Сад нераскрывшихся цветов

– - Простите, -- произнес я, хватая того за рукав. Комендант отдернул руку и гнусаво произнес:

– - Чего тебе?

– - Мой сосед не возвращается. Он не планировал уезжать, и...

– - Манн? Гаррет, кажется. Ты о нем?
– - собеседник дожевал, прежде чем ответить.

– - Да, он.

– - Если ты так беспокоишься о нем, то где ты был, когда он сломал ногу?

– - Что сделал?
– - переспросил я, не веря сказанному.

– - Сломал ногу. Ты глухой? Отличные же вы друзья.

– - Простите...
– - отстраненно извинился я и перевел дух.
– - Как такое могло случиться?

– - Я что, был там? Что за глупые вопросы, мальчик? Ты точно не с этажа средней школы?

– - Все в порядке, -- пробормотал я и, пребывая в прострации, вновь спросил: -- Он в школе?

– - До завтрашнего дня. В госпитале. А теперь прекрати разгуливать и иди спать.

– - Хорошо, -- кивнул я, тут же опуская голову, и двинулся к себе в комнату. Каждый шаг казался непреодолимым.

Внезапно кто-то окликнул меня:

– - Рискуешь заболеть, Уэбб.

Конечно, этот голос не спутать с другим -- Арлен. Я обернулся и взглянул на него пустыми от шока глазами. Отвечать не хотелось. Он тоже промолчал, а затем захлопнул дверь, будто смутился. А я... Что я? Шагнул через порог пустой комнаты, на ходу выключил лампу и рухнул на постель, не разбирая ее.

Я был готов простить Гаррету даже то, что он разбрасывал вещи, мусорил, разговаривал во сне и забывал выключать свет, когда уходил. Лишь бы не один. В снедающей тьме.

Примечания:

 "Коллекционер" -- роман, написанный Джоном Фаулзом в 1963 году.

^2 Вест-Э?нд (англ. West End) -- западная часть Лондона (к западу от стены Сити).

Глава 12

По-моему, я проплакал до рассвета. Не знаю, кого я жалел больше всего: Гаррета, себя, Лили Блейн или Арлена. Да и вообще, моя проблема заключалась в том, что я слишком много думал. Представить только, ведь есть люди, которые перед тем, как уснуть, не размышляют о невечности жизни, времени, которое сыплется, словно песок, и о счастье, понятии вообще расплывчатом и едва ли достижимом. Я не считал себя мудрецом или человеком, избранным нести истину в массы. Просто отчетливо осознавал, что в этом мире что-то понимаю больше других. Хотя я говорю не обо всем: например, я не умею целоваться. Никогда не пробовал, да и вообще не задумывался о подобных вещах. Все девушки казались мне такими неприступными, лишенными желания делиться радостью в обмен на взаимные чувства. Им подавай материальных благ. А мне бы книгу дочитать. Вот где точно водятся идеальные женщины.

Уснул я около четырех, а разомкнул глаза ровно в одиннадцать: проспал завтрак, даже не услышав противный голос нашего коменданта. Впрочем, есть и не хотелось. В горле будто поселился какой-то ком, мешая мне дышать, глотать и чувствовать себя комфортно. Постель Гаррета, неразобранная, закиданная вещами, все еще напоминала о случившемся. Тогда наспех я оделся, умылся, через силу съел шоколадный батончик и решил отправиться к своему соседу в госпиталь. Зачем-то я обернулся и обратил внимание на свое отражение в зеркале. Я и так не считал себя симпатичным, а сейчас смотрелся более чем жутко: опухшие веки, бледное лицо, потухшие глаза. Ладно, подумалось мне, все равно не нужно стараться выглядеть так, чтобы понравиться кому-то. Всем все равно. Это же Нил Джонатан Уэбб, местный чудак, козел отпущения и будущий писатель.

Когда я поднимался в госпиталь, то услышал, как кто-то окликнул меня. Девушка. И голос достаточно знакомый. Я точно знал ее и в этом не ошибся: стоило обернуться, как за спиной я увидел свою одноклассницу. Ее звали Кейлин Формер, и я прекрасно помнил, что один раз Гаррет упоминал о ней в разговоре со мной. Лицо девушки носило явный отпечаток озабоченности. Выдавали ее беспокойство и подрагивающие пальцы, которыми та нервно сминала уголки какого-то тетрадного листа. Обычно веселая и бойкая, она выглядела как собственный антипод. Я даже не сразу понял, что она окликнула именно меня, и огляделся по сторонам. Но здесь мы были только вдвоем. Я откашлялся в кулак и неуверенно поинтересовался:

– - Что-то случилось?..

