Самый лучший комсомолец. Том седьмой
Шрифт:
— Машина нуждается в доработке!
И мы с Никулиным и реквизитом ушли за кулисы.
— Спасибо за «крещение», Юрий Владимирович, — поблагодарил я.
— Молодец, не подкачал, — похвалил он меня. — Велик нам оставишь? Смешной.
— С радостью!
Дни с Вилочкой летят незаметно — это аксиома. Погружение в работу ускоряет процесс кратно — это тоже аксиома. А работы у меня теперь ух! Спасибо дедушке, конец января и февраль, посвященные проблемам «родного края», миновали как один день, и, выглянув в окно в первых числах марта, я с удивлением обнаружил падающие с сосулек капли.
— Весна! — с восторгом заявил я Виталине.
— Проснулся! — рассмеялась она.
Пластинку с «Юноной и Авосем» записали в кратчайшие сроки. Актерский
Товарищ Вознесенский с головой окунулся в новый жанр, время от времени присылая мне «демки», которые мы обсуждали по телефону. Прилетал и лично, на пару дней, записали адаптированный им под нынешние реалии совместный трек «Культуре посвящаю», изначально принадлежащий группе «Ю. Г.» [. Где-то к апрелю поэт накопит текстов на альбом и приедет записываться сюда. Позвонившая на днях баба Катя была очень довольна:
— Хорошо, что ты над Андреем шефство взял — он, конечно, для поэта прямо образцово-показательно приличный, но некоторые стихи у него «с душком».
Ну а главным событием февраля, конечно, стал запуск модного дома «Наташа», совмещенный с жутко пафосным мероприятием в виде показа мод. По телевизору показывали — мама ничем не выдавала своей «швейной» сущности и выглядела так, словно каждый день общается с селебами и журналюгами. Отчасти этому помогала взявшая на себя труд переводчика Амаана, отчасти — Вилочкины уроки по поведению на светских раутах. Ну а на фоне пару раз мелькнул Леннон, который признался, что в моде ни шиша не разбирается, но мамина одежда понравилась ему больше остальных. Неудивительно — часть ее показывала на себе та самая Амаана. Ну а кубинка из первого состава «Бони Эм» стала настоящей звездой мероприятия, появившись на целой куче обложек профильных журналов. За деньги появилась! После «недели журналистов», когда наш магазинчик открылся, его опустошили в первый же день. На второй день — я же предусмотрительно потребовал набить полные склады — опустошили снова. И на третий. И на четвертый. На данный момент ажиотаж немножко стих, но приезжающие в Монте-Карло богачи ежедневно закупаются обновками. Доходы с мехов и брюликов забирает государство, со шмоток в полном размере — я. На данный момент, при вложениях примерно в полтора миллиона долларов, получилось «наварить» восемьсот тысяч, чему мама очень рада — она до последнего боялась, что ее продукция будет никому не нужна. А верить в Сережу надо!
С долларом, кстати, получилось здорово — еще перед негритянскими бунтами «фонд» и парочка нелегалов (потому что если так сделают все, будет подозрительно) конвертировали доллар в японские йены, избежав тем самым проблем с падением грязной зеленой бумажки — линчевание президента на курсе валюты сказалось ОЧЕНЬ плохо. СССР в валютных запасах долларов держал не очень много, отдавая предпочтение европейским деньгам, так что потерял что-то в районе статистической погрешности. Через неделю после линчевания часть йен обернулась обратно в доллары, который с наведением порядка снова растет. К концу года «скину», там «отвязывание» впереди маячит. Фунты тоже выгодно прокрутили, скинув запасы в день отъезда Леннона и закупившись на пике падения — на вторую неделю забастовок.
На «Хьюго» я, очевидно, не поехал — награды за «Каролину», «Нейроманта» и «Имя Розы» получала светящаяся от гордости за такого хорошего меня Екатерина Алексеевна. По этому поводу пришлось дать пресс-конференцию, где я повторил свой девиз: «На территорию стран-членов блока „НАТО“ — ни ногой». Сигнал сугубо потешный — ну какой выход из «НАТЫ» ради приезда Ткачева? — но в качестве отмазки очень хорош: с таким количеством покушений никто меня не осудит.
