Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8

К дому они подошли в середине ночи, до рассвета оставалось еще часа три. То ли Арлинг привык к холоду, то ли тело переходило в иную стадию выживания, но поднявшийся ветер беспокоил разве что мыслями о Сторме. Забравшись на ворота, Хамна разведывала обстановку недолго. Кое-что Арлинг и сам уже понял. Во дворе стоял груженый фургон, пара лошадей отдыхала в конюшне, ни собак, ни другого скота слышно не было, хотя дух навоза еще витал в воздухе. Люди собирались уезжать поутру.

С холма, где расположилось хозяйство, наверное, был виден город, который шумел в голове Арлинга отдаленным гулом костров на смотровых башнях, но Хамна решительно заявила, что оставшуюся часть ночи они проведут на чердаке дома, так как Арлинг еще час пути без отдыха не выдержит. Регарди задумался, где скрывалась правда – была ли настолько измотана наемница, что захотела найти удобный предлог в виде безрукого слепого, либо настолько плохо выглядел он сам. Убедив себя, что с Сейфуллахом все-таки оставались ученики имана, которые позаботятся о его безопасности, Арлинг согласился с Хамной. Альмас, которая безучастно сидела на траве, опрокинув голову на руки, стала веским доводом, что им всем нужна передышка.

Еще четверть часа они перебирались через частокол. Хамна нашла во дворе веревку, с помощью которой забрался Арлинг, а потом затащили Альмас. Лошади всхрапнули, но быстро успокоились. Пока Регарди с Альмас карабкались по лестнице, Хамна заглянула в дом и на чердак поднялась уже с котомкой, в которую покидала все, что, на ее взгляд, плохо лежало.

– Мужчина лет пятидесяти с женой, пара подростков, – доложила она. – Я забрала у них булку, кольцо колбасы и какие-то овощи, не знаю, как они у вас называются. Сейчас за водой схожу.

Арлинг положил руку на прохладный шершавый бок плода и усмехнулся.

– Это репа, ее лучше варить, но, думаю, мы и так ее съедим, хотя будет горько. Положи это там, где взяла хлеб и колбасу.

Он протянул одну из цепочек, снятых с Альмас.

– Ты не против? – повернул он голову к девушке, но Альмас лишь покачала головой. Она с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на еду.

– Сколько ты голодала? – спросил Арлинг шепотом, когда Хамна спустилась.

– Дня два, – у Альмас мелко стучали зубы, но явно не от холода. Чердак был завален сеном, посередине проходила еще теплая от вечерней топки труба печи. После лесной прогулки и купания в горной речке стог сена казался Арлингу пределом мечтаний. Он даже почувствовал, как запульсировала боль в обрубке, а значит, тело стало отогреваться.

– Тогда репу и колбасу не ешь, – посоветовал он. – Размочи хлеб в воде и глотай понемногу. Скоро будем в городе, найдем что-нибудь получше. И еще. Забери все это себе.

Он придвинул мешок с драгоценностями к ней, но Альмас сердито отпихнула его обратно. Возня получилась шумной, снизу закашляли, а потом заворочались. Хамна, которая в этот момент ползла по лестнице с кувшином в руках, замерла, но кряхтенье прекратилось, а потом снова послышалось размеренное дыхание.

– Я нашла у них кое-какие травы, – прошептала Хамна, ступая тем самым особым шагом, который так долго не давался Арлингу в школе имана. Бесшумно ходить по скрипучим доскам Регарди научился только в последние годы обучения.

– Дай посмотрю, – Хамна потянулась к его обрубку, но Регарди и так знал, что там все плохо. Рубашка пропиталась кровью.

– Надо зашивать снова, – втянула она воздух сквозь зубы.

– Позже, в городе, – мотнул головой Арлинг и потянулся к мешочку с травами, которые «позаимствовала» Хамна у хозяев. Он уже и так чувствовал, что «тех самых трав» в нем не было. О ясном корне можно было только мечтать. Сушеный лист крапивы, череды, корней лопуха и одуванчика – лекарственные запасы хозяев были весьма скудны, кроме того, на все это требовалось время, которого у них не было.

