Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8

– Мой лекарь не будет… – снова начал Сейфуллах, но Арлинг и тут его опередил.

– А если Шарукхан откажется его принимать, передайте, что тогда к нему приду я. Мне все равно не спится.

– Да ты псих, – махнул на него рукой Аджухам, и повернувшись, затопал к лагерю.

– И тебе доброй ночи, друг, – бросил ему в спину Регарди.

Миг – и в пустыне вновь наступила тишина. Он всегда поражался этой ее способности закутывать все в кокон безмолвия. Только что кричали люди, шелестел песок под ногами, завывал ветер, хлопая стенками шатров, ревели верблюды, а через секунды все стихало, и ты оказывался один на один со своим дыханием и биением сердца. Вдох-выдох, четкий, знакомый ритм. Может, он и совершал ошибки, одну за другой, но это значило, что в нем еще сохранялось человеческое, а значит, у них с Магдой был шанс.

Глава 18. Неизбежное

Самрия приближалась, и с каждым днем Арлинг чувствовал себя все хуже. Он страдал от бессонницы, с трудом запихивал в себя пищу, пытался унять дрожь в руках каждый раз, когда думал о том моменте, когда придется искать лекаря для Магды. Его руки крепко держали рукоять клинка и даже не думали дрожать на тренировках, которые они стали устраивать вместе с етобарами и учениками на привалах. Но при мысли о лекаре, к которому его вел Нехебкай, Регарди становилось не по себе. Будто ему предлагали пройтись по зыбучим пескам, в которых имелись твердые островки жизни. Арлинг уже давно нащупывал дорогу в темноте, но то ли путь сжимался, превращаясь в невидимую нить, то ли его сделка с Индиговым оборачивалась внезапными последствиями, о которых не подозревали обе стороны.

Нехебкай тоже чувствовал себя скверно, о чем постоянно жаловался Регарди.

– Мы несовместимы, – ворчал он. – Я застрял, а лучше бы сдох. Но, как у вас говорят, разрезанный хлеб снова не склеить. Ты, наверное, тоже предпочел бы умереть?

Нет, Арлинг как никогда хотел жить.

– Не знаю, как у вас, – он подчеркнул последнее слово, – но у нас считается, что, если не кормить своих демонов, они начнут грызть тебя изнутри.

Никто из них не захотел уточнять, кого имели в виду под «вас» и «нас». Арлинг и сам догадывался, что их союз, заключенный на лжи, долго не протянет.

– В горах живут боги, а в долинах пайрики, – ныл Нехебкай в его голове во время бессонных ночей. – Я никогда не спускался, мне здесь плохо. Тебе не нравятся горы, а значит, ты не знаешь настоящего вкуса жизни. Лишь свет луны может сравниться с горами в величии и таинственности, но ты и его не видишь. Твой учитель разбирается в страданиях, раз выбрал тебя в мои убийцы. Одна радость здесь – ветер. Давай позовем его сегодня в гости. Но не восточный, а южный, с востока тянет влагой, она мне не нравится. И ты не мог бы одеваться чуть теплее? В этом твоем Такыре зябко и стыло. Мне плохо.

– Не ной. Мне тоже не прекрасно. Никаких самумов до Самрии. Надеюсь, там мы с тобой расстанемся. Иначе тебе придется ехать со мной в Сангассию, а там зима со снегом и лето с дождями. Тебе точно не понравится. Когда ты мне расскажешь о своей дочери?

– В Самрии, – Индиговый редко бывал столь лаконичным.

– Ее там держат? От кого и откуда ее нужно спасать?

В последнее время Нехебкай так часто ныл ему о горах и невыносимой разлуке с ними, что Регарди стал сомневаться в своих догадках насчет пустыни. Может, Индигового и считали богом песчаных бурь, но к пустыне он точно был равнодушен. Кажется, Арлинг старел и становился лиричным. Вряд ли Нехебкай имел в виду нечто абстрактное. Хуже, если его дочерью окажется еще одна змея, которую содержат в каком-нибудь самрийском зоопарке. После встречи с Магдой Регарди был готов поверить в какие угодно чудеса.

Как бы там ни было, но ночные разговоры с Нехебкаем помогали прогнать тоску и развеять одиночество. Его полную силу Арлинг не чувствовал, даже когда путешествовал по пустыням только в компании верблюда Камо. У него была халруджи Хамна, которая готова была сидеть с ним на бархане рядом круглые сутки, но Регарди ее прогонял. Не потому, что ему было неприятна компания етобара, но потому что Хамна была не Магдой. Арлинг дорожил своими непонятными отношениями с убийцей по имени Акация и боялся потерять последнего оставшегося у него друга. Друзья нужны человеку, чтобы оставаться человеком. Арлинг не мог дружить со змеем-призраком в своей голове, хоть тот и намекал, что они, мол, подружились. Аллен-смертник открыто говорил, что когда-нибудь выполнит клятву, данную мертвому богу Нехебкаю, и убьет Арлинга, но только после того, как Видящая перестанет любить слепого Регарди и сама ему, Аллену, об этом скажет. По мнению етобара, от этого шага Фадуны они находились недалеко. В честных словах Аллена Арлинга все устраивало, и они даже стали вместе тренироваться.

