Сага о бескрылых

— Не лезь, — зарычал десятник.

— Лежи, дарк, не думай ни о чем. Дурного не сделаю, — шепот едва слышный, певучий.

Хотелось после нэка до боли, плоть чуть ли штаны не прорывала. А она, тварь эта многоликая, почти и не прижималась сзади, только тяжелые упругие груди спины чуть касались. Но рука была такой нежной, что выть в пору. Баба, спаси нас Логос, ну баба же…

Укс глаз так и не открыл. Зубами заскрипел, задергался как в падучей, это да. Странно как: когда ножом под лопатку — всего раз вздрогнешь. А здесь такая сладость животная, что словно сто раз издыхаешь…

…Лежал, задыхаясь, десятник. Облечение накатило — словно на солнце тающей медузой расползся. Но стоило открыть глаза, темный камень увидеть, — представил, какой она, оборотниха, там за спиной, лежала. Черная, липкая как смола, с улыбкой похотливой. Едва успел на колени вскочить — вывернуло морским супом…

— Ох, ющец меня поимей. Не хотела я, — глухо сказала за спиной оборотень.

— Забудь, — Укс сплюнул горько-соленое. — Просто не лезь больше. Убью. Ты как-то про память болтала. Вон она память, струится, — он кашлянул и утер рот.

Глава 8

ГРУЗ ИГРАЕТ В КУКЛЫ

Идет флот на север вдоль бесконечного мыса Конца Мира, тают силы Храмового воинства, текут и разваливаются корабли, мрут от болезней и отчаяния люди и лошади, но крепче досок обшивки и железа оружия вера в Святое Слово. Нет и мысли о бесславном отступлении у несгибаемых духом братьев: твердо знают они, что не хватит сил и припасов, если повернуть назад в родной Сюмболо. Далеко ушли, один путь остался — вразумить погрязший в скверне и роскоши Хиссис, к Слову заблудших дикарей обратить. Пусть, тупые припёрки, жратвой и серебром делятся. Так Мудрейший сказал, так оно и судьбой завещано. А кто из храмовых братьев духом пошатнется, того немедля поддержит слово отеческое да плеть арха иль зоркого штаб-брата.

— Нет, не получается, — сказал Грузчик. — Голова не похожа.

Лоуд вернулась в кривоногий облик и с досадой оправдалась:

— Я его только издали видела. Вот и получается приблизительно.

— Не в этом дело. Лицо похоже, но голова иная. Сразу в глаза бросается.

— Опять волосы? Говорю же, не могу я их повторить. Сложно.

— Надо сделать. Тысячника зацепим — дальше само пойдет, — пробормотал Укс. — А с волосами по-простому управимся.

— Как?

— Нож подточу, да обстригу.

Лоуд фыркнула. Временами хитроумен Грузчик, порой наивен как дева, в пьяной таверне неосмотрительно нагнувшаяся.

— Кого ты стричь будешь? Все мои облики? Так их двадцать три. Умучаешься нож точить.

— Дурно считаешь, кривоногая. За тридцать-то обличий у тебя точно наскребется.

— Я осознанные обличья считаю. Да и какая разница? Мое-то настоящее как определить? Обкорнаешь, значит, а мне еще одну прическу учитывать. От главного идти нужно.

— «Прическу», — Укс ухмыльнулся. — С такими прическами только храмовых палачей пугать. А с обликом твоим изначальным все просто — ты та баба, что в возрасте и не особо сисястая.

Лоуд покачала головой:

— Нет. В тетке мне удобно, но это не настоящая «я». Что-то сложнее. Не могу вспомнить, хоть как подзаглотничай.

— Куда спешить? У тебя вся жизнь впереди. Вся оставшаяся. В Хиссисе можно колдунишку какого прижать — подскажет. Город большой, умный. А пока делами займемся.

— Я против, что ли?

