Самая невзрачная жена

Нала же решила погулять по дворцу. Чтобы перейти в другую часть, пришлось подняться на четвёртый этаж. Стража поклонилась, распахнув двери крытого перехода с витым парапетом, а тёплый ветер приветственно взметнул локоны. Придерживая юбку, она пошла широким коридором с белыми полами и крышей. Сбоку его скрывала поросль вьющихся растений с крупными пурпурными цветами. Центр его венчала круглая беседка с деревянными скамеечками, усеянными подушечками. Нала присела, положив руку на парапет.

Тихо. Только безмятежно напевает неугомонный ветер. Пальцы гладят прохладный камень с маленькими серыми точками, задевают прохладные листы, а цветы едва не касаются её лица бархатными лепестками. С этой стороны виднелась столица: сотни, даже тысячи разноцветных крыш, убегавших к каменной стене, едва видной на горизонте. Вблизи, если постараться, можно было разглядеть ехавшие кареты и даже шедших людей!

Унтар, ты даже не можешь представить такой красоты... Милый Унтар, судьба развела вас навсегда, подарив воспоминания. Только сердце щемило при звуках родного имени - слёз Нала не допускала. Не дав себе совсем загрустить, она спешно покинула беседку, пройдя в другой корпус дворца.

Нала прошла помпезные залы, посмотрела с ужасом оружейную, где сверкали лезвиями и драгоценностями алебарды, мечи, копья, топоры, кинжалы и многие, многие неизвестные виды оружия. Гораздо дольше девушка изучала зал искусств, где среди полотен самых выдающихся живописцев находились музыкальные инструменты, скульптуры, скрывались в витринах драгоценности. Устав, она вошла в первую же комнату - большую и светлую. Нала обмахивалась веером, прогоняя духоту дня, отзывавшуюся болью в висках. Однако вызванные слуги пришли не одни: вместе с ними вошёл незнакомец, который на балу разговаривал с послом Кейсарской империи. Нала не знала ни его имени, ни должности - кейсарец и кейсарец, пусть и его сложению мог позавидовать любой солдат, а льдистым глазам - дознаватель.

– Позволите ли, сиятельная, отдохнуть здесь же? Дворец Его Величества так огромен, что, боюсь, умру от усталости, пока отыщу свободную комнату!
– он склонился к её руке, вымучивая любезность.

– Если у вас действительно нет выбора, то оставайтесь. И не стесняйтесь угощаться, - Нала показала на принесённый слугами столик, на котором каким-то чудом оказалось два стеклянных кубка и три графина лимонада.

– Благодарю за вашу щедрость!
– кейсарец присел на диван, сбоку. Они не смотрели друг другу в лицо, но тайком могли изучать профили. Так, мужчина тут же щедро плеснул себе лимонада и отпил, поправив шейный платок, словно душивший его.
– Я слышал, вы впервые в столице. Наверное, это обстоятельство нас роднит?

Он повернул лицо к Нале, и она наигранно улыбнулась, вскинув брови:

– Неужели вы здесь впервые?
– Нала взмахнула веером, прикрыв лицо.

Посол тут же вскочил, рассыпавшись в театральных поклонах: они давались ему через силу.

– Прошу прощения, я совершенно забыл, что на бале нас не представили! Посол Кейсарской империи, граф Окшетт ар Рейнал, - Нала привычно протянула руку, и он склонился к ней.

А граф из древнего рода! В Кейсарии древнее и почётнее приставки 'ар' была только императорская 'нэа'.

– Как вам обитатели дворца?

– Обыкновенные люди, - улыбнулась Нала, наливая себе лимонада

– Наверное, вы уже нашли общий язык с светлой Дейлатой? Ведь и она, и вы - герцогских кровей, и вы обе стали принцессами Тарьяра, - он резким движением схватил виноградину, но не съел, а катал зеленую каплю между пальцами, как будто привлекая внимание к застарелым мозолям от меча.

– Только светлая Дейлата принцесса от рождения, я же - поневоле.

