Сапуниха

Из Качалина посылала письма, описывала свои новости и хуторские события. Долго отнекивалась, но всё же, не выдержав, отправилась к Валентине. Там подрастало четверо внуков. У старшего уже пробивались усы и по вечерам в клуб да к девчонкам мотался - домой под утро возвращался. Нина - самая серьёзная из всех. Ушлая: прежде, чем что-либо сделать, подумает хорошенько. Эту не обхитришь, как Надю. Та спроста девчушка. Любила возиться рядом, лазить по ней, приговаривая: "Ты спи, ба, спи..." Сейчас живёт двор в двор с матерью, а значит, и с ней, с бабушкой. А самый младший, Валерочка, прям ангелочек: кучерявый, голубоглазый. И, как брат, рисует, рисует...

"На Украине тоже места знатные и народ добрый,- подумала.- Соседи как родичи: помогают, во всём поддержат. Хорошие люди. Дюже хорошие..."

Вспомнила Оляну, соседку, несколько старшую по годам, часто приглашавшую в гости:

– Зайды-но на хвылыночку. Побалакаемо, по чароци выпьемо.

– Да некогда, Остаповна, дела надо делать...

– Та що ти дила. Их скилькы нэ робы - кинця краю нэма. Ходимо, Штэфаню, обид вжэ...

Сидели у окна маленькой хаты, чинно жевали яичницу со шкварками, неспешно вели беседы о жизни...

В огороде бродила осень, осыпая землю разноцветной листвой, любуясь озимкой и свежевспаханным лоснящимся чернозёмом.

На ветках громко галдели скворцы, обсуждая план перелёта в южные края.

С вершины разлогистого ореха взлетела ворона, держа в клюве добычу - тот редкий плод, до которого сложно добраться человеку. Взмыв вверх, отпустила трофей - тот шлёпнулся об огромный валун, ограждающий забор от лихого водителя, и отскочил на дорогу... Умная птица опустилась, взяла его, вновь взлетела. Повыше. Опять отпустила. Шваркнувшись о камень, орех раскололся. Удовлетворённо каркнув, птаха приземлилась, принявшись за лакомство...

И в её век вкралась осень, незаметно перейдя в позднюю. Поздней осенью природа готовится к долгому зимнему сну. А весной, после спячки, воскресает, обновляется, радуясь пробуждению, солнцу, теплу и свету. Увы, если человек отойдёт к подобному сну, то вновь не возродится. Уберут ему в последний раз постель, оденут во всё доброе, поплачут, отнесут на погост. Туда будут приходить родные, вначале часто, потом реже и реже, пока, наконец, не зарастёт могила бурьяном, не завалится крест... А после холмик и вовсе сровняется с землёй, и забудут о рабе Божием и друзья, и родичи...

Но пока дышится - мирские дела с заботами одолевают, жительствует всяк по своему разумению, творя дела добрые и не очень. Чем больше добрых - тем дольше память. Но, всё равно, нет ничего вечного на земле - ни людей, ни памяти.

Перекрестясь, продолжила размышления.

Отчего же так получается, что и у праведника, и у грешника один конец - яма, засыпанная полупьяными могильщиками, причитания, всхлипывания и тишина. Вечная, леденящая тишина... А как отличить грешника от праведника? Где граница добра и зла? И кто сказал, что вот это хорошо, а это - плохо? В одной ситуации убийство - зло, а в другой - подвиг... Господи, как всё запутано, как тяжело разобраться во всех деяниях человечьих и Твоих! Сколько протянула, а так и не смогла уразуметь всей сложности бытия. За что наказал её Вседержитель?...

Пожив на Украине, вновь вернулись в донские края и поселились за речкой в Качалине. Место удивительно похоже на то, где находился дом папани с маманей: тот же продолговатый изгиб Лиски, те же вербы, тополя, хворосты. Даже месторасположение соседей чем-то напоминало гуреевское...

Дочь с зятем работали в колхозе, внуки учились. Младшенький, Валера, болел, как и старший внук, и не познал взрослых хлопот: одиннадцатым летом улетела в лазурь чистая, безгрешная душечка... Через какое-то время и зять убрался... А остальные продолжали жить. Есть, пить, веселиться, горевать.

У каждого ведь своя судьба, и в то же время существует общая, семейная. Как водится в миру. Есть совместные радости и печали, а есть и личные горе и трагедии...

Однажды пришёл чёрный день к ней.

Встав, как обычно, раньше всех, выпустила скотину на выгон, поставила париться пшеницу, зашла в дом. Хотела подмести в прихожке. Нагнулась за веником и - страшный удар пронзил тело. Словно пропустили ток высокого напряжения. Громко закричав, свалилась возле грубки... Дальнейшее не помнила.

Очнувшись через несколько дней, попыталась пошевелиться и с ужасом осознала, что не может ничего сделать. Хотела что-то сказать, но вместо речи из горла вырвалось несуразное мычание. Отчаяние и страх овладели, и горько, безутешно заплакала. Слёзы лились по щекам, скатывались к губам - чувствовала солёный привкус, но не могла их вытереть.

"Боже милостивейший, что же случилось? Что произошло? За какие прегрешения? За что?!" Вопросы роились в голове, но не находила на них ответа...

Постепенно успокоилась, привыкла к своему положению как к неизбежности. Сила воли, закалка взяли своё. Исподволь вернулась речь, вновь могла общаться с родными. Мало-помалу начали восстанавливаться движения в суставах, и, наконец, смогла подняться с постели. Остались недвижимыми левые рука с ногой. Пальцы на руке свело, не верилось, глядя на них, что они столько переделали... Понемногу возвратилась уверенность, и с помощью маленького стульчика передвигалась по комнатам, даже выходила на улицу.

Летом приезжали внуки и правнуки. Сидя в холодке беседки, играла с ними, порой и песенки пела. Потом стало хуже, посему не выходит во двор....

С того тёмного дня прошло... прошло... Не помнит, сколько времени миновало... Сдаётся, целая вечность...Кажется, что она старая, древняя, как мир. И они удивляются друг другу, она - миру, а мир - ей...

Жизнь продолжается, и, испытав и пережив многое, задаётся чаще всегда одним вопросом: "За что?"

Училась, трудилась, любила - всё по-честному, всё с чистой душой. Может, за то, что к старости бурчеливой стала? Так ведь не со зла ворчала. Так, для остстрастки...

А, может...

Сватались многие, но отнекивалась, отшучивалась. Однажды, правда, решилась и ушла в Остров к Фоме Ивановичу... Пожила немного и вернулась опять в Качалин, к одиночеству. Поняла, что лучше Илюши нет никого. "Нешто за такое наказывают? Может, есть ещё какие грехи? Не знаю..."

Только если и провинилась где, то уже давно прегрешения искупила работой своей, заботой, любовью своей.

... За окном разгоралась утренняя заря.

В восхищении наблюдала за чудом, которое Бог дарует ежедневно, и из уст полилась молитва:

"Богородице, Дево, радуйся, обрадованная

Марие, Господь с Тобою, благословенна

Ты в жёнах и благословен Плод чрева Твоего,

яко родила еси Христа Спаса,

Избавителя душам нашим.

Господи, спаси и сохрани живущих на земле. И ныне, и присно, и во веки веков".

Слова, обороты и выражения, употребляемые казаками Нижнего Дона.

"играли песни" - на Дону говорят "играть", а не петь песни;