Сближения

Мальты я совсем не знал, поэтому не представлял, куда мы едем. Вскоре мы покинули город. Местность была неуютной: много камня и очень мало зелени. В жару здесь, наверное, как на сковородке. Но пыли на дороге не было.

Минут через пятнадцать Ана остановила байк возле какого-то сельского кабачка, выключила мотор и сняла шлем.

– Приехали, – сказала она. – Шлем повесь на руль, здесь не воруют.

Ресторан был оформлен в сельском стиле и заполнен наполовину. Ана помахала рукой бармену, и мы заняли столик в углу. Ана сняла куртку и осталась в облегающей маечке и кожаных штанах на бёдрах. Выглядела она чертовски соблазнительно, и, конечно, это знала.

– Перестань раздевать меня глазами! – фыркнула она. – В конце концов, это неприлично!

– Тебе легко говорить, а я вот от такой картины оторваться не могу!

– А ты себя заставляй… Ну думай о жене.

– Нет у меня жены!

– Как нет? Разведён, что ли? Впрочем, прости, что это я… Это совершенно не моё дело.

– Брось, ничего страшного. Но я даже и не был женат, ну так вышло. В училищные времена у меня была девушка, и мы даже собирались пожениться, но когда она узнала, куда меня распределили, ехать со мной отказалась.

– Почему?

– Не знаю… Наверное, представила себе гарнизонную жизнь. В сущности, она была права. Нечего ей там было делать, всё равно бы через год-другой развелись, как многие. Так что свадьба моя не состоялась, но оно и к лучшему… В общем, семьи у меня нет, ну и детей, понятно, тоже.

– А я вот успела замужем побывать, – вздохнула Ана. – Забавно, что всё получилось примерно как у тебя. Замуж я выскочила рано, молоденькой дурочкой, даже не знаю, зачем. Как у вас говорят, «по приколу». Был у меня приятель, тоже студент. На четвёртом курсе мы поженились, а на шестом развелись. Я не хотела оставаться в Москве, а он не поехал в Сербию. Вот так моё замужество и закончилось… Он был неплохим парнем, но, как говорится, не судьба. Даже не знаю, что с ним сейчас, он переехал, сменил номер телефона и потерялся. Наверное, давно женат.

– А ты?

– А что я? Мальта – это, видишь ли, этакая большая деревня. Здесь живут семьями, и всё про всех знают. Ещё совсем недавно разводы здесь вообще были запрещены. Недавно закон изменили, но всё равно, развод – это долгий судебный процесс и очень много денег. А главное, разведённая женщина на Мальте – отход брачного рынка. К ней больше никто не будет свататься. «Раз она развелась, значит, в ней что-то не так». И потом, это подростки знакомятся на дискотеках, а людей постарше знакомят семьи. А у меня семьи нет. Кстати, забавно, что на русском и на сербском языках слово «развод» звучит одинаково…

К столику подошёл официант и что-то спросил у Аны по-мальтийски.

– Что будешь заказывать? – спросила она. – Здесь меню нет, а официант понимает только по-мальтийски.

– А ты что будешь есть?

– Мы в Марсашлоке, а здесь отличная рыбная кухня. Я сюда езжу есть лампуку.

– Лампука? Смешное слово, а что это за рыба?

– Не знаю, как она называется по-русски, а по-английски – gilthead. А, вспомнила, дорада!

– Даже не слышал.

– Любишь рыбу?

– Если честно, нет…

– Что же тебе тогда заказать? Можешь попробовать что-нибудь из национальной мальтийской кухни, но не советую. Европейцам она обычно не нравится.

– А стейк здесь можно получить?

– Конечно.

– Ну тогда, стейк с картошкой, побольше пива и салат из овощей.

– Салат брать не стоит.

– Почему?

– Да потому что порции здесь огромные, к стейку тебе принесут целый стог всякого сена. Но если хочешь…

– Не надо. Попроси только, чтобы пиво сразу принесли, хорошо?

Зазвучала музыка, и на сцену поднялись парень и девушка. Девушка играла на скрипке, а парень на гитаре. Музыкантами они были неважными, но главным была не музыка, а слова, шуточный диалог на мальтийском, причём исполнители импровизировали. Ана взялась переводить.

– Это такая песня-дразнилка, называется ана, – пояснила она. – Ну да, звучит как моё имя, но пишется иначе. Аны очень популярны. В мальтийском языке нет жёстких рифм, как в русском, поэтому импровизировать легко. Парень и девушка из разных деревень, они подтрунивают друг над другом. Ну вот: «В вашей деревне доярки не моют вымя у коров и доят их грязными, – поёт девушка. – А в вашей деревне женщины не моют… гм… – тут Ана запнулась, – в общем, не моются, и тоже ложатся в постель грязными» Ну ты понял… Знаешь, дальше, пожалуй, я переводить не буду, там совсем неприлично.

Каждый новый куплет посетители встречали взрывами хохота, а раскрасневшиеся исполнители, похоже, не собирались останавливаться. Ана поморщилась:

– Что-то их сегодня совсем разобрало…

– И долго они будут на музыке играть?

– Не очень, скоро закончат, потому что здесь принято рано ложиться спать.

И правда, скоро исполнители сошли со сцены и, выпив по кружке пива, ушли. Постепенно ресторанчик пустел, и вскоре в зале остались только мы и ещё одна парочка, но нас никто не гнал. Бармен и официант уселись смотреть футбол. Ана расправилась со своей рыбой и потягивала кини, а я с трудом одолел огромный стейк и наслаждался превосходным кофе, сваренным по-арабски, с кардамоном. Наконец, соседняя парочка расплатилась и ушла, мы остались одни.

– Пожалуй, и нам пора, – сказала Ана, вставая и надевая куртку. – Не будем злоупотреблять терпением хозяев. Они-то не скажут ни слова и будут ждать хоть до утра, но всё хорошее когда-нибудь кончается.

Я расплатился, и мы вышли. На улице было совсем темно, сырая и беззвёздная ночь глотала любые звуки. По дороге в Валлетту я с грустью думал, что такой славный и уютный вечер слишком быстро закончился, и вскоре я вновь окажусь в своём пансионе, но вскоре заметил, что мы едем другой дорогой. Значит, Ана что-то задумала! Наконец, она остановилась у тёмного дома и достала из кармана брелок. Роль-ставня пошла вверх.

– Слезай, – сказала она. – Сейчас загоню байк, и пойдём. Жди меня здесь.

В подъезде Ана нажала кнопку на стене, загорелся тусклый свет. Лестница была крутой, с коваными перилами.

– Нам на самый верх, – сказала она. – Не торопись, здесь довольно круто.

– Да ладно, я что, больной?

– Ну извини, пожалуйста, ты всё-таки после больницы… Если свет погаснет, на каждом этаже кнопка, вот здесь. Пошли.

Ана стала подниматься первой, а я шёл за ней, разглядывая соблазнительно обтянутую чёрной кожей фигуру и волнуясь всё больше и больше.

На каждом этаже было по три двери, а наверху только одна.

– Вот здесь я и живу, – сказала Ана, открыв дверь магнитной карточкой. – Входи.

Квартира представляла собой одну большую комнату. Кухонный уголок, в котором стояла маленькая плита, микроволновка и холодильник, был отделён чем-то вроде барной стойки. Стол с ноутбуком, низкая кровать, пара кресел, этажерка с книгами и платяной шкаф, вот и всё убранство. Кремовые стены, светлая мебель, на полу плетёные циновки и пёстрые подушки.