Сапуниха

Поселения, как и люди, тоже умирают. И у тех, и у других - у каждого - своя судьба...

"Когда же меня Господь приберёт?
– думала, глядя на сереющее небо.
– Неведомо. Сколько кому напечатано - столько и жить". Вспомнила недавний сон, где папа строит новую хату. Поднимает стропилы, говорит сверху:

– Гляди, Стеша, какой курень отгрохал. Хорош?
– И смеётся. Молодой, красивый, с лихо закрученными усами...

Нет давно папы, мамы, нет их дома... И она уж старая, престарая. Пережила по годам и маманю, и папаню...

Снова окунулась в прошлое.

Вернувшись из Калача, Валя вскоре вышла замуж за красавца Ивана, ушла с ним к свёкру со свекровью в Остров.

Она же осталась в Качалине, работая в колхозе. Бригадиром теперь был Прокофий Харлампьевич Беленьков, худощавый, вёрткий казачок, приговаривающий нараспев "верна-а" чуть ли не каждый раз в конце предложения. Не любил сидеть без дела, помогал подчинённым во всём. Не чурался и базы подмазывать, подсобляя бабонькам, успевал отбрыкиваться от шуточек с подначками.

Однажды вместе с постоянной напарницей Беленьковой Мотей поехали на быках зимой в Суровикино сдавать хлеб и на обратном пути заблудились. Пурга разыгралась - свету белого не видать. Сошли с саней дорогу искать. Не нашли. Быков потеряли.

– Ну, всё, Мотя, пропадём, замёрзнем посреди степи.

– Не, не замёрзнем. Будем идти - выживем.

Плутали, плутали, вышли в Поповку. Добрые хуторяне отогрели, накормили, напоили, спать уложили.

Утром позвонили в Качалин, сообщили о происшествии. Приехал Харлампьевич. Привёз молока с хлебом.

– Ешьте, девчатки, ешьте да вспоминайте, где скотину потеряли.

– Да кто же знает где...

– Ничё, ничё - найдём, верна-а?

Пошли искать, а мороз стоит - ажнык деревья трещат. Снегу намело - по пояс. Прокофий сам по заносам карачился и спутниц заставлял двигаться:

– Ходите, ходите, а то замёрзнете.

Какой там замёрзнете - жарко стало, а быков всё нет. Бригадир, стоя на дне балки, задрал ухо у шапки, стал прислушиваться. Постояв немного, сдёрнул ружьё, выстрелив вверх. Суетливые, вездесущие сороки умолкли на мгновение, а потом опять застрекотали невдалеке.

– Ну вот и пропажа нашлась, - улыбнулся и побрёл за поворот балки. Там впрямь стояли животные, зацепившиеся верёвкой за пень, мутно глядели на барахтающихся в снегу людей.

– Я ж сказал, что найдём,- затараторил Беленьков.- А вы: "Кто ж их знает..." Сороки знают. Верна-а?

"Верно, верно", - согласилась, вспоминая тот случай...

В марте 57-го вышла замуж Варятка за чубатого выгадника* и плясуна Ивана Вифлянцева. Нарекла и поклала им на свадьбу телушку - премию, что дали за добросовестный труд. Нехай живут, множатся...

К тому времени Валя разошлась с мужем, пришла жить к ней вместе с голубоглазым малышом. Мальчонка был красивый, как кукла (а разве есть некрасивые свои дети и внуки?). Да вот беда - болезный. С раннего детства суставы мучили, кровушка из носа текла. Напестались с ним: то лист капустный к больному месту прикладывали, то молоко кислое, компрессы ставили, к бабкам-знахаркам возили. Никакого проку. А ему полегчает - скакать начинает.

– Да нельзя же, сынушка!

Внучонок в ответ смеётся, опять озорничает. А ещё любил сказки слушать. Просит, бывало, рассказать про медведя. Песенку пели вместе:

Скрыпи, скрыпи, дервяная нога,

Скрыпи, скрыпи, неподмазанная.

