Сам себе Тарантина (сборник)

– Он просил передать, что если вы простите меня, то он сможет… не знаю что именно сможет. Но ему так будет легче.

Зачем я вообще сюда попёрся? Вряд ли она простит меня. Только теряю время.

– Мэм, мне нечего больше сказать. Простите меня, если сможете. Ради Луиса. Мне действительно очень жаль.

Я стал потихоньку пятиться к выходу.

– Эй, парень, ты куда? – услышал за спиной знакомый голос. Это был Луис.

Не знаю, видит ли его колдунья, если нет, то моя беседа с призраком выглядела бы со стороны довольно странно. Поэтому я сделал вид, что ничего не услышал. Даже не оглянулся.

А он уже шептал мне на ухо:

– Микки, ты же знаешь, зачем я попросил тебя приехать сюда.

– Мэм, он здесь. Я слышу его.

– Я знаю, – сказала мать Луиса.

– Вы тоже его слышите?

– Нет. Я знаю. Темно.

И погас свет. То есть, лампа горела, но свет от неё ничего не освещал, и комната погрузилась во тьму. Странное ощущение, я видел всё, различал предметы, мебель, стоящую передо мной женщину. Но всё это словно было не на яву, а в моей фантазии. Лишь глаза колдуньи остались настоящими. Желтоватые белки с красными прожилками – это всё, что осталось в мире. Зрачки её сужались и превратились в маленькие точки, отчего глаза стали, как у варёной рыбы, или как у полуразложившегося покойника – гнойные мутные пузыри.

– Что вам нужно? Луис, ты же говорил…, – мой голос дрожал от охватившего меня страха.

– Что я говорил?

– Ты говорил, что мёртвые не лгут.

– Говорил. Мёртвые не лгут, они не договаривают. А ещё мёртвые не танцуют, не влюбляются, не заводят семей, не рожают детей, не трахаются и не пьют пиво. Мёртвые ничего не делают, они только гниют в деревянных ящиках, закопанных на такой глубине, чтобы случайно не смогли выбраться наружу. Они просто лежат и смотрят в упор на доски, обшитые чёрным атласом, пока черви не поселятся в их глазницах. И ещё мёртвые не мстят. Но тебе не повезло, я ещё не совсем мёртвый. Ты не поймёшь, не будем терять время. Так что я тебе солгал на вполне законных основаниях.

– Ты говорил, что простил, что там лучше.

Луис рассмеялся. Я не видел его, только слышал голос за спиной. Мне хотелось обернуться и посмотреть на него, но мой взгляд намертво приковала его мамаша.

– Микки, давай ближе к делу. Прощу я тебя или нет, это другой вопрос. Сейчас важно другое. То, из-за чего ты здесь. Отдай маме ключи, и проваливай. Ты сделал свою работу. Моей маме эти деньги нужнее, чем тебе. Ты всё равно не жилец.

– Ключи? Ах ты, говнюк! – успел выкрикнуть я, и моё сознание затуманилось. Меня закружило, как после дозы. Только видения были ужасными. То есть, я ничего не видел. Страх захватил каждую клетку моего тела. Из темноты показалась женская рука ладонью вверх. Я должен был отдать ключи. И чем быстрее, тем лучше, и поблагодарить за то, что их взяли. Не мог поступить иначе. Я стал шарить в карманах. Вот они, два небольших кусочка метала, ценой в миллион. Но я уже не думал о деньгах, не думал ни о чём. Просто делал то, что должен был сделать.

– Сто двенадцать и сто тринадцать. Аэропорт. Спасибо вам.

Сзади довольно захохотали, и чары стали спадать, я снова очутился в комнате и свет вернулся. А женщина передо мной была обычной негритянкой в ситцевом платье. И в её ладони лежали мои ключи.

– Уходи, – сказал Луис. Он всё ещё был здесь. – По-хорошему. Ты постарался для того, чтобы моя мать тебя простила. Теперь решение за ней. Она подумает. Проваливай, приятель.

Я не попрощавшись, выскочил из квартиры, промахнулся на одну ступеньку и, если бы не успел ухватиться за перила, свернул бы шею, слетев с лестницы. Страх, паника, отчаяние, злость, беспомощность. Ноги стали ватными и руки дрожали, будто я три смены без перекура работал с отбойным молотком. Меня искупали в толчке, я чуть не утонул, нахлебался говна, и теперь весь в дерьме – вот как я себя чувствовал. Что уж делать вид, что всё в порядке.

Я сел в машину, не видя перед собой ничего, кроме жутких глаз без зрачков.

– Что случилось? – спросила Мэгги.

Голос звучал издалека, потому что в ушах стучал пульс, заглушая всё вокруг.

– Поехали, – пробормотал я.

– Мик, что с тобой?

– Поехали! Быстрее!

Я не заметил, как мы вырвались из города, вообще ничего не замечал и смутно понимал, где нахожусь. Перед глазами всё ещё стояла негритянка с гнилыми бельмами, в ушах звучал голос Луиса. Запах трав, тёрпкий и липкий, преследовал меня. И во рту привкус химии, проглоченной всухую, не запивая. Я сожрал пригоршню пилюль, но стало только хуже. Пот тёк ниагарским водопадом, и желудок корчился в спазмах.

Мэг поняла, что ничего не сможет добиться от меня и молчала, слушая тошнотворное кантри.

