Сага о бескрылых

Люди задирали головы, кто-то, бросив пожитки, побежал в сторону от дороги, три бабы, прижавшись друг к другу, пали на колени и вознесли мольбу старым добрым богам.

— Сейчас нас склюют, — предсказала Лоуд, пытаясь рассмотреть бурую демоншу, парящую над склоном.

— Может, их сначала? — десятник, кивнул на молящихся горожанок и продолжил бережно навинчивать наконечник тичона.

— Что их клевать? На нас грязная шмонда метит.

— Спустится, попробуем поговорить.

Шпионы двигались по дороге, между брошенных узлов и корзин. Грушеед нагнулся, поднял широкий старинный кинжал.

— Это правильно, но главное, осла не упусти, — предупредил Укс.

Внезапно одна из сирен спланировала и нагнала горожанина, бежавшего от дороги. С хохотом ударила в спину, кривоватые ноги с уродливыми когтями рванули рубаху — несчастный завопил. Ему на помощь, размахивая копьем, кинулся горожанин помоложе, наверное, сын. Сирена с обиженным криком взлетела:

— Умри, умри, глупец несчастный.

Парень метнул копье, едва не задев крыло певуньи. Не такой уж припёрок.

— Сюда давай, — скомандовал парню Укс. — Копье не забудь. Раненого на осла.

Подранного горожанина поддерживала молоденькая дева в грязной тунике. Ковыляли к ослу и шпионам, оборотень глянула на оборванцев скептически:

— Мы съедобнее.

— Хоть как-то прикроют, — буркнул умный десятник.

Раненый уцепился за вьюк, поплелся рядом с ослом. Со спины подранного падали частые капли, торчала розовая кость лопатки.

— А… а-а, — замычал несчастный. — Боги…

— Богов сегодня нет, только демоны, — объяснила Лоуд.

— Заткнитесь, — рыкнул десятник. — Эй, ты, с копьем — ближе держись. А вы двое, чего скорчились? Вместе идти нужно — не рискнут тогда горластые тетки нападать.

Один из горожан остался сидеть на месте, другой подхватил мешок, засеменил рядом с боевой ослиной группой. Потом к группе присоединился старик, потом рыдающая баба с двумя детьми. Никакого толку от этого воинства быть не могло, но телами прикроют.

— Тихо-тихо, — урезонивала Лоуд-полусотенник рыдающий живой щит. — Сейчас на горку поднимемся, там твари налетать не рискнут.

Укс так не думал. До вершины холма еще далеко, за ней начнется следующий подъем. Потоки воздуха здесь спокойны, крылатые могут зайти с любой стороны. Вот если дойти до ущелья, но кто ж туда пустит…

— Э, копейщики, бьем разом, — сказал Укс, оценивая молодого парня, тот судорожно кивнул. Лоуд ободряюще тряхнула своим копьем.

— Нэк, нэк, отдайте сладкий нэк, и боги вознаградят вас, — настойчиво убеждали сирены.

Осел и его прикрытие миновали неподвижно лежащее тело. Укс мельком удивился: вроде не клеванное тело: раскинутые босые ноги, подвернутая рука, туника задралась, неприлично открыв волосатую задницу. Тьфу, припёрок, сдохнуть не мог достойно.

— Падает, — почти облегченно доложила оборотень.

Кера пикировала — беззвучно неслась, сложив темные крылья, бились за спиной длинные волосы.

— Встаем! — рявкнул десятник, угадав цель керы — заберет ведь осла, подзаглотница безумная. Где это видано, грозным демоншам мести охотиться за ядом-эликсиром?!

Послышался свист крыльев: падала кера разящей молнией, неистовой, безжалостной.

— И сразу в стороны, — прошептал Укс.

— Да понятно, — пролепетала оборотень — драка с малоизвестными дарками ее явно не вдохновляла.

Теперь оценить истинный размер керы было проще — Укс определил массу демонши и уже знал, когда она раскроет крылья. Занося тичон, скомандовал:

— В упор бейте.

— Но… — начал хиссиец…

Керра распахнула крылья: просторные как паруса, кожистые, в грязноватых, как от засохшего гноя, пятнах. Она была безгруда, худа, ребра торчали, словно у высохшей рыбы. Лишь глаза, ярко-желтые и веселые были красивы. Ну и ожерелье недурно.

Хорошо сделанный дротик-тичон в полете не видно. Укс знал, что не промахнулся, но кера, кажется, даже не вздрогнула. Выхватывая кинжал, десятник пытался рассчитать место, куда упадет дротик. Не получилось — нервничал.

В последний миг кера закричала — крик этот, или, скорее свист, был полон боли и злобы. Укс успел увидеть дыру в ее груди — именно там, куда целился — чуть ниже ожерелья. Пусть Логос-созидатель как угодно отрицает, но сквозь демоншу было видно небо.

Ударили вразнобой копья, опахнуло ветром от огромных крыльев — сшибленный с ног десятник покатился по каменистой земле, оказался под копытами осла. Вопил Грушеед, ревел осел, визжали дети и бабы, крутилась на дороге кера, пыля крыльями — на левом зияла длинная прореха, пропоротая копьем. Свистела кера:

— Душ-ш-ш-шу и н-нэк отдай, боред!

— Шмонда болтливая! — зарычал Укс, и прыгнул навстречу — прореха в крыле мстительницы стремительно затягивалась-зарастала.

Размером кера вдвое превышала человека, это если крыльев не считать — те с рыбачий парус. Но десятник считать не собирался — легкая она как все летучие. Главное, от когтей увернуться: изогнутых, грязно-желтых. Четырехпала кера, как истинно дикие дарки. Одну руку тварь держала у груди — видимо, пронзивший навылет тичон все-таки причинил боль.

Укс грозил кинжалом, визгливо ругалась размахивающая копьем Лоуд, хиссиец тоже не струсил.

— Прочь, смертные! — свистела демонша.

— Сама-то кто, толстуха грязная?! — оборотень ткнула копьем — не слишком удачно.

— Прочь! — разрез на крыле керы почти затянулся, она пыталась взлететь.

Укс метнулся вплотную — на крыле есть «места опоры», за него любого крылатого как курицу можно взять. Десятник схватил — нетолстая кость, будто старым пергаментом обернутая. Керра потеряла равновесие, рванулась, но пальцы у бывшего легкого бореда уже не те — сейчас морские пальцы, мозолистые. Укс ударил кинжалом под ребра демонши и заорал — рукоять оружия мгновенно раскалилась, словно ее только что из кузнечного горна вынули.

— Смертный! — свистела кера, пытаясь достать врага когтями — Укс, удерживая ее за крыло, разворачивал вокруг себя высокое, но неустойчивое тело. Раскаленный кинжал вырвался из руки и исчез, задетый когтями бок жгло… Керу кололи копьем сбоку, она взмахнула здоровым крылом, опрокинулась на спину, пытаясь избавиться от цепкого десятника. Укс удержал, отпихивал ногами парус хлопающего рваного крыла. Демонша пыталась зацепить ногой, сухощавой, но жутко когтистой. Вздрогнула от сильного удара — в прорехе крыла мелькнула Лоуд — оборотень замахивалась обеими руками — топор вновь опустился на ногу демонши.