Вся скотинка спит,

Все людишки спят,

Одна бабушка не спит -

Мою шёрстку прядёт,

Мою мяску жуёт...

Нравилась ему эта сказка. Любил и рисовать. Чуть отлегнёт - сразу за карандаши.

Так и вырос. По городам всяким ездил: то лечился, то учился. Где внучок - туда и она приезжала, сумки с едой да гостинцами возила. Побывала, благодаря нему, даже в Москве! В галерею Третьяковскую пошла - вот где красотища-то! Довелось увидеть те картины, о которых в своё время говорили и спорили Илюша с Ванюшей.

В Виннице была. Пирогова забальзамированного видала. Лежит, как живёхонький. Говорят, во время войны немцы приходили глядеть, честь отдавали хирургу великому.

А в Одессу как поехала? В поезде сидит, дремлет... вдруг вспомнила: адрес не взяла... Объяснила таксисту, где и на кого внук учится. Приехали в училище. Спросила у вахтёра:

– У вас хроменький такой не учится?

– Не, мать, не заприметил.

Догадливый попался мужичок, позвонил куда-то, а потом сказал, улыбнувшись щиро:

– Жди, скоро будет-таки твой хлопчик, шоб он так жил, как бабушка любит и шукает.

Тот действительно через полчаса, приехал с другом и привёз её в общежитие своего училища. Там, попивая чай с пирожками, они с Алёшей (друга так звали) всё удивлялись, как нашла его. Вот так и нашла. Мир не без добрых людей.

"От ить я какая! Кругом объездила, - восхитилась собой, - Сколько же всего повидала... Сколько же людей сердешных повстречала..."

Но это будет позже.

А пока - вызвали в правление колхоза, где находился и председатель сельпо Савелий Рудов.

– Яковлевна, тут такая проблема, - сказал Спиридон Филиппович, - в магазин сторож нужен. Дед Николай, сама знаешь, уж старый, не может караулить добро. Так решили тебя попросить. А?

– Страшно. Был бы один магазин., а то и склады же ещё... Там товару-то сколько. На тыщи... А ну как кто-нибудь вздумает залезть?

– Ружьё выдадим,- улыбнулся Рудов.

– Ой, я, прям, не знаю...

– Выручай, Яковлевна. У вас, говорят, кобель злой. Пустим по проволоке - нехай бегает. Никто не сунется!

– Бобик-то? Злой. Никому не подчиняется, кроме меня.

– Тем более. Ты, ружьё и Бобик - сила! Ну, договорились? Вот и хорошо.

Так стала сторожем. Еженощно на службу отправлялся с ней смурной, злохарактерный чёрный пёс, носившийся по проволоке и достававший почти до всех закутков двора сельпо.

... Дочь, выйдя вторично замуж, уехала на Украину, куда стала и её звать. На переезд не соглашалась, но регулярно навещала "украинцев". Времена стабилизировались, денег на путешествия с подарками хватало. Иной год по 3-4 раза гостила. Нравилась спокойная дорога в чистых поездах с вежливыми проводниками. Попадались грубияны, но больше везло на приветливых. "Занимайте место, бабуся, - щебетала девушка в железнодорожной форме.- Чайку принести?" Заказывала пару стаканчиков, угощая хозяйку вагона конфетами, домашней снедью... Как-то совпало, что туда и обратно ехала с одной и той же проводницей с красивым молдавским именем Ленуцэ. Та отметила бабулечку среди множества пассажиров, пригласила в свою столицу, где жила (поезд был Москва - Кишинёв). Оставила адрес, но не получилось навестить знакомую, хотя и побывала в Молдавии - в Рыбнице, Каменке и в Бельцах. Запомнились обширные виноградники, сложенные из валунов заборы, старинный монастырь, к которому поднималась на вершину огромного холма...