Санта на замену: Тур извинений

— Окей, — говорит он, наклоняясь ближе. От него пахнет хвойным лесом и мятными конфетами. — Если обойти слева…

— Там Рудольф загораживает проход. Никак, — перебиваю я. — Зато я могу пролезть через вырезанное окошко.

Он качает головой:

— Нет, тебя заметят. Но, если немного подвинуть Рудольфа…

Он указывает на небольшой просвет в конструкции домика.

— Ого, там есть вход! — восклицаю я.

— Вот это я понимаю.

Моё лицо пылает, как и ладони, а внутри всё нервно подрагивает.

— Ну, ладно, — произношу я. — Тогда пошли.

— Вперёд.

Он поднимается на ноги и протягивает мне руку, но я её не беру. Это только заставляет его улыбнуться шире.

Мы пробираемся вокруг круглой зоны с рождественскими декорациями. Он ступает на цыпочках, как Гринч, и я не могу сдержать смех. Только тут же осекаюсь, понимая, что выдаю себя.

— Окей, подождём, пока сменится очередь детей, — говорит он.

Я киваю, присаживаясь рядом с ним у картонной фигуры Рудольфа.

— И что ты написала в своём письме? — спрашивает он.

— Ну, — я достаю мятую бумажку из кармана. — Моя сестра говорит, что Санта уволил Рудольфа. Я пишу, чтобы он этого не делал.

— А Рудольф не может просто найти другую работу?

— Олень с красным носом? Конечно, нет, — закатываю я глаза. — Не смешно.

— И что ты ему сказала?

Я разворачиваю письмо, откашливаюсь и начинаю читать:

— «Дорогой Санта…»

— Неплохое начало, — вставляет он.

Я прищуриваюсь:

— «Дорогой Санта, Рудольф хотел только одного в жизни…»

— Боже, он что, умирает?

Я опускаю лист и бросаю раздражённый взгляд:

— Это его последний год! Ты бы хотел, чтобы его лишили полётов в его последний год?

— Я и не знал, что у Рудольфа последний год, — с серьёзным видом отвечает он.

— Эм, вообще-то у всех последний год!

Он вскидывает голову и заливается смехом — это так естественно, красиво, как будто счастье само льётся из него.

— Прости?!

— Моя сестра говорит, что в следующем году конец света.

— Твоя сестра, похоже, много чего говорит.

Я прищуриваюсь ещё сильнее:

— Это же так очевидно. Продукты закончатся, всё пропадёт. Телевизор не смотришь?

Он пожимает плечами:

— Не особо.

— Мы смотрим «Выжившего», — говорю я. — Ты что, не смотришь «Выжившего»?

— Что такое «Выживший»? — его лицо остаётся абсолютно бесстрастным, но я подозреваю, что он издевается. Энн делает точно такое же выражение, когда ведёт себя, как настоящая вредина.

Я хмурюсь.

— Тебя бы точно прогнали с острова.

— Ну, наверное, — говорит он, а его кривая улыбка снова поднимается вверх, открывая одну ямочку.

Злиться становится труднее, и я ненавижу его за это.

Он снова смеётся, а потом указывает на мой лист.

— Погоди, а это что?

Я опускаю взгляд на свои рисунки в письме. О, нет, это что, непонятно?

— Полозья санок, — бормочу я.

— Ты нарисовала и их для него?

— Ну, если письмо попадёт в руки эльфов. Они ведь читать не умеют, знаешь.

— Тоже твоя сестра сказала?

— Да.

Он медленно кивает:

— Понятно. Значит, иллюстрируешь.

— Ну, да, — фыркаю я.

Он усмехается, и теперь я точно знаю — он меня дразнит.

— Ладно, — говорю, складывая письмо и запихивая его обратно в конверт. — Давай уже закончим с этим.

— Эй, ну извини! Да нет, круто получилось!

— Да что там!

— Так ты ничего для себя не просишь? — спрашивает он, чуть склонив голову.

Я поднимаю на него взгляд и с возмущением вскидываю бровь.

— Конечно, попросила! Я трижды обвела фиолетового Фёрби в каталоге на мамином столе. Она знает и регулярно разговаривает с Сантой, так что я уверена, что и он в курсе, что я в курсе, что получу этого Фёрби.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут мы оба замечаем изменения в обстановке. Один ребёнок сходит с колен Санты, рыдая, а стоящий рядом эльф отводит его к ограждению.

Больше никаких телохранителей.

— Сейчас! — говорит Ник. — Я останусь на страже!

Он отодвигает фигурку Рудольфа в сторону, освобождая мне проход. Там темнее, чем я ожидала, но я не могу позволить этому меня остановить.

Надо быть смелой.

Я пробираюсь через груды чего-то, похожего на шнуры и картонные коробки, и замечаю маленький луч света, пробивающийся через отверстие у трона Санты. Подползая ближе, я оказываюсь прямо рядом с его карманом.

Вот она, моя цель.

Я протягиваю руку и осторожно приближаю письмо к складкам его красного пиджака. Если бы только…

— Эй, девочка! — раздаётся голос.

О, нет.

Я поднимаю взгляд. Это та блондинка-эльф. Салли.

— Как ты сюда попала? — её глаза горят яростью. О, нет, она всё расскажет маме!

— Я её поймал, — говорит эльф. Но это не просто какой-то эльф — это мой эльф в красных кедах и с рыжими волосами. — Не волнуйся, Сал, я с ней разберусь.

Мой эльф, который должен был стоять на страже, теперь бежит ко мне.

— Ты же говорил…

— Ш-ш-ш, давай-давай! — шепчет он.

Я вытаскиваю из пальто письмо, быстро запихиваю его в карман Санты и отползаю. Сам Санта дёргается от шума и кричащей Салли, но выглядит скорее уставшим, чем заинтересованным в том, что я только что провернула.

Отлично.

Мы выбегаем, а я чуть не падаю на скользком плиточном полу, пока Ник смеётся рядом.

— Ты сделала это! — говорит он.

— А ты стоял не на месте! — фыркаю я, чувствуя, как лицо заливается краской.

Он всё ещё смеётся, схватившись за живот:

— Я был на месте, но ты чуть не выдала себя! Что мне оставалось делать?

— Ты такой вредный!

— Ой, да брось. Прости.

Он выглядит так, будто пытается перестать смеяться, но у него не выходит.

— Нет, ты всё испортил.