С небес на землю

— А разве она Марья Ивановна?

Маня запустила руку в портфель, лежавший у него на коленях, покопалась в нем и выудила сигареты.

— Директриса ведь с кем-то переписывалась, не просто же так ей понадобились и компьютер, и почта. Но о том, что они существуют, знал в издательстве единственный человек.

— Береговой, — подсказала догадливая Маня. — А с кем она переписывалась?..

— Точно я, конечно, не знаю, но с одним человеком наверняка — с тем, который присылал эти проклятые письма! Я подозревал, что это Береговой, правда, очень недолго. Потом я думал, что дело в Екатерине Петровне. Зачем она уволила его так поспешно?.. Что именно он мог знать, чего не должен знать никто?

— Алекс! — От возмущения Маня затормозила резче, чем следовало, и он почти ткнулся носом в переднюю панель. — Я сто раз тебе говорила, что Катя ни при чем! Просто она не в себе была, а тут еще фотографии в Интернете! Вот и уволила его сгоряча!

— Может, так, — согласился он и потер нос, — а может, и не так. Про фотографии еще поговорим. Мы перепутали эпизоды спектакля, понимаешь? Эпизод из драмы попадает в фарс, и мы никак не можем его объяснить. Именно потому, что он из другой части.

Маня коротко вздохнула. Его всезнайский тон ее раздражал.

— Давай сначала про фарс. Как я понимаю, фарсом ты называешь письма с угрозами.

— Ты правильно понимаешь. Я пока не могу объяснить, куда делась одна бумажка, на первый взгляд совершенно безобидная. Но ведь она куда-то делась! Кому и зачем она понадобилась?..

— Иди ты в пень.

— Хорошо. По порядку. Откуда начинать?

— От сотворения мира, — буркнула Маня. — Сейчас куда? На МКАД выезжать?

— Под мост и направо.

— А куда мы едем, а?..

— От сотворения мира прошло много лет, Манюнечка. Рассказывать долго. Я остался без романа и без работы. Писать я не мог.

Маня отчетливо фыркнула, так чтоб он слышал, но все же промолчала.

— Я был без работы много лет. Нет, я что-то куда-то писал, какие-то колонки в журналы, заметки в газеты всегда… за кого-то. Иногда делал переводы. Мне платили или забывали. Когда платили, я вел мать или очередную девушку своей жизни в ресторан и чувствовал себя миллионером, а когда денег не было… В общем, это все неинтересно. Но я правда не мог собраться с силами. Никак. Поначалу я еще пытался устроиться на работу хоть в газету, там же нужны люди, умеющие писать, а потом перестал пытаться. И вдруг позвонил Павел.

— Какой Павел?

— Павел Литовченко, владелец «Алфавита». Мы вместе учились в университете.

— Я его видела за всю жизнь, может, раза два, — пробормотала Маня Поливанова. Прямо перед капотом ее машины маячила какая-то донельзя грязная фура, но Маня не спешила обгонять. Ей было не до фуры.

— Павел сказал, что в издательстве не все в порядке и это очень беспокоит его мать.

— Кого беспокоит?!

— Анну Иосифовну.

— Подожди, — выговорила Маня с усилием, — я не поняла. Кто чья мать?!

— Ты все поняла. Павел Литовченко сын Анны Иосифовны. «Алфавит» — его проект от начала до конца. По-моему, он придумал издательство, чтобы чем-то ее занять, и у него это получилось. «Алфавит» процветает. Он отличный бизнесмен.

— Да, но… Анна Иосифовна-то ничего не смыслит в бизнесе, и всем заправляют Катя с Сашей…

Алекс помолчал.

