как только могла, чувствуя холод на губах и испытывая искушение облизать лед.

Но, нет. Меня не настолько сильно лихорадило, чтобы забыть, какими грязными были лезвия коньков.

Затем откуда-то сверху послышалось что-то, похожее на «упрямая».

Повернувшись лицом на другую сторону, я позволила холоду поцеловать себя в щеку и вздохнула. Сон сейчас пришелся бы очень кстати. Прямо здесь.

— Дайте мне еще пять минут, пожалуйста, — прошептала я, пытаясь дотянуться одной рукой до шеи и осознавая, что у меня нет на это сил.

— Ладно, давай-ка перевернись, Жасмин, — послышался женский голос, принадлежавший тренеру Ли.

— Нет.

Три минуты. Если бы я могла закрыть глаза всего на три минуты...

Раздался вздох, а затем кто-то рукой схватил меня за одно плечо, поднял и потянул вверх. Я не сопротивлялась. Вообще не двигалась. Каким-то образом они смогли меня перевернуть, и я просто плюхнулась спиной на лед (что оказалось несколько болезненно), уставившись в потолок с яркими огнями, которые вынудили меня закрыть глаза, потому что из-за них моя голова начала пульсировать ещё сильнее. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не стонать.

— Ещё две минуты, пожалуйста, — прошептала я, облизывая губы.

— Две минуты, ага, — послышался голос Ивана за секунду до того, как он начал подталкивать меня под плечо вверх, рукой прокладывая себе путь между моими лопатками и льдом, одновременно просовывая другую ладонь под мои колени.

— Дай мне минуту. Ну, же. Обещаю, что встану, — буркнула я, почувствовав, что меня поднимают в воздух. Я ничего не видела, потому что мои глаза оставались закрыты. Вероятно, так и останется, пока свет не перестанет слепить меня.

— В тренерской точно есть градусник, — прозвучал голос Нэнси. — Сейчас принесу.

— Встретимся в моей комнате, — услышала я ответ Ивана, уносящего меня со льда на руках.

Боже. Он нес меня на руках.

— Отпусти меня. Я в порядке, — прохрипела я, чувствуя себя как угодно, но уж точно не в порядке, когда озноб пронёсся по рукам и спине, и меня охватила дрожь.

— Нет, — был его единственный ответ.

— Сказала же. У меня получится закончить тренировку... — я замолчала, покрепче зажмурив глаза, потому что головная боль усилилась, а с ней и рвотные позывы. — Блядь, Иван. Отпусти. Меня сейчас стошнит.

— Не стошнит, — ответил он, удерживая меня на руках и одновременно отталкиваясь лезвиями коньков ото льда, из-за чего меня прижало к его груди.

— Я в этом уверена.

— А я нет.

— Не хочу, чтобы меня вырвало на тебя, — задыхалась я, чувствуя, как кислота поднималась к горлу.

— Мне все равно, даже если и так. Я не собираюсь отпускать тебя. Просто проглоти обратно, если что, Пончик, — произнёс парень заботливым голосом, словно родная мать. Вот только заботой там и не пахло.