Саня Дырочкин — человек общественный
Шрифт:
Моё положение оказалось сложнее.
— А как быть, если у меня нет бабушки?
Севка почесал затылок.
— Дырочкин — сирота по бабушке, — объявил он.
— Предлагаю выделить Дырочкину по полбабушки с человека! — пошутил Мишка Фешин.
Все расхохотались.
— Нет, не надо, — закричал Севка, — готов спорить, что одной моей бабушки хватит нам на двоих. Живём мы рядом. Я звоню. Дырочкин приходит. И мы ей помогаем.
И правда, Севкина бабушка мне вполне подходила.
— Так как же считать? — не унимался Фешин. — По полбабушки на
Я решил и эту запутанную задачу.
— Правильнее так: одна бабушка на два человека. А делить, умножать, вычитать и складывать бабушек мы не будем.
С Юрием Петровичем встретиться никак не удавалось. Сколько мы с Байкиным ни приходили к нему домой, а застать не могли. Даже подумывали поискать на стройке, но не решались. Боялись отвлечь от дела занятого человека.
— Пора его найти, Дырочкин, — вздыхал Севка. — Доверие звёздочки к нам снижается.
Решили оставить Юрию Петровичу записку. Так, мол, и так. Не один раз заходили. Хотелось бы повидаться. И подписи.
Дома приготовили текст и воткнули в замочную скважину двери Юрия Петровича. Здесь-то он не заметить не сможет.
На следующий день после уроков сразу побежали к нему и — радость! — из той же, для ключа, дырки торчала уже другая бумажка зелёного цвета: его ответ!
— «Александр и Всеволод! — торжественно читал Севка. — Не сердитесь! Я был очень занят. Жду звёздочку — всех! — в вагончике на стройке в субботу в шестнадцать часов. Ю. П.»
На оборотной стороне обнаружили приписку: «Обязательно сообщите родителям!!»
— Сообщить нужно, — согласился я. — Но, думаю, ни у кого родители возражать против такой работы не станут.
— Кто же будет возражать, — поддержал Байкин, продолжая рассматривать приписку.
И вдруг спросил:
— Ю. П. — это пароль? Юные пионеры?
Я рассмеялся:
— Ну даёшь, Севка! Ю. П. — это же подпись, Юрий Петрович.
Севка хлопнул себя по лбу.
— Склероз! — признался он.
На первой же перемене мы стали сообщать ребятам главную новость. Отзывали по одному в сторонку и шёпотом предупреждали, что сегодня в шестнадцать быть у ворот стройки. Всё это, конечно, по большому секрету от Люськи.
На второй перемене вся звёздочка с таинственными лицами расхаживала по коридору, отворачивалась от Удаловой. И когда Люська что-то пыталась узнать, мы перемигивались и подавали друг другу тайные знаки.
— Подумаешь, воображалы! — начала нервничать Люська. — Чихать я хотела на ваши секреты! Мои секретики поважнее!
— Посмотрим, — не удержался Байкин, — как ещё запоёшь, когда узнаешь?! Будешь сама к нам проситься — не примем!
— Я проситься?! — рассмеялась Люська. — И не надейся! Нужны вы мне, как рыбке зонтик!
И она показала нам фигу.
— Да переводи, переводи своих старушек! — дразнил её Севка. — Переводить людей, которые сами ходят, — глупее дела не нашла.
И всё же любопытство оказалось сильнее Люськи. Она старалась
подслушать наши переговоры. Тайна и наши лица ей не давали покоя.Севка счастливо улыбался. Да разве один Севка?! Сияли все, каждому не терпелось начать настоящее дело!
Собрались без двадцати четыре, боялись опоздать. Девчонки нарядились, словно на праздник. У Бойцовой из-под пальто торчал край голубого платья. У Майки виднелся белоснежный передник. Мишка и Севка притопали в наглаженных брюках. Впрочем, и у меня ничего не нашлось дома, кроме обычного школьного костюма.
— Вы что, на концерт собрались? В театр?! Разрядились! — налетел я.
— Но у меня ничего нет для стройки, — виновато объяснила Татка. — У папы, правда, есть тулуп для рыбалки, но тулуп больше меня вдвое.
— Интересно, что же нам предстоит делать? — гадал Фешин. — Жаль, что никто не захватил строительного инструмента.
Федя буркнул:
— Не волнуйся, лопаты на стройке найдутся.
Он стоял в чёрном свитере и стареньких брюках — было видно, что этот человек пришёл трудиться.
Севка стал оправдываться:
— Я дома искал лопаты, но у дедушки из инструментов только есть арифмометры и счётные линейки, ещё маленький компьютер. А вот с лопатами у нас плохо.
Мишка перебил Севку:
— Ну неужели мы будем только выносить мусор?! Я был бы рад что-нибудь всё же построить.
— Что здесь строить? — спокойно сказал Поликарпов. — Всё построено, и неплохо. Всё здесь нормально.
Мишка не сдавался.
— А почему бы не прибавить парочку труб на крыше? — Он критически осмотрел дом.
— Не трубы это, а воздуховоды, — объяснил Федя. — И воздуховодов ставится ровно столько, сколько для этого дома нужно.
Серьёзный человек этот Поликарпов. Всё знал о строительстве.
А Севка сделал вид, что не слышал объяснений Феди.
— Вот было бы отлично поработать на крыше! Виден весь город! Может, и Муринский ручей с крыши виден?! Считаю, на крыше — самая полезнейшая работа!
— А я бы не только на крыше согласился, — размечтался и Фешин. — Мне очень нравится дом красить…
Он говорил так, будто бы всю жизнь дома красил:
— Сидишь в деревянной люльке и машешь кистью.
— Почему бы не повисеть в люльке, — соглашался Байкин. — Повисеть можно.
Мы вошли в ворота. Перед нами возник строительный вагончик, а за ним — дом. Огромный, серого кирпича, он, словно богатырь, заслонял собой набережную, спуски к реке, кромку берега.
Тишина поражала. Как-то забылось, что сегодня суббота. У деревянных ступенек в вагончик мы остановились. Я взбежал на крыльцо, постучался.
Ребята ждали.
Дверь распахнулась, и на пороге возник наш Юрий Петрович, улыбающийся, в рабочих брюках и в куртке, в руке он сжимал рукавицы.