– Остановись, – сказал я.

– Что?

– Остановись, говорю.

Машина съехала на обочину. Я только сейчас заметил, что мы ехали по лесной дороге. Чёрные силуэты деревьев по обе стороны дороги тянули к нам когтистые лапы. Луна бледным размытым пятном пыталась пробиться сквозь тучи. Осенний ветер швырял опадающие листья, и они кружились в свете фар, как стая летучих мышей.

Мы сидели и пялились в окно.

– Мик. Мик!

Я растеряно посмотрел на Мэг. Я что-то хотел. Что-то важное! Зачем я попросил остановить машину?

– Микки, что случилось?

– Ничего. Я просто хотел…

– Мик, что с тобой? Может, пора рассказать? Ты пугаешь меня.

– Нечего рассказывать.

Что я мог её поведать? Что обосрался от вида негритоски, пусть не красивой, но не настолько же. Что покойник шептал мне на ухо всякую херню. Что я отдал им ключи. Если она узнает про ключи, то просто вырвет мне глаза. И поедет обратно, чтобы разобраться с ведьмой. И заставит меня идти с ней. Но я не пойду. Ни за что на свете. Такого страха я не испытывал никогда. Ещё раз, и сердце не выдержит и лопнет от передозы адреналина. Или мозг сломается раз и навсегда.

– Мне нужно уколоться, – вспомнил я.

– Только не сейчас.

– Нет, именно сейчас. Или я не доеду.

– Чёртов наркоман!

– Это три минуты. Если ты мне поможешь.

– И не подумаю.

– Тогда пять.

Ночью при ветре и свете фар дрожащими руками приготовить раствор. Да раз плюнуть. Походная складывающаяся ложка с закопчённым дном всегда при мне. Зажигалка и немного воды.

Ширнулся я на заднем сидении, с первого раза попав в вену.Спустя несколько минут я уже наслаждался поездкой. Мэг была милой девчонкой, лес – волшебным и безопасным, потеря миллиона совершенно не огорчала, а всё, что произошло за последние дни, казалось весёлым приключением. Нет лучшего решения проблем, чем героин. Затем накатила усталость, я провалился в феерическую дрёму.

La musica della mafia – «Nun c\'e pirdunu»

Нет ничего хуже, когда ломают кайф.

Я очнулся от удара в челюсть. Меня отбросило, и я ударился головой о какую-то железку. Затем кто-то схватил меня за ногу и потащил из машины. Ничего не понимая, я схватился за водительское сидение, но это не помогло и меня выволокли наружу. В живот врезался ботинок, потом ещё раз, и ещё. От боли я скрутился калачиком и получил ещё удар по рукам. Меня стошнило.

– Вот, урод, он весь заблевался, – раздался голос сверху. – Вставай, мудило.

Я даже после полученных ударов никак не мог прийти в себя. Где я, когда я, зачем я, кто меня бьёт и чей это голос?

– Поднимайся, – повторил голос.

Я попытался встать на колени. Живот горел огнём, не давая разогнуться. Вокруг была темнота, не считая какого-то света сбоку. Фары, понял я. Ночь. Лес. Я ехал с Мэгги в машине. Память возвращалась. Пара остроносых туфлей перед глазами.

– Да ты ему, наверное, всю требуху отбил, – сказал второй голос. – Пусть лежит.

У меня получилось стать на колени, упёршись лбом в землю.

– Мик! Ты же Мик? Мы тебя уже обыскались.

Чья-то рука схватила мои волосы и потянула, закидывая голову назад.

Я промолчал, только сплюнул остатки рвоты и закашлялся.

– Мик, где наши деньги?

Меня пнули в бок, и я снова упал. Но теперь мог видеть тех, кто со мной говорил. Двое незнакомых парней и третий – Назарио Ганчи. Этого парня я знал. Мы росли в одном квартале. Мы с итальяшками особо не конфликтовали, но и не дружили. Они всегда держались сами по себе. Он никогда не был на первом плане в их компании, как говорят, в пятом ряду восьмой слева. Но потом как-то попал в бригаду Ковалли. Приоделся, купил себе крутую тачку. Перевёз семью в лучший район.

– Это он, – сказал Назарио. – Точно он. Я его знаю. Микки, как дела, старик?

– Хреново.

– Да уж. Давай, попробуй встать. Не лежи на холодной земле.

– Что вам нужно?

– Микки, ещё один тупой вопрос, и я отрежу тебе ухо. Ты же прекрасно знаешь, что нам нужны деньги.

Я снова попытался подняться. Боль была уже не такая острая, я мог хотя бы нормально набрать воздуха в лёгкие.

– Давай, давай, вставай.

Они терпеливо ждали, когда я поднимусь на ноги. Я прислонился к машине, чтобы снова не упасть.

Мы по-прежнему находились в лесу. Только небо было немного светлее, должно быть, начинало светать. «Бьюик» стоял на обочине, его фары освещали задницу чёрного «Ренж Ровера». Я осмотрелся в поиске Мэг, но нигде её не увидел. Парни Ковалли с довольными ухмылками рассматривали меня. Ну, что ж, наверное, они сделали свою работу. Один в нетерпении потирал ладонью кулак. Есть такие парни: если бы ему дали волю, он бы просто забил меня до смерти, забыв о том, что у меня нужно ещё и что-то узнать. К чёрту миллион, если можно так весело развлечься.