Сейфуллаха Регарди не трогал. Капитан каравана пытался от него скрыть что-то столь откровенно, что Арлингу было его жаль. Аджухам в компании бывшего халруджи буквально жарился на углях, и Регарди решил оставить кучеяра в покое. Может, Арлинг перепутал и то, что он принимал раньше за дружбу, было хорошим отношением господина к слуге и ничем более? Регарди ограничится тем, что проследит за безопасностью Сейфуллаха до Самрии, а там они, вероятно, расстанутся навсегда. Пусть змей в его голове и шептал, что строить планы Арлинг никогда не умел.

Магда то ли шалила и пыталась развлекаться, то ли сходила с ума все сильнее. Регарди согласился с Сейфуллахом, что лучше бы на Фадуну никто из караванщиков не смотрел, поэтому старался всячески ее прятать. Сам усаживал в паланкин на верблюда, провожая из шатра, а во время привалов не только следил, чтобы к палатке Магды никто не приближался, но и наружу ее не выпускал. Фадуна злилась, но после того как служанка принесла Видящей утреннюю кашу вперемешку с камнями – к счастью, Арлинг по обыкновению проверил завтрак Магды, Регарди стал ночевать у ее шатра. А так как спал он от силы три-четыре часа за ночь, то большую часть бодрствовал, а на смену брал к себе одного из учеников. Разборки с местными дамами Арлинг устраивать не стал, хотя собирался. Когда он в тот же день подошел к кухонному костру, откуда принесли «каменную» кашу, повара, служанки и скучающие женщины купцов едва ли не бегом бросились врассыпную. Женская половина каравана оказалась неверующей. Арлинга откровенно боялись, а Магду ненавидели, считая ее северной ведьмой. Сама же Фадуна делала все, чтобы укрепить их в этом мнении: часто завывала из шатра, чем-то гремела и напевала на непонятном языке, который не мог разобрать даже Регарди. Как бы там ни было, но после того случая Арлинг сам ухаживал за Магдой и больше оплошностей не допускал – готовил для нее тоже он. Хамна предложила свою помощь, но Регарди чувствовал, что искушать судьбу не стоит. В отличие от Аллена Хамна так и не прониклась легендой о Видящей, и, как и многие женщины в караване, считала ее ведьмой.

А еще Арлинг подозревал, что Магда не бросила своих привычек и продолжала подселяться в головы людей. То ли, действительно, развлекалась, то ли преследовала какие-то свои цели. Однажды рано утром к Регарди подошла одна из служанок с кувшином воды, но вместо того, чтобы оставить сосуд и уйти, вдруг выронила его, а сама упала на колени и, порывисто обняв ноги Арлинга, прошептала: «Я так скучаю по тебе, Арлинг Синие Глазки». Так его могла называть только Магда, да и то – та, что осталась в прошлом. Регарди замер в нерешительности, но девушка быстро пришла в себя, вскочила на ноги и бросилась бежать, крича, что северный колдун ее заворожил.

Неприятность заключалась в том, что сцену увидел Сейфуллах, который не упустил возможности сделать Арлингу выговор сразу по двум пунктам: за флирт со служанкой и за трату воды, запасы которой у них оставались невелики. До Самрии было еще дней пять пути, из Восточного Такыра они плавно перешли в Маленькую пустыню, где столкнулись с проблемой: пересох старый колодец, которым раньше пользовались караванщики. Маленькая пустыня обманывала своим названием и по трудности пути была сравнима с Карах-Антаром. Только по какой-то причине сюда не послали рабочих драганов рыть водоемы и обустраивать новые колодцы. Все они остались там, в Карах-Антаре, у подножья Гургарана.

Так как Арлинга наказать было нельзя, Сейфуллах оставил без воды нерадивую служанку. В тот день Регарди отправил к ней Хамну со своим запасом, но больше ту девушку не встречал. Хамна доложила, что она попросилась к погонщикам – подальше от Арлинга и его компании.

За тот случай Регарди собирался Магду если не отругать, то хотя бы объяснить, что она была не права и подставила служанку, но когда заставил себя зайти к ней в шатер – а каждый раз это получалось с трудом, потому что Фадуна гнала его с порога, то решил, что у него начались галлюцинации, о которых предупреждал Нехебкай. Магда уменьшилась до крошечных размеров, и он с трудом нашел ее в подушках. А когда в панике принялся ощупывать ткань, пытаясь ее отыскать, понял, что Фадуна, вполне нормальных размеров, стоит у него за плечом и смеется. В следующий раз было хуже. Когда Арлинг заглянул к ней, чтобы перенести на верблюда, то не смог зайти в палатку. Все место в ней занимала огромная ступня, а тело Магды, прорвав шатер, подпирало небеса. В другие дни она превращалась в змею, скорпиона, птицу и даже в цветок лилии, будто передав Регарди привет из прошлого.