Сбежавшее лето

— Сюда,— сказал Саймон, и они свернули в узкую боковую улочку. — А теперь бегом! —скомандовал Саймон, и Мэри с Кришной, схватившись за руки, бросились бежать. Они бежали до тех пор, пока Саймон, расцепив их руки, не потащил за собой в какой-то тупик.

В тупике было полно мусорных баков. Мэри ударилась коленкой об один из них.

— Нашел время рассказывать анекдоты! — сердито сказала она.

— На нас смотрел полицейский, который сидел в машине. О чем-то нужно было говорить, вот я и рассказал анекдот. Полицейский видит: идут трое детей, шутят и смеются. Я просто схитрил.

— А они ищут нас? —Мэри потерла ушибленное колено.

— Не нас, но кого-то ищут. Папа приходил к ужину домой и расска­зал, что задержали лодочника, который признался, что перевез через про­лив трех человек. Он не сказал, что один из них мальчик, поэтому они ищут взрослого человека.

— А зачем тогда мы побежали?—спросил Кришна.— У меня болит нога...

Подогнув одну ногу под себя, он стоял, как аист, прислонившись к стене возле мусорных баков.

— Я ведь говорила тебе, что он, когда упал, ушиб ногу,— с упреком сказала Мэри Саймону.

Сама она совершенно об этом забыла.

Она присела и пощупала ногу Кришны. Щиколотка у него опухла, бы­ла твердой и гладкой, как яблоко.

— Ему, наверное, даже ходить больно,— сказала она.— Почему ты нам не напомнил?

Но он лишь всхлипнул в ответ.

— Осталось недалеко,— попытался подбодрить его Саймон.— Пере­махнем через стену, а там совсем пустяк.

Чтобы забраться на стену, нужно было влезть на мусорный бак. Сай­мон проделал все это с ловкостью, а потом, сидя на стене верхом, помог Кришне. Но когда Мэри взобралась на бак, крышка провалилась, и она очутилась по щиколотку в грязной, вонючей жиже.

— Ну и запах! — ухмыльнулся Саймон, когда ей со второй попытки удалось усесться на стене между ними.— Жаль, что нашатырный спирт остался дома,— продолжал он, махая на себя руками и притворяясь, будто падает в обморок.

— Очень остроумно! — огрызнулась Мэри, но Кришна рассмеялся. Он издавал такие высокие и пронзительные звуки, что, только увидев, как он трясется, раскачиваясь взад и вперед, и тихо попискивает, как пте­нец, они поняли, что он смеется.

Где-то стукнуло окно.

— Тсс... Слезаем,— скомандовал Саймон.

Он спрыгнул во двор по ту сторону стены, протянул руки, чтобы по­мочь Кришне, и Мэри услышала, как он ухнул под весом Кришны. По­том она спрыгнула сама, почувствовав, как сотряслась у нее каждая кос­точка.

Там тоже стояли мусорные баки.

— У твоего дяди, наверное, много мусора,— заметила Мэри.

— Он на этом зарабатывает,— усмехнулся Саймон.— Осторожней, здесь ступеньки.

Они очутились на темной площадке, куда выходили дверь и забитое досками окно. Саймон схватился за доски и тихонько их потряс.

— Кем ты себя считаешь?—спросила Мэри.— Тарзаном, что ли?

— Ты угадала,— ответил Саймон.

Он чуть слышно крякнул, и в руках у него оказались две доски. С ус­мешкой посмотрев на Мэри, он полез в проем, чтобы открыть окно. За ним влез Кришна, потом Мэри. Внутри было темно и пахло мы­шами.

— Где вы?—спросила Мэри и, вытянув руки, двинулась вперед. Она коснулась сначала пиджака Кришны, который уже высох, но от соленой воды покоробился, потом руки Саймона.

— Тебя-то уж мы не потеряем,— засмеялся Саймон.— Стоит потя­нуть носом...

— Хватит! — крикнула Мэри.— Что тут смешного? Сто раз повто­ряешь одно и то же.

Наступило короткое молчание.

— Извини. Дурная привычка,— вздохнул Саймон.

И она поняла, что он обиделся. «Он, наверное, застенчивый,— вдруг пришло ей в голову.— Люди, которые много шутят, часто бывают от при­роды застенчивыми».

— А свет нельзя зажечь?—спросила она.

— Электричество отключено. Но я принес с собой фонарик.

Появился тонкий, как карандаш, луч света. Стали видны глаза Сай­мона. Потом он обвел лучом комнату, и Мэри ахнула: кроме того места, где они стояли, вся комната была битком набита статуями: обнаженные женщины, каменные львы, а в одном углу гигантская деревянная фигура женщины в ярко раскрашенных покрывалах. Женщина наклонилась впе­ред, сложив на груди руки и подняв голову, а глаза ее смотрели куда-то вдаль.

— Это со старого парусника,— объяснил Саймон.

Может, так играл луч карманного фонарика, а может, сама фигура бы­ла искусно вырезана, но только Мэри показалось, будто ветер играет зо­лотыми волосами женщины.

— Мне здесь не нравится,— заявил Кришна. Его холодная рука косну­лась руки Мэри.— Не хочу я здесь оставаться.

— Никто тебя и не заставляет,— ответил Саймон.— По крайней мере, в этой комнате.

И темным коридором — там еще сильнее пахло мышами — он провел их в другое подвальное помещение, где в полном беспорядке стояли столы, стулья, комоды, старые плиты и, наконец, жестяные ванны, набитые укра­шениями из фарфора.

Мэри посмотрела туда, куда указывал луч фонарика, и увидела пятнис­тых собачек, кружки и чайники. Все вещи были старые, большинство побито.

— Это старинные вещи? —с трепетом в голосе спросила она.