Хамна накладывала Арлингу на обрубок новую повязку, когда люди внизу снова проснулись.

– Мне страшно, Карл, – прошептал женский голос. – А вдруг твой друг ошибся, и нас продадут в рабство? Это совсем другой народ, вдруг мы не приживемся?

– Вик не обещал, что все будет прекрасно, – не сразу ответил мужчина, тоже проснувшись. – Но мы выживем. Растор сейчас отстраивают заново, рабочие руки там нужны. Но главное – никакой воинской повинности, да и деньги платят хорошие. Арваксы тоже люди, язык у них легкий, похож на наш, освоимся.

– А может, лучше к нашим, в Баракат, куда все бегут? Ты же охотник, не строитель.

– Войну мы проиграем, Сола, – мрачно произнес Ландерс. – После того как сместили канцлера Регарди, в стране бардак, император бредит от старости, земли раздают агодийским графьям, повинностей и сборов ввели столько, что разве что еще дышим забесплатно. А в их сказку про конец света только глупец вроде моего брата поверит. А сколько народу в южную колонию увезли? И ради чего? Разве не очевидно, что император потерял разум? Превратить пустыню в пахотную землю? Тьфу, даже слушать противно.

– Тише! – зашикала на него жена. – Мы люди маленькие, нам о делах великих рассуждать не положено. Да я с тобой когда спорила? Раз решили бежать к арваксам, значит, к ним и едем. Я уже двух сыновей потеряла.

– Михаль с Людвигом сами свой путь выбрали, – вздохнул хозяин. – Мы их от армии спрятали, а они к Черному Генриху ушли людьми торговать. Лучше бы их арваксы убили.

– Что ты такое говоришь? – возмутилась Сола. – Мальчики наши одумаются и вернутся. Вот что тревожно. А мы уже на север уйдем. Как они нас найдут?

– Пусть лучше не ищут, – фыркнул Карл. – Я их собственными руками придушу после того, что видел. Я работорговцев не растил.

– Ну знаешь, все мы иногда оступаемся. Мне эта Альмас нравилась, хоть и южанка. Ты сам сказал, что видел ее связанную в лесу у святого дерева. Мимо же прошел? Я тебя не осуждаю, никто бы с Жертвенной связываться не стал, но и ты наших сыновей не хай.

– Жаль мне Альмас, но гнева Тысячерукой я боюсь больше, – помолчав, ответил Карл.

– Ты бы гнева Амирона побоялся, – упрекнула его Сола. – Брата своего ненавидишь, а сам, как он, говоришь. Как мы сможем у арваксов прижиться, когда они женщин таким пыткам подвергают? Как представлю, что она там сейчас умирает, так все внутри переворачивается.

– Страшно, – согласился с женой Карл. – Уйдем на север, фронт далеко оттуда. Осядем, начнем новую жизнь. Арваксы верят совсем в других богов, но Вик писал, что переселенцев там никто не принуждает. Даже своя церковь Амирона у них есть. Тысячерукую они только на войне вспоминают. Всегда жертву из местных приносят, когда город брать собираются. Вольный обречен. Где наши солдаты? Все силы у Бараката стягивают. Новый канцлер без хребта оказался, а император и вовсе с ума сошел. Что до Альмас, мы ведь ее толком не знали. Говорили Тимуру, не женись ты на этой южанке. Добром их любовь не кончилась. Сейчас думаю, что это из-за нее его дом подожгли. Очень уж она странная была.

– Ох, пусть она помрет поскорее, – вздохнула Сола. – С Тимуром своим встретится. А вдруг мы ошибку делаем? Вдруг наши победят? Говорят, есть наследник. Мол, император его специально в южных землях прятал, чтобы недруги раньше времени не убили.

– Император, канцлер и весь Совет Лордов продались Агоде. И никакой наследник уже ничего не исправит. Даже если они каким-то чудом и победят арваксов, то нам от этого легче не станет. Хочешь, чтобы наших последних детей в Сикелию отправили пустыню цветами засаживать? Император совсем разум потерял, мы от него еще и не такой бред услышим. Страной управляет кто угодно, только не Гедеон. Спи давай. До рассвета еще пара часов, а дорога предстоит долгая.