– - Нет, -- помотала головой Кейлин и спрятала лист за спину, глазами уткнувшись в свою обувь.
– - Точнее, случилось. Но... Ты ведь к Гаррету? Вы соседи по комнате?

– - Ну, да, -- ответил я. Было непривычно, что кто-то из класса разговаривает со мной без насмешки.
– - Иду проведать его. А что? К нему нельзя?

– - Нет-нет, -- в неловкости замахала руками собеседница и явно смутилась: ее выдали порозовевшие щеки.
– - Просто я хотела попросить о помощи...

– - Конечно, -- кивнул я и спустился на ступеньку ниже.
– - Я слушаю.

– - Вот, -- она протянула мне тетрадный лист, сложенный в несколько раз.
– - Передай ему это. Можешь не говорить от кого. Или...

– - Или?..

– - Нет, лучше скажи, -- девушка подняла взгляд на меня. Чувствовалась некая храбрость, которая приходит к нам в моменты отчаяния. Я кивнул:

– - Конечно. Не волнуйся. Больше ничего?

– - Нет. Спасибо... Нил. Я думала, ты откажешь мне.

– - Почему?
– - удивился я, но тут же вновь ощутил себя здесь чужим.
– - Из-за того, что ты смеялась надо мной вместе со всеми?

Кейлин промолчала в ответ, а затем все-таки кивнула. Я чувствовал, что в глубине души она испытывает некий стыд и вину. Гаррет... нравится ей? Я поспешил уладить неловкий момент и улыбнулся в ответ:

– - Я не держу на тебя зла.

Формер облегченно вздохнула и, махнув на прощание рукой, поспешила покинуть здание. Я поморщился от удара захлопнувшейся двери и с любопытством окинул взглядом лист, который та передала мне. Заклеен скотчем. Впрочем, я бы в любом случае не стал смотреть, что там. Видно, нечто важное. И я отдам это своему... Другу. Странно, но я не боялся этого слова. Манн, такой добродушный, открытый, глуповатый, но неимоверно очаровательный за это время успел стать мне близким человеком. Ведь это именно он был неким наставником, информатором и просто приятным собеседником. Благодаря Гаррету мне пришлось легче в этой школе: он всегда рассказывал мне, о чем бы я ни попросил. Могу представить, если бы моим соседом оказался бы, например, Арлен.

Зачем я постоянно думаю о Дарси?

Я помотал головой, чтобы разворошить муравейник собственных мыслей, а затем поднялся по лестнице и побрел по коридору госпиталя, под который был отведен почти целый этаж. Остановила меня женщина, спросившая, куда я иду. И только после внятного разъяснения с явной неохотой она позволила мне войти в палату. Запах был мне знаком. Когда-то я тоже лежал здесь, между четырех белоснежных стен, а надо мною была пара медовых глаз... И опять я за свое. Но мысленно отругать себя не успел: взглядом я уперся в кровать, на которой лежал Гаррет. Он был обнажен, и тело почти наполовину прикрывала белоснежная простыня. Ногу моего соседа по комнате держало подвешенной странное устройство, напоминавшее орудие средневековой инквизиции. Я даже поежился -- никогда не ломал кости. Едва юноша заметил меня, он попытался улыбнуться, но улыбка эта вышла вымученной и неестественной. Зато я видел, как загорелись его глаза.

– - Привет, -- я мягко улыбнулся в ответ и подвинул стул к кровати.

– - Давайте недолго, -- перебила меня медсестра. Та самая, что вечно ворчала и на меня. Но, видимо, она узнала своего недавнего пациента и сменила неприязнь на милость -- просто развернулась и ушла.

– - Привет. Классно, что ты пришел, -- тихо произнес Манн и непроизвольно вздохнул.
– - Я тут немного сломался.

– - Насколько немного?
– - недоверчиво поинтересовался я, присаживаясь.
– - Как это вообще могло случиться?