Сборник рассказов Survarium

Сергей Алексеев Последнее задание

Бледно-зеленые узорчатые листья неизвестных цветов, что росли в клумбе, рядом с командно-диспетчерским пунктом, всегда привлекали внимание Бадрака, когда он от­правлялся на аэродром. Их цвет, казалось, больше напоминал окраску боевой техники, простоявшей под атмосферными осадками долгое время без должного ухода и покрыв­шейся тонким, беловатым слоем окиси железа, скрывающей яркий блеск металличе­ской поверхности окрашенной в хаки. Но, в отличие от техники, этим цветам не гро­зила генеральная уборка в парко-хозяйственный день в одну из суббот, когда старшина роты, брызжа слюной изо рта, заставит нескольких солдат драить соляркой эту самую «окисленную» технику, для придания ей глянца. Они так и буду стоять в своей клумбе, и удивлять окружающих своим необычным видом.

Заметив в курилке солдата, из обслуживающего персонала КДП, он окликнул его с целью разрешить, уже давно мучающий, но после полетов забывающийся вопрос.

– Эй, боец!
– Тот, выбросив окурок, подбежал, козырнул:

– Господин кап...

– Вольно, боец!
– перебил Бадрак и кивнул на клумбу: - Как называются эти цветы?

Солдат недоуменно посмотрел на цветы и неуверенно ответил:

– Точно не знаю... Вроде бы, инники... Телефонистки так их называют... Постоянно за клумбой вырастали. Их вырвут, вроде и с корнем, перекопают все в глубину насколько можно, через месяц опять вырастают..., ну вокруг них и сделали клумбу, а то начштаба постоянно матерился...

– Спасибо, боец. Свободен.
– Это название сразу объяснило и странный цвет, и узор­чатую форму листьев, действительно больше похожих на дивный зимний узор инея, чем на привычные цветы. Но слишком уж оно простое, это название, цветы обычно так не называются.
– Да... боец, - он окликнул уходящего солдата, - спроси у девчат, точное название. Лады?
– Солдат обернулся и кивнул: - Хорошо, господин капитан.

Бросив последний взгляд на цветы, Бадрак вошел в КДП. Перед полетом следовало отметиться у руководителя полетов, сидевшего за пультом в стеклянной башне, словно сказочная принцесса в ожидании принца. Но это было минутное и не столь страшное испытание, по сравнению с визитом к выпускающему доктору, который мог и снять с полетов, при малейшем сомнении в полной готовности пилота к выполнению зада­ния. А опасаться было чего, два дня возлияний по поводу профессионального праздника авиаторов не придавали свежести ни лицу, ни дыханию. К тому же, внутренности, или попросту «ливер», до сих пор протестовали против той алкогольной экзекуции, что на­чалась сначала на банкете в Доме офицеров, а потом продолжилась в квартире старлея Гайвороненко. Необходимые замеры внутреннего давления и применение фонендоско­па, помогли бы доктору обнаружить злостного нарушителя предполетной подготовки, так как сердце, от «впечатлений» последнего уик-энда, работало немного в непривыч­ном для него режиме, выстукивая ритмы больше похожие на звучание ритуальных ба­рабанов африканского племени из предгорий Килиманджаро, и вполне могло не спра­виться с теми перегрузками, что возникают во время полета на сверхзвуковой скорости. Но опасения оказались преждевременными, неважно выглядевшее светило местной медицины, осмотрел только зрачки пилота, и хотя Бадрак при осмотре задержал дыха­ние, чтобы по возможности не дышать в лицо майору медслужбы, он через мгновенье понял, что старался напрасно, сильный запах спиртных паров исходивших от доктора, указывал на недавнюю, но весьма плотную «дружбу» с богом виноделия. Спросив для проформы о самочувствии, майор подписал бланк предполетного осмотра, протянул Ба­драку и произнес:

– Удачного полета, капитан!

Руководитель полетов Петрашов, мельком взглянув на бланк, поинтересовался:

– Ну что, как праздник прошел?

– Бурно.

– Да-да... Так пить... никакого здоровья не хватит. До сих пор потряхивает...

– Я нормально, - соврал Бадрак.

– А мы с Еременко, полковника его обмывали... Скорее бы дежурство закончилось, что ли... пива хочу... Так, борт готов. Ни пуха тебе...

– К черту!..

«Мигарь» Бадрака легко промчался по «взлетке» постепенно набирая скорость, и уже когда он потянул «хват» на себя, направляя машину вверх, мимолетный взгляд выхватил околоаэродромный пейзаж, откладывая его в мозгу и дорисовывая мелкие подробно­сти. РСБН, промелькнувший слева, пара солдат с котелками, двигавшиеся по бетонному краю взлетной полосы и шарахнувшиеся в сторону от приближающегося истребителя.

