Самая темная мука

– Я знаю, что ты делаешь, - прохрипела Катарина. Что он делал?
– Прекрати.

Баден продолжил гладить ее волосы.

– Я знаю, каково это прощаться с теми, кого любишь. Знаешь, нас было больше. Больше бессмертных воинов, охранявших Зевса. До открытия ларца, мы потеряли восьмерых братьев и сестер во время битв, и у меня все еще шрамы в душе после этих потерь.
– Он вздохнул.
– Когда я умер, и в мой разум не вторгались мысли демона впервые за тысячи лет, то понял, что полностью отрезан от тех, кто все еще жив. И возненавидел каждую секунду.

А если бы он оставил ее с Алеком, что бы она сказала? Что тогда? Алек, скорее всего, убил бы собак в любом случае, поскольку хотел лишь одного: контролировать ее жизнь.

Тем не менее, Катарина откатилась от Бадена, чтобы покончить с разрывающим сердце разговором.

Он не стал удерживать.

– Хочешь узнать кое-что странное? Я воевал с Пандорой в течение четырех тысяч лет, и все же именно из-за нее я остался в своем уме. Я в долгу перед ней, однако, сделаю все необходимое, чтобы одержать верх над ней в нашей игре. Должен. Только победив, можно избавиться от этих наручей.
– Он резко и горько рассмеялся.
– У меня никогда не было больше причин сдаться, но я никогда не хотел жить настолько сильно.

Ее грудь сжалась. От боли за себя и за него.

– Делиться проще, чем я ожидал, - заметил Баден.

Любопытство взяло верх.

– Ты никогда этого не делал?

– А зачем? Я воин. Нести этот груз моя работа. Моя привилегия.

– Не согласна. Чем больше ты копишь, тем сложнее сражаться. Ты слишком увяз в этом.

Он нахмурился.

– Почему ты делишься этим со мной?
– Чтобы помочь ей излечиться, как он сказал, но есть еще причина.
– Тебя же не волнует мое мнение, помнишь?

– Меня... волнует. Я ошибался, теперь же поступаю верно.

Какой милый... и загадочный... ответ от мужчины, которому она не доверяла, но не могла заставить себя оттолкнуть его.

Затем Баден ушел. Вместо того чтобы бродить по крепости для успокоения бури в голове, она прибралась в его комнате. И той же ночью, когда на нее навалилась усталость, задремала, наслаждаясь первым спокойным отдыхом после встречи с Алеком.

Катарина проснулась, когда открылась дверь в спальню, и скрипнули петли. Несгибаемый Баден встал перед ней, держа поднос с завтраком в руках.

– Ты должна поесть, - сказал он, ставя еду перед ней.

Голоду не удалось затмить внезапную вспышку ярости.

– Тебе нужно перестать мне приказывать.

– Я живу дольше. И знаю, что для тебя лучше. Кроме того, ты хрупкая. Тебе нужна моя помощь.

Ее злость только усилилась.

– Я хрупкая... я слабая. И признаю это.
– "Я ничто без своих собак".
– А ты высокомерный мудак.

– Ты это говорила мне раньше.

– Ну, стоит напомнить еще раз.

Раздался стук, и его глаза заблестели от облегчения. Не понравилась тема разговора? Он пошел к двери, чтобы поговорить с незваным гостем, а Катарина стащила кусочек авокадо.

Когда Баден вернулся, то держал большого черно-белого пса. У собаки были блохи и множество шрамов, словно когда-то он участвовал в боях.

Она узнала его. Это одна из дворняг, стоящих у входа в часовню.

– Знаю, этот парень не сможет заменить других, - начал Баден, - но ему явно нужен защитник. Он появился на нашем пороге.

Что! Нет. Точно нет. Она и так уже многое потеряла и не могла потерять еще больше.

– Отвези его в ближайший приют. Они проверят, есть ли у него микрочип. Если нет, то оставят у себя, чтобы найти ему хозяев.

Зашевелившись, собака зарычала на Бадена, который переминался с ноги на ноги, пытаясь удержать захват. Действие только разозлило пса, и он огрызнулся и зарычал, оскалив такие острые зубы, каких она еще никогда не видела.

– Катарина...

– Нет.

"Слишком чувствительна недавняя рана, чтобы предлагать кому-то помощь".

Вздохнув, Баден унес собаку.

Она поставила поднос на пол, больше не испытывая голод, и накрылась одеялом с головой.

Когда Баден вернулся, то устроился рядом и положил руку, затянутую в перчатку, на нее. Довольно странно, что она провалилась в очередной мирный сон...

Только проснулась от толчка, когда он бормотал:

– Убить. Убить!

Она напряглась. Он хочет убить ее? Катарина выбралась. Его окутывал искусственный свет. Глаза были закрыты, а лицо побледнело и натянулось. Баден разговаривал во сне?

– Шшш. Тебе не нужно никого убивать, - мягко прошептала она.

– Враги... слишком много врагов.
– В его голосе была хрипотца, которую она не слышала раньше.
– Им нельзя позволить жить.

– Кто смеет угрожать тебе?

Он ответил, словно услышал и даже понял ее, несмотря на нынешнее состояние.

– Все.

– Почему?

Катарина провела пальцами по его нахмуренному лбу, и он откликнулся на ласку. Затем она вспомнила когда-то отданный им приказ... "Не прикасайся ко мне. Никогда"... и отпрянула.

Баден нахмурился и отшвырнул одеяло.

– Я не вернусь в тюрьму снова. Никогда.

Как долго его держали взаперти?

Этот мужчина длительное время жил в каком-то замкнутом пространстве. Учитывая жестокость его мира, Баден должно быть боролся с выпавшими на его долю испытаниями.

– Шшш, - повторила Катарина.
– Никто не собирается тебя запирать. Я не позволю.

– Можно доверять только себе.

Поскольку он хорошо отреагировал на ее пение в прошлом, она стала напевать. Постепенно Баден расслабился, лежа на подушках.

"Такой красивый", - подумала она. "И выглядит практически... невинно". Как одна из побитых собак, которую она спасла. Когда-то его заставляли сражаться ради выживания, а он отчаянно нуждался в безопасном доме, жаждал ласки... наконец, в безопасности и может надеяться на лучшее.

В сказке Баден мог играть как принца, так и дракона. Прямо сейчас Катарина исполняет роль принцессы, в очередной раз, попавшей в беду. Ну, все может измениться. Сегодня они поменяются ролями. Она станет драконом или принцем, а он - принцессой. Утром Катарина даже сможет поцелуем пробудить его ото сна.

Поцеловать его? Тпру! Слишком далеко зашло!

Но его идеальные губы уже привлекли ее внимание, а восхитительное тепло распространилось в животе.

"Игнорируй это!" Решив использовать свою энергию, чтобы защитить его... мужчину, который кормил и утешал ее... Катарина не спала всю оставшуюся ночь, на всякий случай. Но никто не пытался проникнуть в комнату, никто даже не постучал в дверь.