Самая старшая
Шрифт:
– Нет. Сказала же – дома.
– строго сказала, как отрезала я и добавила мягче, - А завтра мы с тобой и девочками кое-что другое будем делать.
– Что?
– Хочу к Новому году «заячьи ушки» сделать.
Бельё, наконец, закончилось и я поднялась, подхватывая таз.
– Заячьи ушки? – непонимающе переспросила Таня, двигаясь следом за мной со вторым тазом.
– Хворост. – пояснила я.
– Хворост?! – изумилась сестра.
– Ну, лакомство такое. Как бы печенье, похожее на заячьи ушки. Нужно четыре порции: в приют, мастеру, что лоскуты даёт, самим полакомиться и
– Откуда ты знаешь, как эти уши зайцев делать?
– Мама рассказала, - соврала.
– А почему мне или Дашке не рассказала?
– снова прозвучали ревнивые нотки в голосе сестры.
– Думаю, просто не успела. Мне она в разговоре по случаю, к слову, поведала, как их делать, а я запомнила.
– А как же мы их будем делать? Вдруг продукты испортим? Дашкина мегера заругает.
– Продукты наши. Мне их хозяева лавочки, что напротив нашего двора, подарили. Кстати, им бы тоже… Ладно! Им «ушки» сделаем, когда новоселье справим.
– Жалко, если испортим…
– Не испортим, - улыбнулась я. – Давай вешать. Верёвки протри.
Глава 12
Вечером, накануне праздника, когда свёкры легли спать, Дарья отпросилась у Афанасия и мы, встав вокруг длинного стола, начали месить тесто. Я так часто делала этот хворост, что рецепт помнила наизусть. Все ингредиенты поставила в центр стола заранее: муку в раскрытом мешочке, молоко в кувшине и пустую чашку рядом, соль в плошке и масло в тряпице, уже чуть подтаявшее.
– Девочки повторяйте за мной и запоминайте, - скомандовала я.
Сёстры стояли серьёзные, головы повязаны платками, как и у меня, глаза чуть напуганные, словно, собрались творить что-то несусветное.
Из Дарьиной комнаты вышел Афанасий.
– Не могу уснуть без Дашутки. Можно я тут посижу? – спросил он, почёсывая живот и зевая.
И, не дожидаясь ответа, мужчина устроился в торце стола, с интересом посматривая на нас.
– Тогда уж не сиди без дела. Помоги. – и поставила перед ним ступку. – Нужно кусок сахара в пыль перетереть. – положила сахар рядом и пустую мисочку для будущей сахарной пудры поставила.
Триста граммов муки, я, на глаз, себе в сито положила и в миску просеяла. Девочки по очереди повторили за мной, сито было одно.
– Теперь немного посолите, - сказала я и наши четыре руки встретились в плошке с солью. Я почувствовала, что пальцы Лизы немного дрожат.
– Помешайте муку с солью и сделайте ямку. Афанасий, мельче! Лиза, смелее!
Дарьин муж только хмыкнул на мой командный тон. Было заметно, что он смешит его. Хорошо, что не сердит.
Дальше нужно добавить в муку сорок граммов размягчённого масла и сто пятьдесят миллилитров молока. Я прекрасно помнила сколько это на глаз и показала девочкам.
- Положите в муку, вот столько, масла и налейте, смотрите внимательно, вот столько молока, - про внимательность я зря напомнила. Меня ещё никогда ученики так глазами не ели. – Мешаем.
Афанасий перетирал в ступке сахар, не сводя с нас глаз.
– Откуда твоя мама такое знала? Я понимаю, оладьи там, шаньги, пышки. Это многие хорошие хозяйки умеют. Некоторые баранки и бублики крутят. Все калачи и хлеб пекут. На праздник, как
мать сегодня, готовят пироги и пирожки с разными начинками. Мама, вот, назавтра пирог с капустой сделала и мясные пирожки напекла. А вот это что? Откуда?– Мамочку уже не спросишь… - грустно ответила я.
– Мы такое никогда не ели, - шепнула Лиза.
Все вопросительно поглядывали на меня. Лгать было неприятно, но не правду же говорить!
– Мама только рассказывала, что это очень просто и вкусно, а ещё – хрустит, – словно бы, оправдывалась я.
Я закончила работу за пять минут и накрыла своё тесто деревянной миской - выстраиваться.
Когда, наконец, с вымешиванием справились все сёстры, моё тесто достаточно отдохнуло и его уже можно было начинать раскатывать.
– Накройте мисками. Пусть тесто так полежит. Оно должно немного выстояться. Умницы! У вас всё очень хорошо получается! Теперь посмотрите, что я дальше делаю.
Самое смешное, что и Афанасий, который закончил делать пудру, встал и подошёл к нам поближе. Он вытягивал шею, заглядывая через головы сестёр.
– Делю лепёшку на четыре части. Три пусть остаются накрытыми, под миской, чтобы не подсохли. А одну часть раскатываю тонко-тонко.
– я стрательно работала огромной скалкой.
Четыре пары глаз внимательно следили за каждым моим движением.
– Афанасий включи нагреватель, поставь на плиту маленький чугунок и налей туда масло на четыре пальца, - показала ладонь с вытянутыми пальцами ребром.
– Многовато…- фыркнул мужчина, покачал головой, но выполнил задание.
Я нарезала тесто вытянутыми ромбиками. Девочки внимательно смотрели.
– Нужно, чтобы уголки были острыми. Это важно.
Взяла деревянную палочку и сунула её в чугунок.
– Видите пузырьки? Это значит - масло нагрелось, можно опускать туда наши ушки. Осторожненько, острым уголком вперёд. Видите, утонуло. Это правильно. Много сразу класть не нужно, три-четыре штучки хватит.
– Ой! Всплыло!
– Вспухло!
– Смотри! Оно перевернулось! Само!
Мы жарили ушки и выкладывали их на моё блюдо, пересыпая пудрой.
На крики сестёр:
– Всплыло!
– Надулось!
– Перевернулось!
Из спальни выбежали сонные свёкры. Некоторое время они тоже с живым интересом наблюдали за процессом.
За моей спиной послышался подозрительный звонкий хруст. На честном лице Афанасия предательски белела сахарная пудра.
Не в состоянии отойти от плиты, потому, что «ушки» подрумянивались очень быстро, я заканчивала жарить свою порцию теста и, одновременно, следила за тем, как Даша раскатывает и режет на ромбы свою.
– Афанассс… - возмущённо начала я, но не договорила.
Вместо того, чтобы внимательно смотреть, что делает Даша и учиться, Лиза и Таня, недолго думая, по примеру Афанасия, шустро схватили с блюда по одной штучке и тоже захрустели ушками.
– Лиза! Таня! – перебила я сама себя.
– Мммм-нямммм… хрусь-хрусь-хрусь!
– только и получила в ответ от обеих.
Вдруг, и свекровь решительно подошла к столу, где стоял Афанасий с блюдом и, через мгновение, захрустела моим хворостом. Восторженная Лиза побежала и протянула одну штучку свёкру.