Сбежавшее лето

Мэри хотела было сказать «с тетей», но вовремя спохватилась.

— Ее в тюрьму не посадят,— сказал дедушка и посмотрел через стол на тетю Элис.

Тетя Элис вытерла губы салфеткой.

— Какая печальная история, милочка! Почему бы тебе лучше не сочи­нить что-нибудь про хороших людей?

— Потому что про хороших скучно.— Мэри нахмурилась, делая вид, что мыслит, а потом продолжала небрежным тоном:—Предположим, они помогают не грабителю, а нелегальному иммигранту, например индийцу из Кении...

— Как ты можешь их сравнивать? —Тетя Элис была так возмущена, что у нее покраснела даже шея.

— Твоя тетя хочет сказать, что нелегальный иммигрант — не пре­ступник,— с удовольствием объяснил дедушка.— А индийцы из Кении — тем более. Кения когда-то была английской колонией...

— Я знаю,— сказала Мэри.

Она ужасно не любила, когда ей рассказывали то, что она уже слы­шала.

— Когда Кения получила независимость, индийцы, которые там жи­вут, начали опасаться, что африканское правительство будет их притес­нять, и на всякий случай сохранили свои британские паспорта. А сейчас обстановка сложилась так, что британских подданных предпочитают не брать на работу, ограничивают прием их детей в школу и так далее, по­этому многие из них решили переехать на постоянное жительство в Ан­глию. Однако наше правительство только что приняло закон, ограничи­вающий их въезд. Во всяком случае, они не имеют права въехать, когда захотят, а должны встать, так сказать, в одну очередь вместе с желающими поселиться здесь людьми из других стран.

— Какой срам!—сказала тетя Элис.— Не держать своего обеща­ния!

— Да, пожалуй,— согласился дедушка.— Но есть и оборотная сторона этого дела.

— Боюсь, я ее не вижу,— заметила тетя Элис.

— Я тоже,— сказала Мэри.— Позор принимать закон, мешающий лю­дям жить в стране, гражданами которой они являются.

— Это, конечно, резонно.— Дедушка смотрел на нее так задумчиво, что хотя Мэри была уверена, что ничего лишнего не сказала, ей вдруг ста­ло тревожно. Он был из тех, кто умеет слышать не только слова, но и мысли...

Дедушка опять начал крутить себя за ухо, оттягивая мочку и поглажи­вая раковину большим пальцем.

— Тетя Элис,— заторопилась Мэри,— можно мне взять с собой на пляж несколько сэндвичей? Я вчера ужасно проголодалась.

Тетя Элис обрадовалась, хотя ее и смутила такая крутая перемена раз­говора.

— Разумеется, милочка. Только не испорть себе аппетита к обеду.

— Как можно, когда дышишь таким целительным морским воздухом? Наоборот, мне все время хочется есть. Хожу голодная, как лошадь.

— Как собака, милочка,— ласково поправила ее тетя Элис.— Какие сэндвичи ты хочешь? С помидорами?

— Он, наверное, не любит помидоров,— заметил Саймон.— Чересчур разборчив. Я сделал ему сэндвич с яичницей, а он посмотрел на него так будто ему предложили дохлую мышь.

— Холодную яичницу и правда противно есть,— заметила Мэри. Облезшими золочеными буквами над дверью лавки было написано: «Хорейс Трампет. Антиквариат и старинные безделушки». Через покрытую пылью витрину на Мэри печально взирали две большие фарфоровые собаки.

— Хоть бы сказал спасибо,— пожаловался Саймон.— А то только по смотрел на сэндвич и спросил: «И это все?», словно он какой-нибудь принц или магараджа. А потом сказал: «А когда меня отвезут к моему дяде?» Будто к слуге обратился.

Тон у него был очень мрачный. «Может, он боится?» — думал Мэри.

— Знаешь, тюрьма нам не грозит,— решила она обрадовать его.

— Знаю. Детей в тюрьму не сажают. Просто я не могу придумать, что делать. Вчера, когда мы ему помогли, мы совершили благородный по­ступок, я знаю, но с тех пор голова моя непрерывно занята разными мыс­лями. Сегодня ночью я не сомкнул глаз.— Он со злостью посмотрел на Мэри, словно она была в этом виновата, потом, глубоко вздохнув, пнул но­гой выпирающую из земли плиту — такими плитами была замощена вся набережная.— Несколько дней, пока не вернется дядя Хорейс, он мо­жет провести в лавке, но вечно жить там нельзя.

— Да он и не захочет! У него же дядя в Лондоне, верно? Нужно ему позвонить и сказать, что здесь его племянник. Потом отведем Кришну на станцию, посадим в поезд, и пусть дядя сам его встречает. Если у Кришны нет денег на билет, у меня в копилке хватит.

Жаль, что все их проблемы, в общем-то, так легко разрешаются. При­ключение еще и не началось, а уже ему пришел конец.

— Еще чего? — возразил Саймон.— Почему тогда, раз у тебя такое настроение, сразу же не позвонить в полицию? Ты что, не понимаешь, что за поездами следят? Наверное, и на станции кто-нибудь наблюдает за всеми подозрительными субъектами. Его поймают, и вот тогда-то нас дей­ствительно ждет беда...

— Тебя именно это заботит больше всего?

— Если хочешь знать, нет!—Саймон покраснел как рак, а Мэри вспомнила, что вчера вечером он вернулся с полдороги предупредить их о приближении полицейских, хотя вовсе не был обязан это делать.

— В нем-то уж нет ничего подозрительного. Как ты мог такое ска­зать!

— Обожди говорить, пока не увидишь его,— сказал Саймон.— Нога у него распухла, на голове здоровенная шишка. Вчера в темноте ее не было видно, а сегодня она величиной с яйцо. У него такой вид, будто он побывал в хорошей драке.