– И вы совсем не ревнуете её к мужу?

– Вы забываетесь!
– холодно отрезала девушка, сжав губы.

– О?
– виноградина на миг застыла между большим и указательным пальцем и продолжила бег.

– Приношу свои извинения, сиятельная. В Кейсарской империи, как вы должно быть знаете, вопросы этикета не столь строги, - он повернулся к Нале, подавшись вперёд.
– У меня дома этот вопрос посчитался бы лишь немного вольным. Бестактностью было бы, - выдохнул он, наклонившись ещё ближе к Нале: она стукнула веером по ладони, но мужчина не отодвинулся. Наоборот, сиявшие глаза завораживали, как и мягкий голос, а красота не позволяла презрительно отвернуться, манила, звала любоваться, - если бы я предложил вам в отместку изменять мужу, например... со мной, - он коснулся пальцев Налы, и отчего-то не было сил вырвать руку.

Льдистые глаза словно согрелись. Во рту пересохло, а мысли суетно заметались в голове. Такой очаровательный мужчина! Прекрасный, мужественный... За такого и головы не жалко!

Виски сдавила боль, лицо напротив становилось всё ближе и ближе, и сверкнула мысль о противоестественности происходящего. "Ортен!" - в последний момент дрогнули губы в едва различимом шёпоте.

Взметнулись вверх две чёрные тени, перевернулся стол, загремели осколки посуды. Посол зло щурился, его закрывала огромная, чёрная тень, и тьма её была плотнее той, из которой состоял Ортен.

– Вот даже как, - граф расслабленно стоял за своей тенью.
– Нападёте, сиятельная? Это будет презабавный скандал!

Нала молчала. В голову словно тряпья напихали, она отяжелела, и реальность ускользала от девушки.

– Госпожа, уйдём, - прошелестел Ортен.

***

Сургуч капал на конверт, и вот на нём появилась красная печать в виде короны, увитой вьюном. Взмах рук, и письмо оказалось у поверенного, который с поклоном бесшумно исчез. Ролден закинул ногу на ногу, вцепившись в подлокотники кресла. Отец возвышался над столом, хоть смотрелся уже тенью былого величия - он побледнел и как будто выцвел, в отличие от насыщенно-бордового интерьера кабинета с помпезной позолотой.

– Не старайся, меня взглядом не испепелить, - отмахнулся король, протирая печать бархатной тряпицей и убирая её в ящик стола.

– И ты даже мне не расскажешь о своих гениальных планах? Зачем тебе лишать титула этого барончика с окраины?

– Какая разница, Ролден?
– от тяжкого вздоха ссутулились плечи.
– Может быть, я хотел сделать так, чтобы твоя жена не сбежала к нему? Не пойдёт же она жить в нищете!
– и король поджал губы: верный знак, что больше ничего не скажет!

– Когда она узнает, меня ждут скандал и ненависть!
– смирился с неизвестностью принц.

– Семейная жизнь без них невозможна.

– Зачем ты меня на ней женил?
– глухо, в который раз спросил принц.

– Так ли важна причина?
– забормотал король, и Ролден приготовился к очередной смене темы, как это бывало раньше. Однако он слабо улыбнулся и сказал: - Перед смертью хочется искупить старые грехи, Ролден, а предначальные дали мне этот шанс. Посмотри внимательнее: может, счастье всё-таки ближе, чем кажется?

– Всё равно с обиженной женщиной мне жить, а не тебе, - проворчал принц, ничего не поняв из слов отца.

Он только сейчас осознал, как отвратительно вычурна люстра в кабинете отца: позолоченная, с массой завитушек и крылатых фигурок, на которых ютились крохотные огоньки.

– Отец, что ты думаешь о предстоящем приёме в честь кейсарцев? Подписывать ли нам договор о поставке пшеницы? А заключать ли торговый союз с Вольными Землями против султаната?
– вошедший Карнед присел на край стола, боком и к отцу, и к брату.