Самая темная мука

* * *

– Вспоминай. Давай же! Вспоминай.

Камео, хранительница Несчастья, дернула себя за волосы, врезала кулаками по вискам и, когда это не помогло, ударилась головой об стену. Но, чтобы она не делала, ее разум оставался чистым.

Разочарование поглотило остатки имеющегося у нее контроля. С момента, когда ею овладел демон, она теряла память, если ступала на дорогу, которая ведет к счастью. Несколько недель назад древний артефакт отправил ее в другую реальность. Несомненно. Она не могла ничего об этом вспомнить, значит, Камео встретила кого-то или что-то, что могло изменить ее жизнь к лучшему.

Парни говорили, что она бормотала имя после возвращения домой. Лазарь.

"Лазарь. Лазарь. Лазарь".

Воспоминания так и не всплыли, только появилась безумная тяга к шоколаду...

Эти две вещи связаны?

И, конечно, ответ ускользал от нее.

Скрипнув зубами, она подняла огромную вазу со столика и бросила глупую вещь через всю спальню. Стекло разлетелось вдребезги, а осколки усеяли пол. Камео хотела хотя бы раз ощутить счастье и насладиться им. Но нееет. Это не доступно даже в ее воображении.

Должен быть другой способ вспомнить Лазаря. Кем бы он ни был. Была ли она на пути к своему счастью?

Дверь в ее спальню распахнулась, петли разлетелись на кусочки, как и ваза до этого. Мэддокс ворвался внутрь, готовый к сражению с кинжалом в руке. Его фиолетовые глаза осмотрели каждую стену в комнате за секунду, и Камео знала, что воин успел отметить небольшие повреждения.

– Я в порядке, - сказала она, и он поежился. Все всегда съеживались.

И Лазарь?

"Не думай о нем".

Больше ничего не сказав, она взмахом руки попыталась прогнать Мэддокса.

Он не уходил.

– Ты не выглядишь в порядке.

Она приподняла бровь, как бы говоря: "Я Несчастье, балда, как еще я должна выглядеть".

Он пожал плечами, задевая ими кончики своих темных волос.

– Так мне некого убить за то, что расстроил тебя?

Камео покачала головой.

– Отлично.
– Он стал выходить из комнаты, но остановился в разломанном дверном проеме.
– Наверное, тебе следует кого-нибудь позвать для починки этого.

"Маленький засранец". Смех вскипел... и умер мучительной смертью в ее горле.

Нельзя смеяться. Если хотя бы смешок вырвется, она пострадает.

Вау. Вот это жизнь. И даже лучше, именно так она проведет оставшуюся вечность.

Давным-давно она удивлялась, почему Баден позволил себя убить. А Камео всегда подозревала, что он именно позволил этому случиться. Баден был слишком сильным бойцом по сравнению с теми, кто прокрался к нему. Так почему? Даже учитывая свое несчастное существование, она никогда даже не рассматривала бы такую судьбу.

До этого момента.

Женщина Бадена была настолько подавлена, что бродила по крепости словно призрак. И Камео чувствовала себя частично ответственной за это, словно ее демон заразил девушку. Возможно ли такое? А что на счет Джилли и Уильяма? Джилли больна, а Уильям безутешен. Ее вина?

Возможно.

"Мир станет лучше без меня".

С тяжелым сердцем она присела на край кровати. Ей хотелось рыдать, но от слез никакого толку. Они только подкормят ее демона, сделают сильнее.

Найти ларец и освободиться, наконец, от этого исчадия ада, на первый взгляд было лучшим вариантом. Но поиск ларца никогда не был более невозможен чем сейчас, все найденные зацепки ни к чему не привели.

Что она могла сделать?

Ей нужно подумать... принять решения на свет собственного будущего. Единственное, что Камео знала? Она не могла пойти по этому пути.

Глава 10

"Только одно из правил верно: я никогда не преследую, я возвращаю на место.

Беру свои слова назад".

– Гален, хранитель Зависти и Ложной Надежды

Бадену... Нужен... Секс.

Он должен быть жесткий и быстрый. Что самое важное, произойти немедленно. От этого зависит судьба крепости, как Уильям и предсказывал. Разрушение кипел в его голове, стуча по черепу.

Каждая минута... поправка... каждая секунда в присутствии Катарины становилась для него особым видом ада. Вчера он вымыл ее и, хотя испытывал мучительную боль, сделал все возможное, чтобы это скрыть. Каждая точка соприкосновения производила такой эффект, словно просыпали соль на рану, удовольствие держать ее в руках не сравнится практически ни с чем.

Ее соски напряглись в его ладонях, когда Баден намыливал тело Катарины, и ему пришлось бороться с желанием потереться об ее спину. И затем, когда Катарина ходила по спальне, демонстрируя свои длинные ноги, он хотел взять ее на руки и бросить на кровать, раздеть и погрузиться как можно глубже в ее лоно.

Его телу нужно успокоиться.

Баден начал размышлять. Катарина возможно и не относилась к его типу, возможно и была слабой, но временной любовнице не обязательно быть сильной. И она принадлежала другому. Ну и что? Катарина принадлежала Александру только номинально. Пока что. Вряд ли это проблема. Она может принадлежать и Бадену. Недолго.

А если он потеряет контроль над зверем и сделает ей больно? Или даже хуже?

Он не хотел причинять ей вред. Баден действительно заботился о ее благополучии. Когда он поделился с ней кусочками своей жизни, пытаясь вытащить из депрессии, то создал неожиданную связь. Связь, которую не смог разорвать. Хоть и пытался!

Разрушение тоже ее хотел, и это только часть проблемы. Зверь теперь подозрительно к ней относился, не зная, что делать.

Баден пересек коридор, направляясь к спальне Страйдера.

– Пандора сегодня появлялась?
– спросил он. Баден был один, но Торин контролировал коридоры с помощью камер и микрофонов.

– Еще нет, - ответил воин, его голос раздался из динамиков.

Хотя Пандора переместилась в подземелье, по крайне мере, один раз, пытаясь поймать Александра, ей удалось избежать установленных Баденом ловушек.

Не имеет значения. Она была импульсивной и нетерпеливой и скоро совершит ошибку.

Она должна совершить ошибку.

Ранее на неделе, когда Баден отказался расчленять подростка, Гадес перепоручил задание Пандоре. Она выполнила это без колебаний, заработав дополнительное очко, и вырвалась вперед. Только позже Баден узнал, что этот подросток на самом деле был старой ведьмой, скрытой магией. Люцифер платил премию ведьме за каждого человека, которая та переманит на темную сторону.