«Война на истощение» между Египтом и Израилем в этой реальности не закончилась: евреи, обвинив арабов в провокациях, попытались интенсифицировать
боевые действия, потеряли семь «Фантомов» и кусок Синайского полуострова, на котором арабы создали плацдарм для будущих операций по возвращению исторических — без всякого сарказма, им еще фараоны древние правили — территорий. Я немного от этого напрягаюсь — если арабы выиграют, никакого нефтяного эмбарго не видать. «Обезглавленные», подвергнутые рукотворному кризису американцы любимому восточному форпосту в меру сил помогают, перебрасывая из Вьетнама технику и боеприпасы, тем самым обрекая южных вьетнамцев на еще более скорый проигрыш коммунистам. Ну а как иначе — такова империалистическая сущность капитала: попользовал и выбросил.Полезный орган под названием ООН призывает к переговорам, трясет документами о важности создания Палестины, но что толку? Пока наблюдаем за ситуацией и тайком крестимся за нефтяное эмбарго — иначе я папе Толе пирожное проспорю, а это недопустимо!
В кооперативном музыкальном магазине было людно, и это не из-за меня: просто на всю Москву всего два таких: в Сокольниках и на Юго-Западе. Еще по одному — в Ленинграде, Красноярске и Владивостоке. Товарищи милиционеры к ним даже не приближаются, а сотрудники КГБ присматривают 24/7, но при этом никого не задерживают — смысла нет, сюда ходит либо номенклатурная «золотая молодежь», либо дети кооператоров. Сами кооператоры, впрочем, тоже ходят — среди них много молодежи, они на подъем легче.
Суть проста — структуры Фонда покупают пластинки за рубежом и переправляют сюда, с целью конвертации валюты в старые добрые рубли. Народу прямо нравится — в то время как «с рук» условный альбом «Битлов» можно купить за сотню — и это если повезет! — у нас он стоит стабильные тридцать рублей, как и все остальные англосаксонские «диски». Пластинки представителей Соцблока идут по пятнадцать, испанские, итальянские и прочие условно-нейтрально-европейские — по двадцать два пятьдесят. Присутствуют и японские — по двадцать семь, но спрос есть только на джаз и то не от молодой ЦА, а от «тридцать+» любителей джаза. Работаем даже на заказ, но придется доплатить «пятерик», три из которых уходят в премию дипломату-«бегунку», который будет искать потребные пластинки. Потешно, но нередко заказывают экспортные пластинки «Цветов», «Ласкового мая», «Boney M» и «АББЫ» — и это при том, что англоязычный их репертуар штампуют и в СССР. Да даже обложка не отличается! Странный народ все-таки эти карго-культисты.
После раздачи автографов и совместных фоток — некоторые Советское неформалы приходят сюда чисто пофотаться, так что оборудование нашлось — я подошел к прилавку и запросил у одетого в джинсы, футболку с гербом СССР и джинсовку патлатого черноволосого продавца (Иван Николаевич Жмилёв, отчислен из МГИМО за разврат, устроен продавцом по просьбе товарища Громыко — отец этого молодого человека его личный друг):
— Привезли Black Sabbath?
— Привезли! — кивнул он и полез под прилавок. — За день все тридцать дисков разобрали, но я тебе отложил, как просил.
— Ништяк, — одобрил я исполнительность Вани.
Он выложил пластинку на прилавок.
— Сам-то слушал? — спросил я.
— Херня какая-то, — поморщился он. — Типа как у тебя в некоторых песнях запилы, но не так прикольно.
— Заценим, — пожал плечами я, сунул диск под мышку, отсчитал тридцать рублей, и мы с Виталиной вышли на улицу.
Весна в столице — это когда под ногами серенькая каша, сосульки грозятся рухнуть на голову с крыш, небо хмурится, а лицо обдувает неуютный, холодный ветер.
— Не готов народ к хард-року, — поделился я выводами с Виталиной. — Но ценность вот этого для жанра, — похлопал пальцами по конверту с пластинкой. — Рано или поздно поймут, и альбом станет культовым. У нас есть «Битлы», «Ролинги», «Цветы», но никто из них не играет реально жесткую музыку — я специально ее Стасу не даю, потому что мир объективно не готов. Мы возьмем все, что можно от статус-кво, а потом я запущу новый коллектив, потяжелее. Потом еще тяжелее и так раз в пятилетку. Но это я отвлекся. Так вот — у нас есть все эти мелодичные, танцевальноориентированные коллективы, и тут приходят чуваки и говорят: все это — соевая хрень.