Самая плохая адептка

— Есть одно средство, "Заплатка" называется, — адепт Лежак громко хрюкнул, но Вилка продолжила: — Специальный алхимический состав восстанавливает прорехи на тонкой ткани. Должно подойти.

— А для костяного каркаса можно взять сгибающиеся шарнирные протезы, у меня отец такие делает для лечебниц на заказ… — подсказал Воганька.

— Отлично! Все, как я и предполагал, — чему-то обрадовался декан Матеуш и потер ладони. — С понедельника создадим рабочую группу, адепт Змиевский — главный, адепты Комарек, Яцек, Войта и Воганька готовят свои компоненты. Мы с магистрами будем курировать работу. Если все получится, как задумали, операцию назначим на конец недели.

Мы охнули. Настоящая рабочая группа! Операция! А ведь мы еще первокурсники. Змиевский счастливо улыбнулся и потрепал за холку разволновавшегося Грифа, успокаивая:

— Не бойся! Все сделаем в лучшем виде. И ты будешь летать!

Гиппогриф огласил помещение громки горловым криком, а адепт Лежак смотрел на нас завистью. Ну а кто ему виноват? Он весь разговор безучастно стоял рядом или насмехался, да и вообще зоосад не посещает, Крылатик полностью на мне!

Перед тем, как покинуть академию и отправиться в Будеж, я подсела к Матюше и рассказала, что мне нужно вести дневник наблюдений за ней, а она мне в этом совершенно не помогает. Я конечно понимаю, что горгульи — плохо изученный вид.

Но не могу же я из-за этого вылететь из академии? Пусть знает, что я об стенку бьюсь, чтобы наладить с ней контакт. А она от меня к этой самой стенке отворачивается.

Положила рядом кулек с печеньем. Горгулья, как и в прошлый раз, не глядя на меня, накрыла его лапой и придвинула к себе.

— Матюшенька, — я достала из сумки шампунь с хвойными шишками и показала зверю, — надо бы помыться.

— Ууу, — протяжно застонала горгулья, втянула носом воздух и недовольно фыркнула.

Шишки ей явно не понравились.

— Тогда намекни, что тебе нравится? — вздохнула я, убирая флакончик в сумку. — Как мне аттестацию проходить? Я должна тебя мыть, кормить, выгуливать…

Матюша тяжело вздохнула и подперла передней лапой щеку, отвернувшись к

окну.

— А может погуляем? Солнышко светит, птички поют, жучки ползают, — решила зайти с другой стороны. — Вкусные-е-е!

— Пф-ф, — фыркнула горгулья.

— Ладно, — не сдавалась я. — Цветочки растут, семена всякие, корешки…

Взгляд зверя стал заинтересованным, Матюша довольно замычала:

— М-м-м…

Значит, пестики-тычинки ей нравится. Я осторожно погладила горгулью. Шкура оказалась бархатистой с тоненьким подшерстком.

— Ты очень красивая, — неуверенно проговорила я, глядя на толстые бочка, на которые налип песок.

— Ыыы, — довольно прогудела Матюша и, кажется, улыбнулась.

Или оскалилась? Заметив крупные зубы, я решила больше не испытывать судьбу. Вон пасть какая, примет меня еще за лакомство.

— Пожалуй, пойду, — попятилась к выходу. — Не скучай.

Вместо прощанья Матюша довольно захрустела печеньем.

Что ж, на выходных обязательно почитаю Бестиарий, изучу рецепт печенья, а пока… пока я сломя голову бежала на поезд, который отправлялся в Будеж.

Очередная учебная неделя закончилась и мне пора домой, к тетушке Лижбет.

Тетя пребывала в прекрасном расположении духа и… просила ее не беспокоить. Это и понятно, из гостиной раздавались музыка и мужской смех. Опять женихов привела! Но я не против: так устала, что как только голова коснулась подушки, тут же уснула. А проснулась… к обеду.

Тетушка ждала меня в столовой в отличном настроении, с обновленным цветом волос и… в новом наряде, не иначе как папенька деньги прислал.

И точно, она показала мне письмо из Альмерии.

— Валюшка, Адам пишет, что очень доволен твоим поведением. Это я тебя в прошлом письме расхвалила! А что поделать? Запросила дополнительное финансирование на твое обучение. Но теперь даже не знаю, хорошо ли это…

— Очень хорошо! — успокоила я. — В знаниях — сила! А за магическим домоводством — будущее!

— Так оно. Только отец переживает, как ты справляешься с нагрузками, и решил… ох… — тетя всхлипнула, а я замерла: неужели отец прикажет отменить занятия?

Увы, меня ждало худшее.

— Адам решил лично проверить, как мы тут поживаем. Хочет приехать.

— Когда? — прошептала я от волнения и рухнула на стул.

— Планирует в следующем месяце. Так что у нас есть время подготовиться…

— Или отговорить, — подсказала я.

— Понимаю тебя, детка, — вздохнула тетушка. — Мне тоже не нравится эта затея. Да и я не в том состоянии, чтобы принимать гостей! Давление подскочило, сердце пошаливает, — и тетя приложила руку к правой груди, — одно радует: собирается приехать лишь на денек.

Не успела я перевести дыхание, как тетя Лижбет огорошила:

— Денек здесь, а денек у твоей сестрицы Элиски побудет.

— Не-е-ет! — прохрипела я раненой птицей.

— Вот за Элиску я как раз спокойна, а за тебя переживаю, — тетушка тут же налила себе «живительной» укрепляющей настойки, вероятно, чтобы избавиться от переживаний. — Ничего, Валюшка, прорвемся! Накормим Адама обедом и под фанфары… в том смысле, что быстренько посадим на поезд. Пусть едет к Элиске в пансионат отдыхать.

— В пансион, — подсказала я, а внутри все упало.

Вот что родителю дома не сидится? Сам же нас сдал! А теперь с проверками по всему королевству будет мотаться. Кошмар! В самом прямом смысле!

— Чего-то ты в лице переменилась, — охнула тетушка, а сама покосилась на часы. — Знаешь, что Валюшка — тебе срочно нужно на свежий воздух. Иди-ка, прогуляйся… часиков до десяти.

— А как же обед? — возмутилась я и посмотрела на заставленный яствами стол, накрытый на три персоны.

Меня что, опять выпихивают из дома?

Тетя полезла в комод, что-то бормоча, а потом протянула мне купюру.

— Вот, в кафе сходи, развейся, что тебе со старушкой сидеть! И не переживай ты так! Может, еще отговорим твоего папеньку!

Я покинула дом и понеслась на почтамт — дать телеграмму Валежке.

Подробности сообщу ей письмом, но главное придумать, как убедить отца остаться в столице. Ибо как поменяться с Валежкой представляла смутно.

В расстроенных чувствах зашла в кофейню. Ничто не может лучше поднять настроения, чем шоколадный пудинг и корзиночка с заварным кремом!