— Всем заправляет Павел! Не Катя и не Саша. Легенду о том, что Анна Иосифовна божий одуванчик, даже кнопку на компьютере не способна нажать, придумал, насколько я понимаю, сам Павел. Это всех устраивало. Менеджеры, то есть как раз Катя с Сашей, из кожи вон лезут, чтобы издательство процветало — директриса-то ничего не смыслит, и получается, что они главные, главнее некуда! А это всегда очень хороший стимул. Кроме того, есть надежда, что рано или поздно она уйдет на пенсию, и тогда освободится директорское место, а это блестящая перспектива. Они же не знают, что на пенсию она не уйдет никогда!.. Анна Иосифовна осторожно и нежно заставляет их конкурировать друг с другом, и Павлу меньше забот!.. Оба зама уверены, что издательство у них в руках, и стараются изо всех сил. Это же дело именно их жизни, а не какого-то там Павла Литовченко! Они поминутно оглядывались бы на него или на директрису, если б знали истинное положение дел, а так — нет. Они тянут нарты с поклажей, как две хорошие ездовые собаки, и пытаются обставить друг друга, то есть тянуть еще быстрее! И это только на пользу делу! Они не простят друг другу ни единой ошибки, и Павел об этом знает! От Анны Иосифовны он получал и получает все сведения — что там происходит, какие появились новые авторы, что придумали конкуренты и так далее. Он оценивает ситуацию, принимает решения, и его мать так же осторожно и нежно заставляет своих заместителей эти решения выполнять. При этом все уверены, что владелец просто получает прибыль, а директриса просто развлекает себя. Очень удобно и красиво.

Маня Поливанова прицелилась и обогнала фуру.

— И ты всегда знал, что Литовченко сын Анны Иосифовны?

— Ну конечно.

— И молчал?!

Алекс сбоку посмотрел на нее.

— Маня, ты задаешь идиотские вопросы.

— Ничего и не идиотские! Мне-то уж мог бы сказать!

— Я знаю тебя всего несколько дней. Мы познакомились в Пулкове. Я, если помнишь, нес твою сумку, а ты все хотела ее отнять.

— Я не хотела отнять! Мне просто было неловко. И познакомились мы гораздо раньше, у Митрофановой.

Он вдруг взял ее руку, лежавшую на руле, и поцеловал. Узкая кисть, длинные пальцы. Изумительная рука, и теперь он может целовать ее сколько угодно. Когда захочется. Просто так.

Вот как сейчас.

— У них всегда были странные отношения, — продолжал он, рассматривая ее руку. — Насколько я помню, Анна Иосифовна бросила его отца и ушла к другому человеку, и Павел долго не мог ей этого простить. Они нашли общий язык только во взрослой жизни. И тем не менее он не сказал ей ничего обо мне. Хотя она, мне кажется, меня узнала. Она намекала, что в Интернете можно найти кого угодно! Но я просил Павла не говорить, и он не сказал. Меня замучил вопрос «кто вы?», понимаешь? И я на самом деле не представляю, как на него отвечать.

— Я знаю, — перебила Маня. — Ты писатель номер один в Европе. А может, и в мире.

— Я неудачник и слабак.

— Ты опять хвастаешься?..

Он усмехнулся. Теперь, когда его не терзали змеи, ему было легко и весело.

— Маня, не отвлекай меня.

— А Литовченко знал, что ты не крал никаких романов?

Алекс пожал плечами:

— Я не спрашивал, а он не говорил. Он предложил мне работу. Работу, Маня! Ты не знаешь, какое это огромное слово — работа. Я согласился бы, если б даже он предложил мне место корректора, правда! Лишь бы работать, и именно… со словами.

— Со словами, — повторила Маня Поливанова, она же писательница Покровская. — Ты должен писать, вот тебе и будет работа со словами!.. Писать, а не играть в детектива. Кстати, какой из тебя детектив? Ты слепой, рассеянный, ничего не помнишь. Когда из Питера улетали, паспорт полчаса искали!..

— Тем не менее «Запах вечности» — детектив.

— Да ладно! Это глубокое философское произведение! Если твоя «Вечность» детектив, тогда «Преступление и наказание» тоже детектив.

Он вдруг расчувствовался почти до слез. Его сто лет никто не хвалил — именно за работу. Он позабыл, как это бывает, когда тебе говорят, что ты талантлив и написанное тобой интересно и важно, и даже… как она сказала?.. имеет отношение к философии!..

Кроме того, его никто и никогда не сравнивал с Достоевским.

Еще не хватало!..

Он решительно не знал, что следует делать, когда женщина вдруг говорит, что ты гений. Благодарить? Кланяться? Отводить глаза?

Он отвел глаза и сказал:

— Зато я замечаю то, чего никто не замечает, Маня.

— Это точно!

— И я очень быстро понял, что история с угрозами не имеет никакого отношения к убийству. О том, что у директрисы есть компьютер и почта, знал Береговой. Но он сам вряд ли стал бы писать гадости — на него это совсем не похоже, и, кроме того, письма начали приходить задолго до того, как его уволили и у него появился реальный повод… угрожать. Зато был еще один человек, которого уволили довольно давно и исключительно по личным причинам.