Флот ночевал в удобной бухте: песчаный пляж, кедровая роща, спускающаяся по пологому склону к самому поселку. Самого небольшого поселка, правда, уже не существовало. Большинство рыбаков успело убежать в горы, хижины храмовые братья растащили на костры, сети забрали. Говорили, что гребцы поймали козу и молодую бабу, но их никто не видел, хотя дознатчики по всем кораблям и кострам искали. Небось, забарали ловкачи-гребцы обеих до смерти, да и сожрали.

Вообще со жратвой стало чуть легче. Штабных осенило: выделили шесть унир, насобирали в захваченных поселках рыболовных сетей. Попытки рыбачить на ходу давали жалкий результат, с ночным уловом получалось чуть лучше. Большинство моряков завидовало флотским «рыбакам» и не без оснований считало, что те сжирают добычу прямо из сетей. То, что штаб-братья бдят на борту «рыболовов», ничего не значит — эти уроды тоже не прочь пару лишних паек заглотить. Или своих жриц тайком откармливают. Легенда о десятках баб, прячущихся на «Откровении» оказалась весьма живучей — Лоуд с Грузчиком были довольны. Но становилось скучновато: так или иначе, на корабли выдавали рыбу, пусть и ничтожно мало, но голод чуть отступил. Нужно было что-то предпринять — до Хиссиса оставалось всего-то дней двадцать пути, а армия Храма еще велика. Как говорит десятник: «Логос-созидатель в недоумении». Идеи имелись, но как к делу подступиться было непонятно.

— Ладно, поспать нужно, — Укс зевнул, прикрывая рот ладонью, — оборотень замечала, что иногда Грузчик забывается. Видимо, устает. Хоть и не человек, но три часа сна и для дарка маловато. Закрепили цепь на ошейник, легли. Лоуд слушала скрип кедров — богатые места, лес-то какой хороший. Строй лодки, лови рыбу, огороды разводи, живи спокойно. Понятно, не для дарков-без-памяти такая жизнь. Но люди могли бы и задуматься. Впрочем, кто-то и задумывается — вон как дезертирства участились. Дознатчики ночью лагерь оцепляют, чтобы не вздумали ослабшие в вере братья в горы бежать. Это очень правильно — глупое людское воинство скопом легче резать и кастрировать.

Лоуд нравилось убивать. Когда нож с упругим, славным таким сопротивлением, в живое мясо входит — чувство жаркое-дразнящее оборотня окатывало. Понятно на что похожее. Пусть радости тех плотских развлечений пустоголовой дарк недоступны, но эта-то сладость никуда не делась. Имелся опыт игры с ножом у груза, и приятно понимать, что отнюдь не маленький опыт…

* * *

…— Глянь! Еще роща! Видали?!

— Да чего уж, богатый край. Столько древесины и все этим ющецам досталось. Ну, ничего…

Гребцы вовсю оценивали будущую добычу, хотя до Хиссиса оставалось еще идти и идти. Лоуд, лишенная возможности любоваться берегом, валялась в тени, щурилась сквозь мешковину на парус, пронзаемый солнцем. Шли без весел, ветер был удачен, моряки бездельничали, Грузчик дрых. Остальные облизывались на богатство. Вот все и сразу им нужно: город, лес хороший, серебро, смола, девки северные, жратва, отдых, пиво и благословение Слова.

Прав Грузчик — это тупое племя нужно целиком под нож пустить. И не только за подвал тюремный, ошейник с винтом, отнятую память и ненасытное дранье во все дырки, а из чистой справедливости. Ну, для чего они такие люди миру и богам нужны?

Что-то звучно шлепнуло, охнул Фухл…

— Во, крабье вымя, рыбыща! Сама на борт скакнула!

Гребцы сгрудились, подошел арх.

— Что за ересь? Смотри, у нее спина подрана. Прям знак какой…

— Точно, куснул кто-то. Вовсе как букву выгрыз. Грамотные рыбы, а?

Лоуд дотянулась и крепко пнула Грузчика ногой — тот мигом сел, будто и не спал. Поднялся, подошел к сгрудившимся товарищам, полюбопытствовал. Карась многословно объяснял, как оно бывает, когда крупный шпурос <