Бадрак понимающе усмехнулся. У любого, кто впервые посещает аэродром во время полетов, когда огромные ревущие птицы проносятся над головой, появляется непреодо­лимое желание пригнуть голову и бежать, так как воображение дорисовывает невесть что, вплоть до падения самолета, и обязательно где-нибудь рядом. Простому солдату привыкнуть к реву двигателей тоже бывает непросто за короткий промежуток времени, случалось и двух лет срочной службы не хватало, и мчащийся на встречу «МИГ-35», к тому же сбивающий с ног плотным потоком воздуха, испугает любого новобранца, а с котелками могли разгуливать только они.

Так уж повелось не за одно десятилетие, старослужащий, являющийся специали­стом радиолокационной системы ближней навигации, за которой он закреплен уж ко­торый год, вряд ли оставит на дежурстве стажера, пойдет в расположение батальона на очередной прием пищи, и еще захватит с собой котелки, чтобы принести тому полага­ющийся по довольствию обед или ужин. Нет, старослужащий будет бдеть, наблюдая за небесными просторами родной страны по приборам, пользованию которыми он научит стажера потом, а у того в свою очередь, первоочередная задача, снабжать своего «дедуш­ку» продовольствием, и дедовщины в этом не было никакой, а только производственная необходимость продиктованная уставом.

Винница постепенно превращалась в топографическую карту, и Бадрак сделав не­сложный вираж, проговорил в микрофон:

– «Гнездо», это «полста второй», машина в норме, выхожу на заданный курс.

– Понял, «полста второй», удачи!
– Отозвалось «гнездо» спокойным голосом Петра­шова.

Окинув взглядом приборы, он на всякий случай еще раз убедился, что с самолетом

все в порядке, сверился с автоматической службой космической ориентации, запросив свои координаты, и приготовившись к перегрузкам, увеличил скорость, направив маши­ну на север.

Подумав о «цели» задания, Бадрак нахмурился. Что они там курят, в своем Геншта­бе, если отправляют истребительную авиацию на борьбу с флорой? Помнится в 86-м, корчевали лес и хоронили его в землю. Но это из-за аварии на ЧАЭС. А сейчас что происходит? Зачем нужно бомбить участок леса недалеко от Киева? Странно все это... опять правительство темнит чего-то... Комполка Еременко, когда распечатывал при нем секретный пакет с заданием, сменился в лице, наверно что-то больше знает, чем подчи­ненным положено. Да ну и плевать! На то они и отцы-командиры, чтобы знать больше других.

Бадрак попытался отогнать иронично-критикующие мысли о своем начальстве, ста­раясь думать о чем-то нейтральном, но в голову навязчиво лезли, другие, более трево­жные образы. По всему миру газеты периодически пестрели заголовками на тему «Лес наступает!», «Джунгли возвращаются!», «Природа устала терпеть присутствие чело­века». «Гринписовцы» радостно хлопали в ладоши, размахивая лозунгами «Природа и мы! Мы победим!», и чуть ли не с бубнами танцевали у каждого деревца или кустика, выраставших где-нибудь в промышленной зоне заводов. Власти недоуменно разводи­ли руками, не находя внятных объяснений причинам активизации флоры, и растерянно рассказывали, как не обратили особого внимания на то, что национальные парки стали слишком густы и непроходимы, и каким-то непонятным образом увеличили свои разме­ры, разросшись за отведенные земельными организациями границы.

Только на территории постсоветского пространства еще не били тревогу по этому поводу. Там где леса было много и до этого, его также продолжали вырубать, а там где с лесами были проблемы, наоборот радовались каждому дереву, особенно в суверенных республиках Средней Азии. Бадрак как-то недавно видел репортаж о Чернобыльской зоне отчуждения, о том, что Припять уже полностью покрыта лесом, как и вся тридца­тикилометровая зона. Но это и не удивительно, после тридцати пяти лет после аварии на атомной станции, нежилой город энергетиков просто обязан покрыться лесом. Но украинские ученые и этому нашли объяснение, ссылаясь на уровень концентрации хи­мических веществ в земле, распад которых только начался, чем и повлиял на активный рост растений. Этой же причиной они объясняли и появление густых лесов далеко от зараженных земель Чернобыля, в непосредственной близости от крупных городов дру­гих областных центров Украины.

Конечно, это могло бы сойти за исчерпывающие объяснения, если бы все происхо­дило только в тех странах, над которыми прошло радиационное облако из Чернобыля много лет назад. Но почему в других государствах, далеких от техногенных катастроф, происходят непонятные вещи? Погода изменилась в худшую сторону, и периодически старается обрушить всю свою мощь на все, что когда-либо создавалось человеком, бе­зобидные животные становятся агрессивными, и уже нередки случаи нападения на лю­дей. Мир меняется, и Бадрак был уверен, что конечном итоге снова станет известно об испытании какого-нибудь секретного геомагнитного, геоглубинного, генно-биологиче­ского или квази-амплитудного оружия, в сочетании с климатическим, когда территории отдельно взятых стран подвергаются невидимому воздействию неизвестных сил, о ко­торых даже вскользь в научных журналах пока не упоминают...